РОСГОССТРАХ – ЧЕМПИОНАТ РОССИИ. ПРЕМЬЕР-ЛИГА. 18-й тур. ЦСКА – "ЗЕНИТ" – 0:0
Репортаж нашего обозревателя с центрального матча 18-го тура премьер-лиги.Юрий ГОЛЫШАК
c 3-й Песчаной улицы
ПЫЛКИЙ ОНОПКО
Все мы вспоминали "Андерлехт". Вспомнил и Виктор Гончаренко. Что ж не вспомнить?
– Мы смотрели два матча "Зенита" с бельгийцами… – начал вкрадчиво главный тренер ЦСКА.
Слышал бы это Мирча Луческу – на этом месте заиграл бы желваками.
Жаль, не слышал – но ничего. Ему передадут.
– Накал, единоборства. Главное, ритм! – стало понятно, к чему ведет Гончаренко. – Но если свистится каждое касание футболистов, которые готовы играть дальше – это тяжело понять! Вот из этих касаний и вытекло удаление… А к Понтусу никаких претензии не может быть. Он привык действовать агрессивно, компактно. Всегда находиться в борьбе.
Это правда – утратив милую тучность, арбитр Егоров внезапно обрел манеру судейства горячечную. Словно Анна Адамовна из "Покровских ворот": "Я вся такая внезапная, противоречивая вся…".
Те же истины, должно быть, втолковывал ни в чем не повинному резервному судье Арсланбекову на бровке Вернблум. Рефери кивал, расширив глаза от избытка чувств. Такое доверие.
В этот вечер бедняга Арсланбеков наслушался всякого – до Егорова не докричишься, а резервный вот он, хоть рукой потрогай. Чуть стало горячо на поле – внезапно выпорхнул со скамейки Виктор Онопко. На кого наорал? Правильно, на Арсланбекова. Таким пылким я не видел Виктора Савельевича с тех пор, как получал он по темени загипсованной рукой Эрика Кантоны. "По незащищенной голове", как уточнил тогда комментатор.
Но все это было после. А до этого мы смотрели футбол.
"НО ЧЕМПИОН ВСЕГДА ОДИН"
Какой же долгой была пауза!
Тем удивительнее тишина. На "Комсомольской" в день больших матчей шум-гам – а здесь муху слышно. Полиция, скучая, недоумевает. Вот пришел "Сапсан" из Питера, но никаких тебе погромов. Никаких драк. Вышли два человека в сине-бело-голубых шарфах.
Зеленая ветка московского метро тоже полна умиротворения – на станции "Динамо" служивые держат шлемы в руках. Угрозы нет. После узнаю, на подступах к стадиону разогнала конная полиция намечающуюся драку. Со всей ловкостью сыграли на опережение – желающие чесать кулаки разбегались по кустам. Чтоб лошадка не укусила.
Но откуда-то набралось под тридцать тысяч человек на стадионе ЦСКА. Какими тайными тропами шли? Трибуны почти битком! Болели так, что качал после головой даже Луческу: "На такой арене, с такой поддержкой мало кто будет забирать очки у ЦСКА…"
Армейцы за зиму отточили вкус – анонсировали игру язвительным роликом. Полностью пересказывать смысла нет, кто видел – тот видел. Если в двух словах – забывает питерская девочка в Москве на барной стойке зенитовский шарф. Получив в подарок у поезда красно-синий. Надпись – "но чемпион всегда один". Тонко и забавно. Если придумал все это директор по связям с общественностью товарищ полковник Аксенов – можно присваивать Сергею Павловичу новый чин. Генерал-адъютант. От таких роликов соперник зубами скрипит.
ВСПОМИНАЯ САДЫРИНА
…Я услышал голос за спиной – старик рассказывал внучку:
– А раньше здесь, на улице Песчаной, был маленький-маленький стадиончик.
И все пронеслось перед глазами, будто вчерашнее. Как ходил на матчи того ЦСКА, балансирующего между первой лигой и высшей. Пристраивался к толпе мужичков у крохотной изгороди – матч вот-вот начнется, а они стоят и слушают Павла Садырина. В тот год красно-синие рвали всех, лишние установки давать – только портить. Кто-то похлопывал Садырина по плечу. Кто-то пожимал руку. Все это походило на абхазскую свадьбу. Народу много – но все друзья. Кстати, тот матч завершился со счетом 9:1.
Через четверть часа я впервые окажусь на новой арене ЦСКА – и буду поражен. Все лучшее с того самого древнего стадиончика сохранилось и перенеслось сюда. Вот к скамейке хозяев подходит доктор "Зенита", обнимает знакомых. Вот еще кто-то из Питера. Пришли – да так и остались стоять за разговорами. Кто-то перевешивается через декоративный заборчик – люди из ЦСКА пожимают руки. Все мы здесь словно родственники. Вот кто-то кудрявый шлет приветы на армейскую лавку – и получает пожелания здоровья в ответ. Не Роман ли это Еременко? Нет, показалось. "Чьи имена как раны на сердце запеклись…", – приходит вдруг на ум.
А вот Катерина Кейру самая настоящая. Кто-то из корреспондентов задается вопросом – где Новосельцев? А вот он. Не попал в состав – но в улыбчивости не растерял. Разминаясь, машет своей Кате рукой. Та счастлива.
Вот прошел грустный Игнашевич – присел на скамеечку с краю. Никому ничем не машет. То ли хворает, то ли стал запасным. Как говорят хоккеисты, "проснувшись, обнаружил себя в четвертом звене".
Акинфеев с большого экрана, прорываясь сквозь фанатское скандирование, обещает "массу удовольствия" – и оказывается прав. Матч получился напряженнейшим. Пусть и с примерзшими к табло нулями.
ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ ЛУЧЕСКУ
– За победой приехали? – интересуюсь у питерских коллег.
Те замолкают, переглядываются – и отвечают с горделивой сдержанностью:
– А мы всегда за победой.
Ложа прессы так близко к полю, что приходит на ум коллега Рабинер. Тот, вернувшись из Америки, сразу же отправился на хоккейный "Спартак". Где и вспомнил, что такое родина – пущенная чьей-то могучей рукой шайба долетела точно до корреспондентов. Где и попала в лицо моего товарища по борьбе.
Вспоминаю, вздрагиваю – и все не зря. Час спустя мяч, пролетев над моей головой, сразит кого-то в VIP-ложе.
Я смотрю, как ежится на бровке Луческу. Переживаю за него лично – вспоминая, как прогуливались когда-то по базе "Шахтера". Как указывал Мистер куда-то вдаль:
– Вот там у нас лебеди. Вон пруд. А вот колонка осталась с царских времен, паровозы воду набирали…
Помню, как перебирали вместе древние пленки. Весь мир уж готовился отказаться от дисков – но Мирча продолжал жить в кассетной эре:
– Да, я консерватор. Во всем. Уважаю прошлое – а технику недолюбливаю.
Тогда протягивал он нам с коллегой Кружковым клубный журнал "Шахтера" с загнутой страничкой. Чтоб московские гости сразу попали на нужную.
– Вот, сделали анализ моего здоровья.
– Что случилось? – на всякий случай испугались мы.
– Оказывается, должен прожить около ста лет. Я как кошка.
– Девять жизней? – обрадовался Кружков.
– Девять или семь. В 1991-м в Италии накрыла ишемическая болезнь. Такой чемпионат – постоянный пресс. Потом все прошло. Это была моя первая жизнь. Дальше началась вторая – до инфаркта. Третья – теперь…
В четвертой жизни Мистера мы переживаем за него, за старого знакомого. Что уж скрывать.
ИСПЫТАНИЕ ОГНЕМ
Впрочем, и за Гончаренко переживаю. Не знаю, каким он станет – но сейчас Виктор Михайлович чрезвычайно приятный молодой человек. Пусть и играет в тайны с отработкой новых тактических моделей.
Мне-то было смешно – пока не увидел ЦСКА против "Зенита". Откуда бодрость? Вот это заиграли! Вот это оборона! Как к месту и вовремя все делает Васин. Мариу Фернандес бороздит бровку как Василий Рац в звездные годы. Я смотрю, как у меня под носом обрабатывает сложнейший мяч Дзагоев – понимаю, почему говорил про него Халк: "Десятый номер ЦСКА – это настоящий бразилец, невероятная техника…".
С высоченной трибуны в Химках разве все эти мелочи разглядишь? Я смотрю на Головина – и понимаю, почему Слуцкий выделил этого футболиста. Быстро думает, быстро бежит. Уже покрикивает на того же Дзагоева – освоился так освоился!
В каждом матче – свои открытия. Вот Оланаре всякое прикосновение к мячу превращает в обрез, организовывая атаку на собственные ворота. Зачем-то при всей неповоротливости дотянул на поле до 74-й минуты. Ей Богу, Траоре на его фоне кажется Джорджем Веа. Не говоря уж про Витинью – вот уж от кого подвигов не ждали, а успел парень за четверть часа блеснуть. Неуловимыми движениями накручивая одного, второго, третьего…
К тому моменту фанаты, раз уж не вышло схлестнуться в парке у стадионных стен, отводили душу прямо на трибунах. Началось-то пристойно: на гигантский стяг армейцев с Георгием Победоносцем ответили питерцы десятком мелких флагов. Армейцы призадумались – и развернули флаг маленький, но злой: "Вперед, гусары!".
Вперед так вперед. Кто-то в питерском секторе принял на свой счет. Захлестнуло, увлекло! Полез с проворством шимпанзе по сетчатому забору. Ну, переползет. Ну, свалится во вражеский сектор. Этого хочет?
Вот люди рациональные вели себя трезво – плевали на точность сквозь дырки в заборе. Кто-то швырял песком в соседний сектор – туда, где неприятель. Зрения не лишит, так прическу испортит. Кто-то до рассвета будет трясти головой в "Красной стреле".
Где-то наверху полыхнули кресла. Едким дымом тянуло до Ленинградского проспекта. Казалось, даже футболисты косились туда, на самые озорные сектора.
Первое испытание огнем стадион прошел.
Драка и взрыв салюта на стыке гостевого и хозяйского секторов #ЦСКАЗенит pic.twitter.com/xg0xfojMFR
– Дмитрий Зеленов (@ZelenovZ) 4 марта 2017 г.ВСЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ
В секторе фанатов "Зенита" надсадно громыхнуло раз, другой. Армейцы не отвечали – я ко второму тайму пойму, почему. Берегли боезапас. Чтоб рвануло так рвануло, но за спиной Лодыгина. Не Акинфеева же нервировать пиротехникой.
Бабах pic.twitter.com/xBcRlc0JpW
– Дмитрий Зеленов (@ZelenovZ) 4 марта 2017 г.Вот жестко играет в центре поля Жирков – и армейский фан-сектор Юру не прощает: "Жирков – Иуда, Иуда, Иуда…". Да какой же он Иуда, помилуйте? Разве кто-то звал его в ЦСКА после "Челси"?
Вот Васин тянет за собой Дзюбу, как Фокс из "Места встречи" буфетчицу. Хватка мертвая. Фанаты ЦСКА ликуют – Васину слава! Секунду спустя снова свист – это Данни, подняв голову, угрожает Вернблуму. Возможно, физической расправой. Вернблум смеется, но видно не всем. Оттого свистят.
…После финального свистка никто не радовался нулям на табло. Но и не горевал.
Что для "Зенита", что для ЦСКА все только начинается.