Хулио Сесар Чавес-младший проиграл бой аргентинцу Серхио Габриэлю Мартинесу, но сделал это так, что в мгновение ока превратился из папенькиного сынка в сына своего отца, великого Хулио Сесара Чавеса-старшего.
Унизительное битье продолжалось для Чавеса одиннадцать раундов. Он мало понимал, что делает его соперник, один из лучших боксеров во всех весах Серхио Габриэль Мартинес. Аргентинец хоть немного опасался его только в самом начале, когда держал руки не то чтобы где положено, прикрывая голову, но и не опускал их, как обычно, ниже пояса, словно собираясь по-ковбойски стрелять от бедра из невидимых миру кольтов. Передние конечности Мартинеса аж целую минуту находились где-то между тем местом, где они по боксерской теории должны были находиться, и тем, где они обычно были. Но прошло совсем немного времени, и Серхио Габриэль решил, что этого маленького Хулио Сесара, хоть он и был значительно выше него, опасаться не стоит и только что не вытянул руки по швам.
Нельзя сказать, что аргентинский левша, которому принадлежит "бриллиантовый" пояс WBC в весе до 72,6 кг, выигрывал каждый эпизод. Нет, иногда ему все-таки тоже перепадало, но немного и неопасно. Но он выигрывал каждый раунд и даже каждую отдельную минуту каждого раунда. Ну а "регулярный" чемпион WBC Чавес регулярно от него выгребал. Мартинес хозяйничал в ринге, как дирижер в оркестровой яме. Здесь все делалось под его диктовку. Он окучивал Чавеса с дистанции, осыпал его, может быть, и не самыми сильными, но хлесткими быстрыми ударами, вылетавшими под непонятными его противнику углами. Главное оружие левши, левые прямые вразрез, доходили особенно часто. Но также доходили и правые боковые, и апперкоты с обеих рук, и удары по корпусу. "Маленького" Чавеса, окруженного любовью не только своего отца, но и президента WBC Хосе Сулеймана, который всегда относился к нему, как к родному внуку, всю его карьеру вели очень осторожно. Прощали шалости с допингом и соперников против него выставляли всегда таких, которых он мог победить. Забота эта не была тайной ни для кого, и относились к "маленькому" соответственно, а уж "папенькиным сынком" не называл его только тот, кто отчаянно хотел прослыть оригиналом.
Но теперь это все, вместе с папой, осталось за бортом, точнее за канатами ринга, а это один из самых высоких бортов на свете. Здесь тебе никто не поможет. Разве что рефери чуть-чуть, если очень захочет. Но рефери Тони Уикс не захотел, и необычайно легкий на ногах, быстрый и плохо предсказуемый "бриллиантовый" чемпион раунд за раундом просто избивал Чавеса. Его атаки и особенно контратаки были почти всегда неожиданными и заставали мексиканца врасплох. Лицо Чавеса, которое могло принадлежать Элвису Пресли, если бы он вздумал родиться мексиканцем, все опухло и оплыло, из носа текла кровь, как будто он был сломан, а Мартинес все сыпал и сыпал. Сам аргентинец тоже получил небольшую сечку, но она не исказила его черт, как было видно, когда ему в углу стирали кровь, и вообще не особенно мешала.
Иногда Чавес все-таки попадал, в основном левыми боковыми, а иногда и справа, но обычно тут же платил за это вдвойне, а то и втройне. А Мартинес тем временем входил во вкус. Перед матчем оба, как водится, много наговорили, инициатором чего был Чавес, и теперь "бриллиантовый" заставлял "маленького" отвечать за свои слова по полной программе, полнее некуда.
Создавалось впечатление, что Чавес достоит до конца, но стояние это выглядело каким-то жалким, несмотря на мужество Хулио Сесара. Если ты ничего не можешь, то и мужество тебя не спасет.
Сейчас очень многие скажут, что перед двенадцатым раундом вспомнили бой Хулио Сесара Чавеса-старшего с американцем Мелдриком Тейлором 1990 года, и, как минимум, половина из них не врет. Я тоже его вспомнил (к какой половине, честной или лживой, я принадлежу, решать вам), но вспомнил только в том плане, что здесь ничего подобного наверняка не произойдет. Тогда "большой" Чавес здорово проигрывал по очкам, но на последних секундах отправил Тейлора на пол. Тот встал до того, как рефери Ричард Стил закончил счет, но он не ответил на его вопрос, и арбитр остановил поединок, что означало победу Чавеса техническим нокаутом.
Однако "маленький" Чавес не казался сейчас способным ни на что подобное. Кроме того, Тейлор в том бою, может быть, и выигрывал по очкам с большим отрывом, но у него было избито все лицо, и он раунд за раундом хлебал собственную кровь. В журнале Sports Illustrated тогда написали, что он выпил ее целый литр, так как у него было все посечено во рту. Поверить в это не очень просто, так как во рту нет крупных сосудов, но и врать обозревателю самого авторитетного спортивного журнала никакого резона не было. А лицо старшего Чавеса, кстати, было тогда абсолютно чистым.
Здесь же все было иначе. Избитым выглядел именно Чавес, и, как казалось, он шел к своему первому поражению с обреченностью жертвенного барана, который лишь иногда взбрыкивается, а потом снова опускает голову и покорно продолжает свой последний путь.
И вдруг в двенадцатом раунде все мгновенно изменилось. Мартинес то ли слегка заигрался от беспомощности противника, то ли просто зевнул начальную фазу атаки, так как у него в душе этот бой уже давно кончился, но, так или иначе, он пропустил сильный правый боковой и поплыл. Причем поплыл в сторону поражения нокаутом, и очень быстро. Чавес набросился на него, как голодающий на краюху хлеба, но, как и у голодающего, сил у него оказалось немного. Чавес прижал аргентинца к канатами и раза три подряд провел левые боковые. Мартинес, в конце концов, упал, но он встал, хотя, как он это сделал, останется для меня такой же загадкой, как когда-то бОльшая часть школьной программы по физике. Чавес набросился на Мартинеса аки лев, но лев усталый, израненный и измученный, и Мартинес достоял до гонга, а учитывая, что происходило в этом поединке в течение первых одиннадцати раундов, это означало, что до победы.
Двое судей, как и я, сочли, что Чавес проиграл все раунды, кроме последнего, и с учетом нокдауна поставили 118-109 в пользу Мартинеса. Третий отдал Чавесу еще один раунд, что дало 117-110 в пользу аргентинца.
Но не все в этой жизни меряется очками. Чавес в этом бою не только проиграл, но и победил. Он, не привыкший ни к чему подобному, прошел через тридцать три минуты унижения, а это время в ринге равно годам за его пределами, не надломился и нашел-таки в себе силы отправить своего выдающегося противника на пол, пусть тот и сумел после этого встать. Тем самым Хулио Сесар доказал всем, и публике, и отцу, и самому себе, что никакой он не маленький Чавес, а самый настоящий Большой. А у больших людей есть будущее и после поражений.
Александр БЕЛЕНЬКИЙ