КУБОК МИРА. 4-й этап
Оберхоф. Путевой дневник Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
Бродить по веселящемуся городу в ожидании старта после сокрушительного поражения твоей команды – занятие, прямо скажу, малоприятное. Местная публика гуляет от души, невзирая на то, что примерно с полудня на термометрах высвечивается обещанный "ноль", и вместо снега на головы и плечи падает крупный неприятный дождь.
А у меня в голове зачем-то крутится один-единственный вопрос: интересно, кто первым решил, что главное для российской сборной в этом сезоне – мартовский чемпионат мира в Ханты-Мансийске?
Почему крутится, объясню: мне кажется, что в этой позиции и заключается главная ошибка биатлонного руководства. Потому что продекларировав подобную цель, команде как бы иносказательно с самого начала сезона дали понять, что начальству вообще безразлично, что вплоть до марта будет происходить со спортсменами в плане результатов.
На самом же деле этим заявлением у команды просто украли год. Украли независимо от мартовских еще не состоявшихся результатов. Причем, замечу, украли самый ценный год – послеолимпийский. Именно тот год, когда можно позволить себе экспериментировать с методиками и нагрузками как душа пожелает. Вплоть до кардинального их изменения. И смотреть-анализировать, чем обернется то или иное новшество.
А так никаких экспериментов не получилось. Нельзя было экспериментировать, потому как - Ханты-Мансийск. Потому как там до зарезу нужны великие победы и свершения. Это понимают все, и я более чем уверена, что спортсмены начнутся ложиться на чемпионате мира костьми. Независимо от того, насколько будут к этому готовы.
Я сейчас не столько о физическом состоянии готовности говорю, сколько о моральном. С этой точки зрения нашим ребятам кровь из носу нужны медали в оставшихся до февраля стартах Кубка мира. Если этих самых медалей не будет, то очень велика вероятность, как мне кажется, что на февральский соревновательный перерыв, команда уйдет в полностью убитом состоянии. Потому что никто из спортсменов категорически не понимает, что с ними происходит.
Когда люди находятся в таком состоянии, бессмысленно убеждать их в том, что "придет весна и изгородь зацветет". Они все равно в это не поверят. Но костьми ложиться все равно начнут. Дело даже не в том, что чемпионат мира – это призовые, премиальные и гранты на следующий сезон. А в том, что снова обрести уверенность в себе в спорте возможно только победив.
Неудачи хороши тем, что заставляют задуматься. Комментарии главного тренера российской сборной Владимира Барнашова о том, что одна из причин заключается в недостаточно серьезном отношении его подопечных к тренировкам, вызвали у многих, судя по откликам, своеобразную волну протеста: мол, что же получается? Что российские биатлонисты все, как один, непрофессионалы?
Профессионалы, конечно. Но мне кажется, что нынешний российский профессионализм лежит все-таки в иной плоскости, нежели профессионализм тех, кто стабильно удерживает в биатлоне ведущие позиции. Никогда не забуду свое позапрошлогоднее интервью с Бьорндаленом в Хохфильцене, на которое выдающийся атлет заявился, что называется, сидя на чемоданах, сразу дав понять, что кажджая минута у него на счету.
Когда я поинтересовалась, чем вызвано такое стремление покинуть Хохфильцен как можно быстрее, Бьорндален совершенно спокойно заметил, что хотел бы успеть не только засветло добраться домой, но и провести полноценную вечернюю тренировку.
По дальнейшим объяснениям норвежца я довольно быстро поняла, что до следующего старта – в Оберхофе - в его тренировочном плане досконально расписаны абсолютно все дни, включая новогодние праздники. Единственным разгрузочным "окном" в этом графике был вечер 24 декабря. Рождество.
Столь же сильным откровением в середине 90-х для меня был пример четырехкратного олимпийского чемпиона Александра Попова, о котором я уже писала в блоге, но повторю еще раз. Попов тогда сразу после авиаперелета длиной в сутки отправился плавать в 15-метровый гостиничный бассейн чуть ли не в полночь. На мое откровенное изумление по этому поводу он объяснил, что ему крайне важно проплыть хотя бы пару-тройку километров, чтобы вернуть застоявшимся мышцам рабочий тонус. Иначе на следующий день можно вообще не выходить на старт.
Тогда на Попова его российские коллеги смотрели, как на сумасшедшего. Сейчас так плавает вся мировая элита.
Сдается мне, что именно таковы реалии современного спорта. Если, разумеется, всерьез рассчитывать в этом спорте что-то выиграть.
Главный же парадокс нынешней российской биатлонной ситуации заключается в том, что при успешном выступлении в Ханты-Мансийске мы получим замкнутый круг: тренеры, спортсмены и персонал команды получат свои премии, будут признаны героями, а необходимость что-либо менять отпадет сама собой. А меж тем наступит уже второй год олимпийского цикла. Он по сути уже наступил.