По статистике, на выходных парк Горького посещают 100 тысяч человек ежедневно. Неизвестно, сколько из них пришли в субботу специально на Камилу Валиеву, но помимо полной аудитории в шатре вокруг лектория с ее и Татьяны Навки участием собралась приличная толпа. Стояли даже за забором и ловили каждое слово. Некоторые смотрели параллельно трансляции интервью Александры Трусовой, Анны Щербаковой и Елизаветы Туктамышевой из других городов в рамках фестиваля.
Навка приложила недругов России
Камила предстала перед публикой в ослепительном белом платье и (да простит меня Татьяна Навка) не уступала ведущей в эффектности. Хотя образ стеснительной и улыбчивой отличницы все еще удается Камиле на пятерку. Беседа получилась откровенной. Возможно, потому что атмосфера вокруг уже была нагретой (и Татьяне даже пришлось просить вентилятор). Но, скорее всего, потому что на большом летнем мероприятии в присутствии Навки легче раскрыться. Олимпийская чемпионка-2006 ругала тех, кто не любит Камилу, и скептически отзывалась об американцах. Вот что сказали два главных спикера дня.
Об Олимпиаде
— На короткую программу в Пекине в личных соревнованиях я выходила и знала, что очень много людей в меня верят и любят, — начала Камила в ответ на вопрос из зала. — Все равно на Олимпиаде было очень пусто. Но ты чувствуешь поддержку, и в конце немного даже появились эмоции. Но в произвольной программе даже на обычных стартах, чемпионате России, Европы ты выходишь на лед с непониманием.
— Я почему-то не смогла на Олимпиаде понять, что очень много людей меня поддерживает. Почему-то именно я подумала, что я одна. Для меня это плохо. Я уже встала в начальную позу, было видно по моим глазам, наверное, что меня окутал страх. На короткой программе ты порхаешь, в произвольной, увы, это не удалось мне почувствовать. Хочу сказать — правда, большое спасибо. Я плакала каждый день, потому что видела очень много поддержки. Просто спасибо, — голос Камилы задрожал, и отчетливо показалось, что глаза у нее были на мокром месте. Зал зааплодировал.
Навка ответила жестко. Не собеседнице, конечно:
— Камила, ты, наверное, знаешь, что тебя поддерживала не только Россия, но вообще весь мир. Ты теперь любимица всего мира. Несмотря на все эти санкции, тебя любит абсолютно каждый человек на планете. Ты должна это знать. Ну, кроме, конечно, этих сволочей, которые придумали всю эту допинговую историю, — завершила Татьяна.
О карьере
Также Камила призналась, что не собирается скоро уходить из фигурного катания.
— Хочу максимально продолжать спортивную карьеру, насколько возможно. Хочу послушать потом себя, в 16 лет невозможно сказать, что будет в 25. Конечно же, хотела попробовать профессионально заняться танцами на полу, попробовать все стили.
И даже добавила, что если бы не Этери Георгиевна, то ушла бы в балет. Своего тренера фигуристка много благодарила — есть за что:
— Всегда есть какая-то обида у каждого тренера, мои предыдущие тренеры хорошо восприняли мой уход. У нас с мамой было так — если Этери Георгиевна не принимает в группу, я ухожу в танцы, в балет. Я благодарна всем за работу со мной. Сейчас я уже могу не сильно зависеть от тренера. Если я еду в тот же Сочи, то сама понимаю, где мои ошибки.
Может ли Этери Георгиевна быть ласковой и нежной? Она часто оценивает по тебе. Если она видит, что ты сразу включился в работу, то будет разговаривать с тобой спокойно. Но если она увидит, что ты витаешь где-то, то Этери Георгиевна старается тебя взбодрить. Твой соперник может сделать за эту тренировку два шага вперед, а каждая твоя пропущенная тренировка — это шаг назад.
О пятерных
Валиева заикнулась и о прыжках в пять оборотов:
— Я недавно задумалась об этой теме. Довести до такой звонкой формы, напрыгать четверной, чтобы была большая высота, и можно пробовать. Должен быть прыжок, мышцы. В принципе, это возможно. Есть вероятность травмироваться. К четверным мы как готовимся? Если ты плохо делаешь тройной лутц, никто тебя не отправит делать четверной. Так же и с пятерным. Так что все возможно, — оставила интригу Камила.
— Ждем! Пускай готовятся эти американцы! Им еще далеко до нас, как до планеты другой! — заключила Навка.