Андрей Падин порядка 15 лет отработал в сборных командах России. Но после прошлого сезона его попросили на выход. О том, как и почему это произошло, он рассказал во время чемпионата мира. Сюда специалист приехал со сборной Белоруссии, в которой он отвечает за подготовку мужской сборной.
— Как вас не увижу здесь — позитив, улыбка. Почему год назад все было по-другому?
— Да я сам по себе такой. Стараюсь никогда не огорчаться. В прошлом году у вас сложилось неправильное представление. Бывают разные моменты, но я не убиваюсь никогда. Жизнь настолько короткая, что тратить ее на негатив не стоит.
— Когда развивалась история с вашим отцепом от команды, вы были явно не в восторге.
— Но и не могу сказать, что безумно расстроился. Я по характеру правдолюб. Очень прямолинейный. И сильно не люблю, когда меня водят за нос. Для меня это оскорбительно. Отрицательных эмоций такое добавляет. Хотя и они были не настолько сильные, чтобы головой биться о стену.
В работе тренерского штаба сборной России вижу действия, несовместимые с успехом
— Сейчас, когда эмоции совсем утихли, объясните: чем вы не угодили?
— Если откровенно, то я не угодил своими знаниями. На тренерском совете я обозначал, над чем и как нужно работать. Главному тренеру, думаю, это совсем не понравилось.
— Почему?
— Потому что он не работает на перспективу. У него же нет программы подготовки к Олимпийским играм. Есть одна стандартная схема, которая повторяется от недели к неделе. И так целый год. А я говорил о том, что есть проблемы и над ними нужно работать, если к Пекину-2022 мы хотим прийти во всеоружии.
Еще маленький нюанс. Просил у президента отдельную подготовку к чемпионату Европы для Сливко и Гербуловой. Последовал отказ. А до главного тренера я не смог дозвониться. Но девушки так доверяли мне и так хотели выступить на турнире хорошо, что пошли на те риски, за которые, в том числе, и пострадали. Хотя я говорил им, чтобы в случае чего валили все на меня. Я готов к ответственности. Мы сделали одну развивающую тренировку, после чего старший тренер Норицын пожаловался главному тренеру. В совокупности это привело к известному итогу.
— Тренер сборной не мог дозвониться до главного тренера. Звучит смешно.
— А это регулярно было. И такое вполне обычно, когда он не хочет отвечать не неудобные вопросы или просто общаться. Насколько мне известно, подобное происходит и в этом году.
— По ходу сезона вы понимали, что не совсем уживаетесь в команде?
— Это проглядывалось на протяжении всего летнего сезона и осенью. Вот смотрите, в нашу женскую команду познакомиться не приехал ни президент, ни вице-президент. А главный тренер, после того, как провел одно на собрание на первом сборе, второй раз встретился с нами только через... полгода — в Рамзау. Это нормально?
— Весь сезон вы стоите на стрельбище в двух шагах от российской команды. Хоть раз говорили о чем-то со штабом?
— А зачем? Нам не о чем разговаривать. В их работе я вижу действия, которые несовместимы с успехами. А прикрываться одним Логиновым много ума не надо. Зато после него — страшная пропасть.
— Объясните с точки зрения тренера: как получилось, что в декабре команда бежала, а потом резко сдулась?
— Тогда я научу их работать (смеется).
— Разве вам жалко?
— Пусть додумывают своей головой. А если у них самих до сегодняшнего дня нет объяснения — грош им цена как тренерам.
— Сейчас люди прочитают интервью и скажут: «Падин просто обижен. Поэтому он и говорит так».
— Поэтому я редко даю интервью. Вы же не один раз обращались ко мне с этой просьбой?
— Нет.
— Просто я понимал, о чем пойдет речь. И что кто-то сочтет мои ответы на ваши вопросы оправданием. А это совсем не так. Мне не за что оправдываться. Я уверен в своей правде, знаниях и поступках.
Без Бабикова российская команда смотрится здесь грустновато
— «Мы все разленились, поверили, что можно тренироваться меньше. А летом нужно насиловать себя». О чем подумали, когда прочитали эти слова Антона Бабикова?
— Мне очень жалко Антона. Я долго и упорно убеждал его в правильности этого подхода, когда мы готовились к Олимпиаде. Тренировочная программа была хорошая и я уверен, что ошибки в ней не было. Просто мы ее недоработали.
Жаль, что он так поздно пришел к такому осознанию. Ведь Антон приближается к критическому возрасту, когда все функции организма сформированы и добиться существенного сдвига гораздо сложнее. За два года такой работы, которая была в сборной, он заметно снизил свой адаптационный потенциал. Вернуться на былые позиции сейчас очень непросто. Но, я надеюсь, он справится.
При этом Бабиков и сегодняшней команде заметно помог бы. Без него мужская сборная России смотрится грустновато.
— У вас был конфликт. В какой момент вы помирились?
— Мы особо не мирились. Да и конфликт — не совсем правильное слово. Как все было — в какой-то момент он перестал верить в тренировочную программу. Это началось на декабрьских этапах Кубка мира. После того, как мы прогнали олимпийский состав эстафеты на одном из этапов, у нас состоялся серьезный разговор. Вроде поняли друг друга, все было хорошо. Но на следующий день ситуация вдруг обострилась. Антон стал высказываться на этот счет в прессе.
В один из дней мы поговорили с ним по душам и просто разошлись с ним, как боксеры, по разным углам ринга. Я просто отстранился.
— Цветков выиграл заключительный масс-старт на Кубке мира в 2018 году, а спустя полгода не проходил даже в резерв. И до сих пор Максим глубоко в Кубке России. Примерно то же с Бабиковым. Как вообще возможна такая деградация в результатах за столь короткий срок?
— Это вопрос к людям, с которыми они тем летом работали.
— Что нужно сделать со спортсменом, чтобы так «убить» его?
— Они «убили» не нагрузками, а фитнесом. Так я называю работу главного тренера сборной России. Есть пословица «из грязи — в князи», а с ними сделали ровно наоборот. При такой работе, которая сейчас идет, невозможно рассчитывать на результат. И по этой сборной мы все видим. Спасти Россию сейчас могут только спортсмены, которые на самоподготовке: Логинов, Халили. Так и будет продолжаться, пока не изменится подход в сборной.