– Тут много ребят из других видов спорта, – подошел я к Антону на одном из недавних мероприятий. – Что нового почерпнули из общения с ними?
– Мне любопытно, как на свои виды с профессиональной точки зрения смотрят спортсмены. Мы говорили с Ромой Репиловым, Аленой Заварзиной, было интересно узнать, какая у них атмосфера, тонкости. В этом году я очень хорошо убедился, что на спортивные результаты очень сильно влияет не только физическая готовность, но и психологическое состояние. Это как раз то общее, что есть у атлетов из различных видов.
– Какова доля "физики", а какова психологии для успеха в спорте?
– 60 на 40 в пользу "физики". На одной крепкой психологии не сделаешь ничего, но и имея отличные физические кондиции, будучи подавленным, результата не покажешь.
ПОПАЛ В ДВОЙНУЮ ЯМУ
– В этом сезоне были хотя бы две недели, когда вы были в оптимальных физических кондициях?
– Двух недель, к сожалению, не было точно.
– Правильно понимаю, что вы все время чувствовали себя перегруженным?
– Проблема в том, что совпало сразу две крайности: я был физически перегружен, плюс дал слабину психологически. Не нашлось людей, которые смогли бы мы меня поддержать, перенастроить, объяснить. Получилось, что я попал сразу в двойную яму.
– Говоря о помощи людей, которых не нашлось, вы имеете в виду кого-то из тренерского штаба? Ведь это не тот пример, когда вам помогла бы поддержка, например, родителей?
– Родителям действительно было бы сложно найти слова, касающиеся каких-то профессиональных моментов. Они могут поддерживать по-человечески и благодаря этому можно переживать негативные эмоции, связанные с плохими результатами. Это очень важно. Но вместе с тем была необходимость в человеке, который затрагивал бы спортивную психологию, объяснял бы какие-то тренировочные процессы и соревновательные моменты.
– Алена Заварзина в какой-то момент работала с психологом, который был в команде. Вы бы хотели попробовать?
– Пообщавшись немного с Аленой я понял, что она – очень интересный человек. И я хотел бы посмотреть на психолога, который смог бы держать ее на каком-то поводке. Сразу видно, что у нее серьезный внутренний стержень, и чтобы с ней сработаться, специалист должен быть огромным профессионалом.
Что касается меня, думаю, вряд ли какой-то психолог сможет найти ко мне подход. Я бы сказал, что психолог скорее нужен тренерам, которые со мной работают. Не самая однозначная фраза получилась (смеется). Я имею в виду не то, что им нужна какая-то психологическая поддержка, речь о том, чтобы психолог помогал им находить общий язык со спортсменами. В России тренеры крайне редко устанавливают хороший контакт сразу со всей командой. С одним-двумя спортсменами – бывает, а больше – редко.
КОНТАКТ С ТРЕНЕРАМИ ПРОПАЛ
– У вас в карьере был период, когда вы работали со специалистом и понимали: "Да, это мой тренер"?
– Была хорошая атмосфера в юниорской команде, но это все-таки не то. Там совсем другое психологическое давление.
– С кем вы тогда работали?
– С Александром Касперовичем. Но с тех пор многое изменилось. В первую очередь, мы сами. Да и остальные. Например, работая три года назад с Андреем Падиным все воспринималось иначе. На протяжении нескольких лет у нас был контакт. К сожалению, мы его потеряли. Но такое в спорте случается, ничего криминального тут нет.
– Сейчас в сборной есть хоть один специалист, с которым у вас этот контакт есть?
– Со мной общается Андрей Крючков – тренер Антона Шипулина. Но тренерских планов это никогда не касается, говорим только на общие темы. Просто мы все время живем с Антоном, вместе выходим на зарядку, еще куда-то, вот и пересекаемся с Крючковым. Он не пытается залезть в душу, но какие-то общечеловеческие советы может дать. Трудно сказать, есть ли в штабе еще такие люди.
– Как насчет Рикко Гросса?
– Нуу (Антон тяжело выдохнул). Гросс хорош в том плане, что никогда не говорит о плохом, не обвиняет в чем-то спортсменов. Он трезво оценивает ту работу, которую мы проделали, признает, что выполнены большие объемы. Только вот, увы, в результат они не вылились. И найти причины этой нереализации Рикко мне помочь не может…
У НАС БЫЛА СЛИШКОМ РАЗРОЗНЕННАЯ КОМАНДА
– Если после любого из этапов Кубка мира подойти к тренеру нашей команды, его комментарий будет такой: "Соревнования только-только закончились. Нам нужно тщательно все проанализировать и сделать выводы. Пока рано о чем-то говорить". К следующему этапу все забывается, а потом повторяется по новой. Скажите, были ли сделаны выводы и проведен анализ внутри команды хотя бы раз?
– Я считаю, у нас была слишком разрозненная команда. Если честно, мы даже не понимали, кто должен проводить с нами такие разговоры, заниматься анализом. В сборной были разные группы и, возможно, никто так и не понял, кому стоит взять ответственность. Интересно, кстати, что, несмотря на разные группы, проблемы зачастую были общие.
– Например, никто не бежал.
– Да, хотя все тренировались по разным планам. Не знаю, может быть, я просто проспал этот момент, но мне никто ничего не объяснял. Хотя и сам я – не самый простой спортсмен. На открытый контакт сходу не иду. Так что в этом всем, однозначно, есть и моя вина. Но я в этом году не смог исправиться, не смог пойти к тренерам и сказать: "Извините меня за все". Хотя действительно думал об этом.
– То есть после этого сезона вы должны извиняться перед тренерами, а не наоборот?
– Передо мной никто извиняться не будет точно. Да и не за что.
– Хотя бы за то, что вы доверились, фактически дали им свой организм в распоряжение, но желаемого результата в ответ не получили.
– Многие могут сказать, что все равно виноват я, поскольку на каком-то из этапов доверять я перестал.
– Хорошо, насколько вы считаете себя в этой ситуации виноватым?
– Больше половины в любом случае на мне. Даже в том, что я следовал указаниям тренеров, не все из которых были верные, моя вина. У меня своя голова на плечах и я, как профессионал, должен чувствовать свой организм. Просто у нас такой менталитет. С детства приучен, что, если сказано работать, нужно все выполнять. Устал, чувствуешь, что нагрузка идет во вред, но все равно продолжаешь выполнять ее. Потому что так принято.
– Денис Спицов рассказывал, что он как раз может сказать себе "стоп" на тренировках. Из-за чего порой даже возникает недопонимание с его тренером Юрием Бородавко.
– Это отличная способность. Она, наверное, отчасти и сделала его олимпийским призером. Это реально важный пункт, которого многим спортсменам в России не хватает.
МИНИ-ГРУППЫ В СБОРНОЙ – НЕ САМЫЙ ПРАВИЛЬНЫЙ ПУТЬ
– Вы в хороших отношениях с Шипулиным, есть контакт с Крючковым. Нет мыслей перейти в их мини-группу?
– Если честно, такие мысли были в прошлом году. Но я понимал, что они стали такой маленькой командой не для того, чтобы увеличиваться и увеличиваться. Они извлекают плюсы как раз из тесного общения и взаимного доверия. А с Крючковым, повторюсь, я общался только на общие темы. Мне уже некоторые приписывают, будто нынешние результаты связаны с советами Андрея Сергеевича, но он никогда ни в малейшей степени не вмешивался в мои тренировочные планы. У меня даже его телефона и электронной почты, о чем тут вообще говорить. Он – хороший человек, но не знаю, нужна ли ему большая команды.
– Сейчас у него только Шипулин и Алексей Волков. Если вы станете третьим, это уже большая команда?
– Не очень. Но я еще считаю, что продолжать разрываться на маленькие группы – это не самый правильный путь. Три человека здесь, три там, а пять вон там – так тяжело будет прийти к какому-то общему знаменателю. Разве что будем проводить некоторые сборы вместе. Но и то, при условии, что мы не будем там стремиться перегрызть друг другу глотки. Должно быть здоровое спарринг-партнерство.
У нас же даже состыковаться сложно, вот в этом сезоне мы, например, пересечься с группой Крючкова так и не смогли – планы высотных сборов были совершенно разные.
ПОСЛЕ СПРИНТА В ТЮМЕНИ ИЗ ТРЕНЕРОВ КО МНЕ ПОДОШЕЛ ТОЛЬКО КРЮЧКОВ
– То есть сейчас заканчивается сезон, и вы ждете нового тренера, как кота в мешке? Повезет – хорошо, нет – повторение этого сезона.
– Такого, как в этом сезоне, быть уже не должно. Я верю, что после такого шага назад можно двигаться только вперед. Даже за этот неудачный год я приобрел огромный опыт. Буду больше прислушиваться к себе. Главное, чтобы был контакт с тренером и все это не выглядело, как какая-то моя "хотелка".
– Может, стоит перед началом сезона зайти к тренеру, поговорить по душам, сразу объяснить свою позицию?
– От тренера тут тоже много зависит. Поверьте, далеко не каждый сочтет мой голос достойным того, чтобы его вообще воспринимать.
– Лучше русский специалист или иностранец?
– Даже не знаю.
– Некоторые уверены, что зарубежному специалисту куда тяжелее понять наш менталитет.
– Есть такое. Но я не думаю, что это самое главное. Куда важнее, чтобы человек был грамотным. Идеальный вариант, конечно, русский, но с каким-то европейским опытом. А не с закоренелыми методиками. Бери больше, кидай дальше, увы, работает, не всегда.
– В самом начале разговора вы говорили, что попали в двойную яму. Из эмоциональной на данный момент выбраться удалось?
– После спринта в Тюмени я чувствовал себя так ужасно, что не хотел бежать преследование. Думал, после гонки кто-то из тренеров подойдет, что-то скажет. Но единственным, кто сделал это, оказался Крючков, которому, по идее, до меня не должно быть никакого дела. Он не говорил ничего о спорте, а просто хотел по-человечески поддержать, говорил, что я обязательно должен перебороть этот момент и ни в коем случае не сдаваться. После этого я смог отпустить ситуацию и следующие гонки провел куда более достойно. Сейчас настроение нормальное.
Надеюсь, чемпионат России тоже закончу с положительными эмоциями. Поставим запятую в конце этого сложного сезона, и дальше будем работать в хорошем психологическом состоянии.