"СЭ-Воскресенье" продолжает публиковать исторический цикл Александра БЕЛЕНЬКОГО о боксерах эры "голых кулаков".
(Продолжение. Начало в предыдущих номерах "СЭ-Воскресенье")
После побоища с Бобом Грегсоном Крибб сам стал считать себя чемпионом Англии, и это мнение разделяли очень многие. Непобежденный чемпион Джон Галли в это время "сидел на заборе", как позже стали говорить в Америке, или, как когда-то говорили у нас, "красил кобылу". Иными словами, он сам не мог решить, ушел он с ринга насовсем или на время, но чем дальше, тем меньше ему хотелось туда возвращаться. Там уже все было достигнуто, и его ждали совершенно новые цели, а Крибб еще никак не насытился. Тем более, что он как честный "комсорг" сам понимал, что его победа над Джемом Белчером была очень сомнительной.
На свою беду Белчер тоже не считал тот разговор законченным. Джем вступил тогда в самый печальный этап своей жизни. Будущее не сулило ничего хорошего, и он решил снова попытаться вернуть прошлое. Но прошлое, конечно, не вернулось.
Второй бой Крибба с Белчером состоялся 1 февраля 1809 года. Более-менее подробное описание его можно найти в последней части очерка о Джеме Белчере."Более-менее" - потому что оно тоже не грешит излишними подробностями. Когда я собирал материал, у меня сложилось отчетливое впечатление, что все, кто писал о том поединке, делали это без малейшего удовольствия. Точно так же, например, более поздние авторы не любили описывать два последних крайне неудачных боя Мохаммеда Али – с Лэрри Холмсом и Тревором Бербиком. А что описывать, когда все сводится, по сути, к тому, что от когда-то великого боксера не осталось ничего, кроме воспоминаний, выражающихся в отдельных всплесках, которые, однако, ничего изменить не могут.
Со времени их первой встречи Крибб здорово поднялся в гору, а Белчер – спустился по тому же склону еще ниже. Победитель в их втором бою стал ясен очень быстро. Вопрос был только в том, как долго Белчер продержится. Он продержался 40 минут, за которые прошел 31 раунд. На протяжении большей части раундов Крибб бил и бросал его, как хотел. Иногда у Джема еще что-то получалось, но ему очень быстро стало не хватать дыхания. Кроме того, он разбил руки, особенно правую. Наконец, ему просто не хватало сил и выносливости, чтобы драться на равных с таким бугаем, как Крибб. Даже когда Белчеру удавалось серьезно зацепить его, он не мог развить успех. Нечем было его развивать.
Раунды становились все более короткими. Белчер падал и падал, пока, наконец, силы его не иссякли окончательно. Это был его последний бой. Он умер через два года, когда ему было всего тридцать.
Пирс Иган пишет, что вторая победа Крибба над Белчером произвела такое сильное впечатление на Джона Галли, что он окончательно решил не возвращаться на ринг, и с тех пор Крибба единодушно признавали чемпионом Англии. Честно говоря, не думаю, что Галли "убоялся" его. Кстати, он был моложе Крибба на два года, но в свои двадцать пять лет это был спокойный умный прагматик, и ринг просто больше не представлял для него интереса, теперь он знал более легкие способы зарабатывания денег.
Ну, а Крибб тем временем входил в самый лучший этап своей биографии, тот самый, который и сделал его "комсоргом" среди боксеров своего времени.
В 1810 году на британский ринг кометой влетел американский негр Том Молино, здорово напугавший местную боксерскую общественность тем, что, как показалось тогда очень многим, он сможет превзойти всех англичан в их национальной забаве – боксе, а там к этому были совершенно не готовы. Начиная свой рассказ о Томе Криббе, Пирс Иган сказал буквально следующее:
"Со времен знаменитого Фигга, когда Венецианский Гондольер по прибытии в Лондон пригрозил сорвать чемпионскую корону с британской головы (которого вскоре убедили в том, что он был неправ), одна истина со спокойствием и твердостью переходила из уст в уста, из одной головы в другую, среди всех, кто имел счастье обладать головой, что если какой-нибудь иностранец еще раз будет настолько безрассуден, что заявит претензию на то, чтобы только принять участие в бою за эту корону, не говоря уже о том, чтобы иметь честь надеть ее и увезти ее из Великобритании – он должен знать, что сама эта мысль никогда не найдет себе места в груди англичанина; и это есть та самая созвучная национальному характеру нашей страны мысль, которая в своем более широком смысле нашла отражение в незабываемом отрывке из трудов нашего великого поэта:
"Нет, не лежала Англия у ног
Надменного захватчика и впредь
Лежать не будет".
Иган зря оборвал эту шекспировскую цитату из "Короля Иоанна", так как там дальше идут совершенно замечательные слова, которые, правда, не имеют отношения к делу, зато могут относиться не только к Англии, но и ко многим другим странам, включая, например, Россию:
Если ран жестоких
Сама себе не нанесет сперва".
Что же касается цитаты из самого Игана, то я советую вам прочесть ее раз пять. Эффект будет, как от пары стаканов водки, а то и больше, так что не садитесь после этого за руль. И пожалейте, пожалуйста, вашего переводчика: стараясь сохранить стиль Игана и при этом не исказить смысл, он потратил на нее битый час и сейчас просто тихо стекает со стула.
Однако цитата Игана нуждается не только в переводе, но и в комментариях. Фигг, а точнее Джеймс Фигг – это первый чемпион Англии по боксу. Венецианский Гондольер – это тот самый товарищ, который около 1740 года приплыл в Англию (возможно, прямо на своей гондоле, хотя история об этом умалчивает) и сразился с одним из местных бойцов. Об этом подробно говорилось в первой части настоящего очерка о Криббе.
Сейчас, когда английских чемпионов по боксу сыщешь только днем с огнем, а периодически не сыщешь и с ним, такие пафосные выступления звучат забавно, но в то время англичане, управлявшие колоссальной империей, так себя и ощущали, а утрата этого положения гложет их по сей день, и боль эта не утихает. Один мой ученый друг рассказывал мне, как на какой-то лингвистической конференции выступавший там англичанин ни с того ни с сего начал свою речь с того, что обратился к американским делегатам со словами: "You are what we were" (Вы являетесь сейчас тем, чем мы были раньше).
Понятно, что людям с таким национальным самосознанием сама мысль о том, что чужестранец может завладеть символом мощи их страны, была непереносима. Однако, как я уже сказал, в 1810 году как-то очень быстро вырисовалась перспектива того, что, вполне возможно, им в скором времени предстоит научиться эту самую мысль переносить.
(Продолжение следует)
Александр БЕЛЕНЬКИЙ
Комсорг Крибб