Попрощаться с Федором Черенковым вчера пришли тысячи болельщиков. В первую очередь, конечно, в спартаковских шарфах, но и в динамовских, и в армейских... Панихида по народному футболисту длилась в Сокольниках на полтора часа дольше запланированного. Такое море людей провожало только Эдуарда Стрельцова.
Игорь РАБИНЕР
Бывают похороны, которые неизмеримо важнее матчей и голов, побед и поражений.
Ветераны футбола, старые журналисты и болельщики сходились в одном. Столько народу, сколько Федора Черенкова, провожало у нас только одного человека.
Эдуарда Стрельцова.
И не случайно ведущий скорбной церемонии Григорий Твалтвадзе сказал: "Только двух футболистов люди называют по именам, без отчеств и фамилий. И никому не надо объяснять, о ком речь. Эдик и Федор…"
Хвост очереди от входа в спартаковский манеж тянулся куда-то в бесконечность. Последний раз видел такое на прощании с академиком Сахаровым во Дворце молодежи в 89-м.
Шли люди не только со спартаковскими шарфами. С армейскими. С зенитовскими. С динамовскими. С локомотивскими. В клуб пришла телеграмма скорби из киевского "Динамо". Что при нынешней политической ситуации – сами понимаете…
Вчера. Москва. Сокольники. Юрий ГАВРИЛОВ. Фото - Александр ФЕДОРОВ "СЭ"
Изначально на панихиду отвели два часа. Как же наивно. Люди шли три. Три с половиной. Шли бы и больше, кабы полиция не перекрыла все пути. Страшно представить, что испытали те, кого не пустили увидеть Черенкова в последний раз.
Здесь же, в Сокольниках, 18 лет назад прощались с Николаем Старостиным. Может, будь тогда на дворе не снежно-лютый февраль, а более гуманное время года, людей пришло бы такое же море. Но нет. Все как один, кто был тогда, говорят: к Феде пришло больше, чем к самому Николаю Петровичу. Или к Константину Ивановичу.
Стоим с музыкантом Юрием Давыдовым, и он выдвигает версию. Старостин или Бесков, когда уходили, были глубокими стариками. К Черенкову, которого не стало в 55, пришло четыре поколения. Кто старше – для тех он мальчишка. Для его поколения – ровесник. Для следующего, моего, – кумир. Для самого молодого – легенда.
Пришли все.
От стоявших в первой очереди почетного караула 89-летнего Алексея Парамонова, 87-летнего Никиты Симоняна и 82-летнего Анатолия Исаева до мальчишек из спартаковской академии. Которые, конечно, не понимали масштаба человека, к смертному одру которого их привели. Зато впервые в жизни увидели, каким любимым всей страной может быть футболист.
И услышали, и впитали слова Симоняна: "Ко мне в РФС многие входили без стука. И только Федор всегда тихо стучал в дверь. Я изумлялся: "Да ты ногой можешь дверь открывать! Он говорил: "Да что вы, Никита Палыч!"
Вчера. Москва. Сокольники. Олег РОМАНЦЕВ. Фото - Александр ФЕДОРОВ "СЭ"
Юрий Гаврилов не переставая плакал. На Олега Романцева было страшно смотреть. Сергей Родионов, президент детской Академии, названной при жизни в честь Черенкова, еле шептал в микрофон: "Нам будет не хватать твоей доброты, честности и порядочности".
Николай Толстых сравнивал Федора по технике с Гарринчей и сообщал, что договорился с УЕФА: на Швецию сборная выйдет в траурных повязках.
И шли, склонив головы, сборники спартаковские – Комбаров и Глушаков, Дзюба и Ребров, Паршивлюк и почти уже вернувшийся в строй Широков. И неспартаковские – Семак, Игнашевич, Кержаков.
И Яковлев с Макеевым. И Боккетти с Инсаурральде. А в общей очереди (!) с болельщиками обнаруживались Таски, Хурадо, Тино Коста, Жоау Карлос.
И спартаковцы, работающие ныне не в Москве, – Аленичев, Тихонов, Филимонов, Ананко. И актеры калибра Игоря Золотовицкого. И тут же тренер-психолог академии "Спартака" Вадим Визе рассказывал мне, как попал в Большой театр благодаря хлопотам Феди.
Положив цветы к гробу, скромно встал в сторонке Мурат Якин. Очень надеюсь, что, глядя на нескончаемый поток людей, швейцарец многое об этом клубе понял.
Владелец "Спартака" Леонид Федун, который пообещал построить памятник на стадионе и назвать трибуну именем Федора, приедет уже на Троекуровское кладбище…
Вчера. Москва. Сокольники. Мурат ЯКИН. Фото - Александр ФЕДОРОВ "СЭ"
Никогда не видел столько даже не плачущих, а рыдающих взрослых людей.
Вот идет от гроба мужчина лет сорока. В очках, галстуке и красно-белом шарфе. С совершенно белым лицом. И еле выговаривает: "Юность моя умерла".
Вот ковыляет глубокий дед лет семидесяти, с седой бородой, в одежде цвета хаки – и тоже спартаковской "розе". Закрывает лицо руками.
Вот, держась за руки, еле идет немолодая семья – старики и сын, тоже уже далеко за 50, с седой щетиной. И мертвенно бледный папа с сынишкой лет десяти. И женщины разных возрастов…
Плакали не все, конечно, – темпераменты у людей разные. Но через одного – точно.
Полиция отсутствовала как класс – и она была абсолютно не нужна. Положив цветы к гробу, любой мог перешагнуть красно-белую ленточку, отделявшую обычных людей от футбольных. У меня язык не поворачивается сказать – VIP. В этой обстановке такая аббревиатура была неуместна. У каждого, кто хотел и решался, была возможность подойти и пообщаться, например, с потрясающим Алексеем Парамоновым.
Именно так жил Федя.
Вчера. Москва. Сокольники. Артем ДЗЮБА. Фото - Александр ФЕДОРОВ "СЭ"
За эти часы я услышал о нем десятки историй. Для этого не нужно было кого-то о чем-то спрашивать. Люди подходили и делились ими сами.
Вот, к примеру, такая: в 2009-м проходила юбилейная предновогодняя встреча четырех поколений спартаковских чемпионов – 69-го, 79-го, 89-го и 99-го годов. Почти все подъезжали – или их подвозили – на машинах, чем моложе футболисты – тем более недурных. И вдруг откуда-то из кустов, очень скромно одетый и явно продрогший вышел Черенков. Кто увидел – изумился: "Федя, тебя никто подвезти не мог?!" Тот, как всегда, махнул рукой: "Да зачем? Сам дойду…"
Вот так он и жил.
Вчера. Москва. Сокольники. Виктор БУЛАТОВ, Егор ТИТОВ и Андрей ТИХОНОВ. Фото - Александр ФЕДОРОВ "СЭ"
"Скромный в жизни,
яркий на поле"
Последние девять месяцев, так уж вышло, – один. Без присмотра и ухода. Его последний адрес, запишем для истории, – улица Саморы Машела, дом 4, корпус 3, квартира 18. Между Ленинским и Профсоюзной.
Никто там его близко не знал. Обслужить себя он не умел. Не было таких соседей, как тетя Валя на старой квартире в Кунцеве, которая еще лет пять назад регулярно приходила к нему домой, варила кастрюлю щей, не давала оголодать. Сейчас, как рассказывают знакомые, Федя досыта ел, только когда ездил на выезды со спартаковскими ветеранами.
30 августа произошла мистическая история. Александр Беленков, друг Черенкова, игравший вместе с ним до 16 лет в спартаковской школе в группе у олимпийского чемпиона Мельбурна Анатолия Масленкина, в 14.30 приехал к новому спартаковскому стадиону в Тушине. Федор должен был участвовать в матче ветеранов, открывавшем арену, и обещал подвезти товарищу билет. А обещания он выполнял всегда.
В три часа Беленков набрал номер Черенкова и услышал: "Меня остановили гаишники. Но ничего, я разберусь. Ближе к четырем подъеду".
В четыре начинался матч, в котором Федор был самым желанным из участников. Но он так и не приехал.
И не приехал туда никогда. Беленков рассказывал, что еще 19 августа проговорил с Федей у того дома пять часов – и со слезами на глазах показывал в мобильном фотку 11-летнего Черенкова…
31 августа он еще играл за ветеранов "Спартака" в подмосковных Котельниках. А 22-го его нашли упавшим навзничь в своем подъезде. И хоть он прожил еще 11 дней, что-либо сделать уже было нельзя.
…В 13.23, спустя три с половиной часа после начала церемонии прощания, раздалась буря аплодисментов. Как великого артиста – а кто он еще, друзья? – гроб с телом Федора Черенкова провожал коридор из сотен поклонников. И овация.
Так же было и на Троекуровском.
Пусть земля тебе будет пухом, любимый народный футболист.
Мы должны быть счастливы, что видели тебя. Как полвека назад наши отцы и деды – Стрельца. Который однажды сказал: "Черенок – это Игрок".
Такой, как ты, больше не родится. Но, может, родится – или уже родился – кто-то еще. Иначе не может быть. Потому что это – жизнь. А она продолжается.