Бывший форвард сборной Франции Тьерри Анри в интервью The Guardian рассказал о том, почему Джордж Веа более велик, чем Герд Мюллер, зачем молодые игроки обязаны таскать сумки с мячами и как нужно жить, чтобы играть до 37 лет.
Корреспондент британского издания Тьерри Маршан слетал в Нью-Йорк специально для того, чтобы поговорить с Анри до того как форвард примет решение завершить игровую карьеру. Футболист сразу узнал хорошо знакомого журналиста в толпе поклонников и назначил ему встречу на тренировочной базе "Ред Булл", где и состоялся обстоятельный разговор.
– Когда воспоминаете свой первый матч, какие мысли приходят в голову: "Это было так давно" или "Это было словно вчера"?
– (Задумывается.) И то и другое. Всегда говорил себе "Под лежачий камень вода не течет". Помнил о своей дороге, о том, как много должен был работать, чтобы оставаться на верном пути. Труд лежит в основе всего, чего я добился. У вас может быть талант, но, если вы не развиваете его… Работа никогда не была для меня жертвой. Я просто занимался любимым делом. Любил тренироваться и хотел быть лучшим во всем: в игре головой, исполнении "стандартов", понимании игры.
– В чем же заключался ваш талант?
– В быстроте. В начале карьеры мне требовалось 10 голевых моментов, чтобы забить, но я продолжал создавать эти моменты снова и снова. Однажды сказал себе: "Постоянно так продолжаться не может. Ты должен реализовывать все моменты". Трудился над завершающим ударом, доводил его до автоматизма, чтобы не думать ни о чем, а просто забивать голы. Что самое трудное для нападающего? Когда у него есть время на раздумья! Вместе с Клодом Пюэлем, который был тренером по физподготовке в "Монако", постоянно отрабатывал удар. Я не был рожден с талантом к голам. Профессиональную карьеру начинал на фланге и много работал над подачами в штрафную. Это помогло мне понять роль парня, который отдает передачи. Мы всегда хвалим автора гола, но часто забывает о том, кто начал атаку длинным пасом из обороны.
– Это несправедливо?
– Нет, это способ лучше понять игру. Сколько раз я спасал откровенно плохие для себя игры, забив один победный гол! Играя в середине поля, кое-что понял: мы часто говорили о Деннисе Бергкампе и Робере Пиресе, что эти парни кормят нас. Но это тоже не совсем верно – мы кормили друг друга. Футбол – командная игра. У нападающего не должно быть всей славы, и это не простая скромность. Часто я был недоволен матчами, в которых забивал.
– Есть разница между радостью от гола и радостью от голевой передачи?
– Для меня самой прекрасной вещью всегда было отдать пас из той позиции, когда можешь забить сам. Ты знаешь, что имеешь отличный шанс отличиться, но даришь его партнеру. И видишь радость в глазах этого парня. Люди никогда не понимали – когда я праздную гол, это не значит "Смотрите все, я забил!", это значит "Идите все сюда, давайте веселиться вместе!"
– Вам не кажется, что бурные празднования голов превратились в самостоятельное шоу?
– Каждый, кто знает меня хорошо, подтвердит, что от ошибок я переживаю куда дольше, чем праздную голы. Даже если мы ведем 7:0 и я упускаю шанс забить еще, то говорю себе: "Возможно, это была единственная возможность отличиться, я должен был отнестись к ней бережнее".
– Всегда стремитесь к совершенству?
– Это не позволяет мне почивать на лаврах. Мне всегда хотелось добиваться чего-то большего. Товарищи по команде знали: чтобы играть хорошо, мне всегда нужно быть на взводе. Пат (Виейра) всегда подкалывал меня этим. Когда что-то выводит из равновесия, я всегда играю хорошо.
– В чем секрет футбольного долголетия?
– Во-первых, отсутствие тяжелых травм (стучит по дереву). Потом действительно здоровый образ жизни. Меня невозможно назвать парнем, который регулярно ходит на вечеринки и выпивает. Когда мы играем один на один, я должен сразу показать, что сильнее соперника. Этой простой вещи меня научил Лилиан Тюрам. Спортсмен должен стремиться стать лучше, чем он есть сейчас. Нужно по-настоящему хотеть победить и жить своими желаниями.
– Так, чтобы талант был желанием?
– Верно! Только вам решать – работаете ли вы на себя или нет. Когда я вижу, как молодые игроки опаздывают на тренировку, которая длится всего полтора часа… За всю карьеру я лишь раз опоздал на занятие в "Монако" - и то не по своей вине. Жан Тигана тогда сказал, что это первое и последнее опоздание – следующего уже не будет. Он был прав. Если ты не можешь успеть к началу тренировки за рулем автомобиля, то ты не успеешь и к мячу на своих двоих.
– Вам доводилось подвергать свои ценности сомнению?
– Делаю это каждый день. Всегда сосредоточивался на следующей игре, а не на той, что уже сыграл. Прошлый матч уже позади меня. Думать о нем – дело журналистов.
– Но вы выиграли все, что можно, и с клубами, и со сборной. Чувствовали, что достигли вершины?
– Нет. Никогда не был полностью доволен собой. Цель всегда должна быть выше твоих достижений.
– Что делать, когда вы уже на вершине?
– Каждая игра – отдельная вершина. Перед началом матча мы спускаемся к подножию, чтобы покорить ее заново. Иногда останавливаешься, чтобы перевести дух. Но тогда тебе уже не покорить эту вершину, потому что ты – дерьмо.
– Но ведь далеко не каждый матч – финал чемпионата мира…
– Есть вещи, которые помогают вернуться на землю и после победы на чемпионате мира. Скажем, когда три месяца спустя ты играешь за молодежную сборную где-нибудь на Украине перед двумястами зрителями (это реальный факт из биографии Анри, случившийся с ним в 1998 году. – Прим. "СЭ"). Люди забыли об этой главе моей истории, но я горжусь ею. Не скажу, что это было легко проглотить, но это помогло мне вырасти. Я был частью того поколения, что играло на молодежном ЧМ-1997 в Малайзии – Сильвестр, Галлас, Люсьен – парни, которые помогли мне шагнуть дальше. Мне было неприятно возвращаться в молодежку после ЧМ-98, но я не мог смотреть на своих друзей свысока. Так и играл. Иногда получалось здорово, иногда – не очень. Вокруг говорили: "Сердцем он в другой команде". Но, поймите, тремя месяцами ранее я поднимал над головой Кубок мира! Однажды молодежка и национальная сборная летели на одном самолете. Я сидел на самом заднем ряду и вспоминал, как несколькими неделями ранее был на 10 рядов ближе к кабине пилота – с главной командой. А еще я играл в матче вторых сборных Франции и Бельгии. На него пришло 202 зрителя. На двоих больше, чем на Украине. Никогда не забуду этого.
– О чем думали в тот момент?
– О том, что надо работать, и все вернется на круги своя. Было больно, но я действительно вернулся. Все мы растем благодаря другим. Без команды мы ничто.
– Футбольное долголетие – самое сложное в этой игре?
– Да. Но это еще и невероятная честь – особенно, если ты – форвард, которому стремятся подражать молодые игроки. Ты обязан оставаться на высоком уровне, сколько бы сил у тебя ни осталось. Нет трофея важнее, чем долголетие. Оставаться на высшем уровне, показывать тот футбол, которого ждут от тебя болельщики… Мало кто знает, как работают Роналду и Месси, как тяжело постоянно держаться на вершине.
– Вам часто приходилось играть с недолеченными травмами?
– Это – часть игры. "Ты выходишь на поле, значит – ты можешь играть". Часто повторяю эти слова. Людям неважно, как ты себя чувствуешь. Порой возвращался в раздевалку совершенно разбитым. Знали бы вы, как часто мне удавалось забивать в таких матчах. Взять хотя бы игру Лиги чемпионов в Праге, где "Арсенал" встречался со "Спартой". Я только вернулся в строй после повреждения ахилла. Тренер сказал: "Поедешь с нами, но останешься в запасе". Но в самом начале игры получил травму Рейес. И тут Венгер отправил меня разминаться… Вышел на поле через силу, но в итоге отличился дважды и превзошел рекорд Иана Райна, забившего 185 голов за "Арсенал". Даже если ты не совсем готов к игре, все равно можешь помочь команде.
– Старшие товарищи давали вам какие-то советы, которыми вы пользуетесь до сих пор?
– Я уже говорил о словах Тюрама. Порой Туту был жесток со мной, но я благодарю его за это каждый день. Главные советы я получил от отца. Кристиан Дамиано и Жерар Улье помогли мне как тренеры. А вот Туту был рядом во время игр и тренировок. Его слова были очень жесткими, но помогали мне расти. В сборной необходимо было произвести впечатление на Дессайи, Лизаразю, Зизу, Джоркаеффа… В "Монако", когда я отдавал плохой пас Сонни Андерсону или Микаэлю Мадару, они выбивали мяч далеко за пределы тренировочного поля. Угадайте, кто должен был бежать за ним и приносить обратно? Давид Трезеге или я! Даже после того как мы стали чемпионами мира, Тигана требовал, чтобы мы таскали сумки с мячами. В команде был обслуживающий персонал, который мог бы заняться этим, но тренер настаивал: "Нет, эта работа для молодежи".
– Требуете того же от молодых игроков "Ред Булл"?
– Часто. Но что с ними поделать, когда ты единственный ветеран в команде?
– Это вопрос воспитания?
– Когда я был молодым игроком "Монако", на шкафчиках в раздевалке не было надписей. Дожидался, пока не придут все партнеры по команде, чтобы занять оставшееся место. Командный автобус отправлялся в 10 утра. Я приходил на пару часов раньше, чтобы быть уверенным, что успею на него. И все эти два часа стоял в ожидании. Не садился до тех пор, пока мне не скажут, что можно сесть.
– Вам жаль, что эти ценности исчезают из игры?
– Печально. Мы что-то теряем. Превращение в профессионала не каждому дается, но само по себе это не достижение. Когда я был моложе, пахал как умалишенный, чтобы сказать "Привет!" всем преимуществам. В наше время все наоборот. Массаж мне стали делать в 21-22 года. Если Тигана видел молодого игрока на массажном столе, он кричал: "Что ты здесь делаешь?! Спина болит?! Ты же всего 5 минут в лиге 1 сыграл! Иди тренируйся и освободи место для Франка Дюма или Энцо Шифо!" Тигана был прав.
– Кажется, нынешнее положение дел вас не на шутку рассердило.
– Да. Это перебор. Выхожу из себя, когда парни опаздывают на тренировки. Посмотрите вокруг себя. Выходной день, и на базе ни одного молодого. Что мешает им заниматься дополнительно? Шесть лет назад "Сан-Антонио Сперс" наняли Тони Паркеру отдельного тренера, чтобы тот поработал с ним над бросками. Тони Паркер! И это не было неуважением – так он смог улучшить свою игру.
– Дополнительные тренировки помогают футболисту?
– Я лично работал над игрой в пас. Когда был молодым, постоянно играл на фланге, в центр нападения перешел только в "Арсенале".
– Какие изменения в футболе, случившиеся за последние два десятилетия, поразили вас больше всего?
– Возьмем Роналдо – бразильского Роналдо. Он делал невиданные вещи. Вместе с Ромарио и Джорджем Веа он вернул нам позицию центрфорварда. Они были первыми, кто мог уйти из штрафной, подхватить мяч в центре поля, сместиться на фланги, дезориентировать центральных защитников рывками, ускорениями, дриблингом. Кто делал это до них? Герд Мюллер? Паоло Росси? Нет. Джордж Веа оказал большое влияние на меня. Возможно, я даже скопировал его игру. Сколько футболистов сможет сказать, что они заново изобрели целую позицию на поле? Немногие. Еще одно явление нашего времени – индивидуализация футбола. Журналисты и специалисты по маркетингу выдвигают на первый план конкретных игроков. Люди перестали следить за коллективной игрой. Все говорят об авторе гола, но никто не смотрит на то, как начиналась голевая атака. Мы больше не говорим о футболе.
– С точки зрения "физики" у Мюллера и Росси нет ничего общего с Веа и Роналдо...
– Верно. Но мы не должны думать, что это норма. У многих игроков тела, как у Криштиану Роналду? У многих техника Лионеля Месси? Эти два футболиста уникальны. Но если вы хотите обучать молодежь, говорить с ней об игре, обратите внимание на Хави. У него можно научиться многому. А вот у Роналду… Не уверен. Когда я был ребенком, мечтал оказаться в роли Бонека в тот момент, когда ему делает пас Платини. Не каждому дано стать Зизу, Месси или Роналду. Кто бы объяснил мне, почему за последние четыре года никто из испанцев не выиграл "Золотой мяч"? Игра стала слишком сосредоточенной на личности. Да, звезды прекрасны. Но в составе команды, а не вне его.
– Как-то это слишком по-американски…
– Я рос на играх Майкла Джордана. В начале карьеры он набирал по 60 очков за один матч. Когда в "Чикаго" пришли Скотти Пиппен и Хорас Грант, очков у Джордана стало меньше, а титулов – больше. Он стал звездой в пределах коллектива. Когда ты не в полном порядке, другие прикроют твои слабые места.
– Когда футболист понимает, что пора вешать бутсы на гвоздь?
– (Долгая пауза.) Я не знаю. Любовь к футболу всегда будет жить во мне. Думаю, понимание приходит, когда начинаешь заставлять себя заниматься любимым делом. Никогда не думал: "Так, теперь я должен пойти потренироваться". Вы же не размышляете о каждом вдохе и выдохе. Это происходит само собой. То же самое с футболом. Я говорю не о физической усталости, а о том, что находится в сердце. Когда ты перестаешь чувствовать себя, как обычно.
– Что у вас останется, когда это произойдет?
– Основные принципы. Я не изучал футбол, а получал образование. Это не одно и то же. В Клерфонтене Кристиан Дамиано и другие обучили нас – независимо от того, проиграли мы или победили, нужно сохранять идентичность. Мы должны были играть определенным образом, должны были уважать футбол. Эта игра течет в моих венах. Все мы дети того образования, что получили. Когда родители жалуются, что я слишком твердо стою на своем, я отвечаю: "А кто воспитывал меня?"
– Вы действительно твердо придерживаетесь своих принципов?
– Да, я тверд. Особенно, когда речь идет о футболе. Но всегда действую от имени любви и уважения к игре.
– Когда вы говорите об идентичности, что имеется в виду? Конкретный клуб или стиль игры?
– Эти вещи сочетаются. У "Барсы" есть идентичность. Самое красивое, что я слышал от тренера, – речь Гвардьолы перед финалом Лиги чемпионов в 2009 году. Он сказал: "Парни, все, чего я хочу, чтобы после финального свистка люди говорили мне, что "Барса" играла в футбол. Единственная вещь, которую страшно потерять сегодня, – наша идентичность. Хорошей игры!" В этом было все. То же самое было Клерфонтене. Однажды Франсиско Фильо сказал: "Не хочу видеть передач назад". Это стало главной темой того матча. Но и задачу победить никто не отменял. В другой раз он запретил вступать в единоборства с соперником – добывать мяч нужно было только в перехватах. Так он учил нас понимать игру.
– Мысли об идентичности не мешают думать о главной цели матча – победе?
– Нет, потому что победа куется в идентичности. Когда ты забываешь о принципах, победить очень трудно.
– Вы могли бы стать тренером?
– Для тренера важно оставаться личностью, несмотря ни на что. Если ваша личность достаточно сильна, то вы пройдете этот путь. Но нельзя изменять себе, даже в случае поражений. В 2009 году Гвардьола не говорил о результате. Арсен (Венгер) тремя годами ранее перед финалом Лиги чемпионов поступил так же. Эти люди – эстеты, они хотят, чтобы все было красиво. Вы идете этим путем, если любите свою работу. Когда рисуешь картину, ждешь, что люди посмотрят на нее и оценят твой труд.
– Как вы себя чувствуете через 20 после дебютного матча в большом футболе?
– Много думаю о дополнительных тренировках. Продолжаю говорить себе: "Если это не сделаю я, это сделает кто-то другой". Хочу, чтобы меня помнили и после завершения карьеры. Всегда мечтал оставить след в истории.
– Как проявление уважения?
– Как уважение к качеству моей работы. Горд быть частью победных поколений сборной Франции, "Арсенала" и "Барселоны".
– Можете выбрать самое яркое воспоминание из 20 лет в футболе?
– (Долгая пауза.) Первый раз, когда отец видел меня на поле. Все началось с этого. Остальное – история, которую знают все.
– Тренер Тьерри Анри будет таким же требовательным, как игрок Тьерри Анри?
– Хочу, чтобы люди уважали футбол. Невозможно построить великую карьеру, если ты ходишь по ночным клубам. Я, как и все, иногда позволял себе это, но ошибка не должна становиться привычкой. Главное удовольствие для меня – постоянное саморазвитие и требовательность к себе. Не смогу играть просто ради удовольствия. Или ты выкладываешься на полную катушку, или не играешь. Победа – это просто титры в конце этого невероятного фильма.