На встречу в редакцию Олег Иванович добирался на метро, а от предложенного такси вежливо отказался.
– Ни к чему оно. Тут до "Маяковки" два шага, – объяснил он. – Погодка отличная – солнце, морозец. Вот и прогуляюсь. Я зиму люблю.
А было время, когда Романцев в феврале в Турции или Испании осваивал им же рожденные тренировочные планы очередного межсезонья. В мае будет уже двенадцать лет, как все это осталось в прошлом. Неужели навсегда?
Отвечать на этот вопрос он не любит. Хотя в прошлом году, услышав его, загадочно произнес: "Никогда не говори "никогда". На этот раз мы эту тему обошли стороной – не хотели ворошить прошлое. Хотя по ходу беседы чувствовалось, что нашему гостю приятно вспомнить те времена, когда имя его и клуба объединяло одно слово – "победа".
А начали мы с года ушедшего.
ШТРАФ ДЛЯ ТРАХТЕНБЕРГА
– Можно считать, что уход Аленичева из "Спартака" стал для вас одним из неприятных событий 2016 года?
– Естественно. Я слежу за своими ребятами. И мне не нравится, когда они вынуждены сдавать свои позиции. Надеюсь, это временно. И у Аленичева, как у тренера, все сложится хорошо.
– Уже покинув "Спартак", Егор Титов отметил, что в их с Аленичевым команде не было семьи. И что из-за больших зарплат некоторые игроки стали считать себя великими.
– У меня таких проблем не возникало. Тогда зарплаты в "Спартаке" по меркам высшей лиги были средние. А что касается семьи, о которой говорил Титов, то если команда ею не является, то результата не добьется. Могу привести пример из своей практики. Мы играли на четыре фронта: чемпионат, Кубок, Лига чемпионов, а еще Кубок Содружества, к которому относились очень серьезно. Поэтому много времени проводили на сборах. И вот наконец наступают три недели отпуска.
Я был уверен, что ребята захотят отдохнуть, ведь наверняка надоели друг другу хуже горькой редьки. Но выяснилось, что все без исключения футболисты вместе с женами собрались в Таиланд. Мне стало приятно. И я тоже присоединился с женой и детьми. Великолепно провели время: насмеялись, нашутились, расслабились. Кстати, ничего не запрещал – отдых есть отдых. Потом вернулись и снова взялись за работу.
– Зарплаты вы лично контролировали?
– Я в это не лез. Раз человек играет, работает в полную силу, радует болельщиков, значит, его все устраивает.
– В нынешние времена бывает, что игрок ходит к тренеру, потом к президенту – просит прибавки к жалованию.
– Меня Бог миловал. Наверное, футболисты подсознательно чувствовали, что если завести со мной разговор о зарплате, то нужно будет искать другую команду. Да и сложно мне судить – при больших деньгах не работал. Но в то же время не могу сказать, что сегодняшние высокие оклады – это плохо. Хотя разве победители Олимпиады-56 и чемпионы Европы-60 не заслуживали серьезных денег? А ведь многие из них после окончания карьеры остались у разбитого корыта... И не могу осудить тех, кто сегодня много платит игрокам – главное, чтобы они их не получали, а зарабатывали.
– В "Спартаке" люди знали, кто сколько получает?
– А к чему секреты? И про другие команды в курсе были. Если я пришел на стройку и меня не устраивают условия, то буду искать другую. Но пока не нашел – должен отрабатывать на нынешнем месте.
– Как относитесь к разговорам о "потолке" зарплат?
– Это предлагают наивные люди. Никто на это не пойдет. Если есть люди, готовые платить, они будут это делать в конвертах. Даже при советской власти существовали премии за голы, за матчи в основе. Заходили в раздевалку и выдавали. И никто в этом ничего плохого не видел.
– Валерий Карпин в недавнем интервью "СЭ" заявил, что "Спартак" при нем занимал высокие места благодаря штрафам.
– На эту тему у меня есть забавная история. Приехал я к Валере на тренировку. У него висит доска штрафов. Суммы-то, скажем прямо, символические: "Иванов – 100 долларов за опоздание, Петров – 200 за неправильную экипировку", и все в таком духе. А время раннее, никого еще нет. Смотрю, мелок лежит. Подписал: "Трахтенберг – 1500 долларов за опоздание". Все собрались, сидим. Вдруг влетает Леонид Федорович: "За что?! Еще девяти часов нет! Я не опаздывал!" Посмеялись…
– У тренера Романцева система штрафов существовала?
– Мы в свое время вводили их от скуки. Небольшие. Просто на "Спартак" соперники настраивались особенно, и нужно было всегда держать ребят в тонусе. Например, полагался штраф в сто рублей за обращение на поле не по имени и отчеству. И все собиралось в общую кассу, на чемпионский банкет в конце сезона. Смех, конечно… Но ребятам понравилось, следили. Есть момент, тут же слышишь: "Он меня назвал Егор! Пусть платит". Несколько тысяч накопилось.
– Сергей Семак возглавил "Уфу" и чуть ли не сразу ввел санкции за мат.
– Главное, чтобы не доходило до абсурда. Но если команда распущенная и в работе мат-перемат, то почему бы не штрафовать? Видимо, довели Серегу. Мне в этом плане повезло. Ребята были культурные. По крайней мере в моем присутствии.
Я слежу за своими ребятами. И мне не нравится, когда они вынуждены сдавать свои позиции. Надеюсь, это временно. И у Аленичева как у тренера все сложится хорошо.
СОГЛАСЕН С ТИТОВЫМ
– С такими футболистами-интеллигентами, как Семак, вам было проще работать?
– Нет, сложнее. Я сам из деревни и иногда выражаюсь. Не то чтобы нецензурно, но по рабоче-крестьянски. Так что, прежде чем что-то сказать, приходилось себя контролировать.
– Кого отличало действительно хорошее воспитание?
– Того же Сережу Семака. Вообще ребят, с которыми приятно общаться, у нас было много. И за словом в карман никто не лез. Выходишь иногда на тренировку, а там команда со смеху лежит на поле. Опять Цыля что-то начудил или Игорь Ледяхов. С языком у них все в порядке. Подхожу к нему: Игорь, ну вот что ты опять? Как команда будет тренироваться? У них животы от смеха болят. А если я тебя выгоню? "Пойду в Сочи пивом торговать", – отвечает. Ну как на него можно обижаться?
– Еще одно откровение из интервью Титова. Егор сказал, что когда они работали в "Спартаке" с Аленичевым, в команде оказалось слишком много иностранцев. А в этом случае объединить коллектив сложнее, поскольку образуются группировки, которые приводят к тому, что игроки могут с кем-то даже не здороваться.
– Я под этим подписываюсь. Когда такие легионеры, как у меня – Маркао и Робсон, это только на пользу команде. Оба моментально начали изучать русский язык. Робсон, когда только приехал, выдал пару раз в столовой такое, что хоть стой, хоть падай. Я понял, что Цымбаларь с Ледяховым ему сообщили другие названия блюд. Он пришел просить сосиски или котлеты, а ему "подсказали", как они называются, только по-другому. Вот Робик и залепил.
Но оба бразильца начали быстро говорить по-русски, причем довольно сносно. Поэтому с ними и работалось легко. А в "Сатурне" и в "Динамо" при каждом свистке на поле выбегали пять-шесть переводчиков. Надо останавливать занятие, каждому что-то объяснять. Я не смог. Это трудно и здесь согласен с Егором.
– Сейчас все отмечают, что в "Спартаке" дружная, семейная обстановка, хотя тренер не говорит по-русски.
– Я не говорил, что это невозможно – сказал, что у меня не получилось.
– Владелец "Спартака" Леонид Федун назвал его пятое место по итогам чемпионата-2015/16 позором. А вы в феврале прошлого года в редакции "СЭ" сказали, что если команда займет даже пятое место, показывая качественную игру, то посчитаете, что она на правильном пути. Какое в итоге у вас сложилось впечатление о том "Спартаке" периода Аленичева?
– Не отказываюсь от своего мнения. Говорил то, что думал и думаю. Прошу прощения у военных, потому что сейчас хочу использовать их терминологию, которая очень точная. Если отступление проводится для того, чтобы окопаться, вгрызться в землю и закрепить позиции – это одно, а если оно направлено на то, чтобы переформироваться, подтянуть резервы, отдохнуть и потом всем фронтом пойти в атаку – другое. Если команда показывает качественную игру, значит, она в следующем сезоне готова пойти вперед. Они переформировались, подтянули резервы и отдохнули. Так что мое мнение осталось прежним.
– Считаете, что тот чемпионат у Аленичева как раз и ушел на это?
– Да. Он готовил трамплин на будущее.
– Недавно в интервью нашей газете Виктор Булатов заявил, что в тренере Романцеве было нечто гипнотическое. Вы ощущали в себе что-то подробное?
– Первый раз об этом слышу. Даже не знаю, что Булатов имел в виду. Думаю, весь гипноз заключался в том, что очень уважал и любил своих футболистов. Но и к себе требовал уважения. Мы не могли подводить друг друга. Если люди давали мне слово, верил им на сто процентов. Знал, что меня не подведут. У двух моих не самых режимных игроков был случай за день до матча. Женился их лучший друг. Они подошли ко мне и попросили отпустить на свадьбу, поздравить. Я спросил, как насчет нарушения режима. Ребята пообещали, что этого не будет – отпустил. Вернулись оба вовремя и после игры я встретил их женившегося друга. Он спросил: "Олег Иванович, что вы с ними сделали? Они даже глотка пива не выпили". Ответил, что они даже не мне, а ребятам пообещали, что приедут в порядке. Может, что-то гипнотическое и заключалось в том, что мы друг другу очень доверяли.
Тренер, который перед игрой или во время нее начинает бегать, кричать и показывать что-то пальцами, как Валерий Георгиевич, сам в душе еще футболист. Ведь игроку на поле ничего не слышно, и никто не смотрит, что ему показывают. Тренер это делает для себя, чтобы выплеснуть эмоции и не перегореть.
ХОРОШИХ ФУТБОЛИСТОВ МНОГО НЕ БЫВАЕТ
– Многие удивлялись, что вы, дав в Тарасовке установку на матч, в Лужниках под трибунами появлялись только в перерыве. А команда была настроена так, как будто в раздевалке побывало три Романцева.
– Тренер, который перед игрой или во время нее начинает бегать, кричать и показывать что-то пальцами, как Валерий Георгиевич, сам в душе еще футболист. Ведь игроку на поле ничего не слышно и никто не смотрит, что ему показывают. Тренер это делает для себя, чтобы выплеснуть эмоции и не перегореть.
Есть среди коллег и вторая категория – те, кто очень хочет себя попиарить. Сидящего на лавке специалиста покажут раз-другой, а бегающий – находка для оператора. Это неуверенный в себе наставник, который хочет обратить на себя внимание. Такого у меня никогда в жизни не было. Наоборот, случались моменты, когда подходил к операторам и просил реже меня показывать. Иначе создается впечатление, что на поле я, а не футболисты.
Третья разновидность тех, кто скачет у бровки – лентяи. Они ничего не подготовили заранее, не изучили соперника и не рассказали, как против него играть. Я сутками сидел, просматривал команды. Потом начиналось самое страшное для меня: что сказать футболистам? Я же не пять часов буду говорить о том, что высмотрел. Нужно извлечь соль. Вот это для меня было особенно сложным – уложить самые важные моменты минут в тридцать.
– Свои эмоции вы при этом всегда держали при себе. Но неужели во время матча не хотелось вскочить, крикнуть, пнуть что-нибудь?
– Расскажу историю. Бесков, вы знаете, любил сидеть на трибуне. Играем в манеже ЦСКА традиционный зимний турнир. Соперник – алма-атинский "Кайрат". Все хорошо, ведем 3:0, Бесков на трибуне. Вдруг ни с того ни с сего во втором тайме Константин Иванович спускается и садится на скамейку. А кто был в армейском ЛФК, знает – скамейки запасных там чуть ли не на боковой линии стояли. Разумеется, мне, левому защитнику, крупно "повезло" – бегал прямо возле Бескова. И тут начинается: Алик! Алик! К слову, в Москве меня так только Бесков и Валерий Газзаев называли, остальные – Олег. Это я в Красноярске был Аликом. Так вот, Константин Иванович начинает кричать. А как тут отвлечешься? Каждая секунда дорога. Но он продолжает: Алик! Идет заброс в мою сторону, я первый на мяче. Вижу, что уже Дасаев готов принять передачу. Но вместо того, чтобы ему отдать, я спокойно останавливаюсь и поворачиваюсь: что Константин Иванович? Пехлеваниди из-под меня выскакивает, забирает мяч и счет становится 3:1. Бесков: да ну тебя! Вот такой случай.
– Потрясающе! А как насчет отпраздновать? Ведь даже после третьего гола Карпина на "Стад де Франс" ваше лицо было совершенно непроницаемым. Что чувствовали?
– Ничего. Почти без сознания находился. Не помню. Хотя до конца верил в победу.
– Карпин – один из ваших самых любимых футболистов?
– Если хотите узнать таких, посмотрите составы "Спартака" с 1989 по 2001 год. Там все любимые. Никого никогда не выделял.
– Возвращаясь к теме Аленичева, хотелось бы остановиться на одном моменте. В интервью "СЭ" он сказал, что в трансферных вопросах его мнение не было решающим. Это нормально?
– Нет, конечно. Тебе поручили создать команду – ты ее и делаешь. Тренер должен сам определять, что за исполнители ему нужны. А по какому принципу – под себя или еще как-то, это уже частность. Результат-то с главного спросят.
– К примеру, появление талантливого Селихова при стабильно выступающем Реброве не может навредить?
– Хороших игроков много не бывает. А дальше все зависит от того, как поведет себя вратарь, не попавший в обойму. Хотя помню, что когда Дасаев провел первый матч за "Спартак" в Луганске, то Бесков позвал Александра Прохорова и объявил о расставании. А ведь Саша был лидером, капитаном. Но Дасаев… Он сразу заиграл так, словно за спиной у него многолетний опыт. Какие мячи тащил! Супер.
– Черчесов "под Дасаевым" долго терпел...
– Да, хотя его чуть ли не во все команды приглашали. Но он знал, ради чего терпит. В итоге и чемпионом несколько раз стал, и лучшим вратарем страны. Возможно, он и тренер из него хороший вышел потому, что шесть или семь лет смотрел матчи основного состава со скамейки. Все записывал, анализировал. Наверняка все эти пометки остались. Можно провести параллель с Нигматуллиным. Черчесов-то долго ждал своего часа. А вот Нигматуллин считал, что без практики у него ничего не получится. И ушел. Хотя у нас с ним остались хорошие отношения, никаких конфликтов не было. Могу вспомнить и историю с Пашей Погребняком, хотя он и не голкипер.
– Что за история?
– Как он в аренду ушел. Я видел, парень старается, но пока постоянно играть в основе ему рано. Предложил поехать в аренду. Сначала нападающий отказался, сказал, что будет доказывать. Но на следующий день, с кем-то посовещавшись, решил уехать. И оказался в "Балтике".
– Вас не удивляет, что в клубах РФПЛ так часто стали меняться тренеры?
– Очень удивляет. Я некоторые перемены просто не могу понять. Почему, например, из Тулы вынужден был уйти Сергей Павлов? На мой взгляд, это один из сильнейших специалистов в России. Его заслуги трудно переоценить. Сколько он команд поднял? Сколько всего сделал? Я его знаю, работал с ним, поэтому могу говорить.
– Преображение Глушакова вас впечатлило?
– Денис большой молодец. Желаю ему как минимум не сбавлять. Хотя уверен, что он еще способен прибавить.
– Многие отмечают, что его преобразила капитанская повязка.
– Вполне возможно. Когда я игроком выводил команду на поле, то понимал, что мне оказано огромное доверие и просто не имею права подвести ребят. А когда стал тренером, игроки доверяли Виктору Онопко и полностью его поддерживали. Капитанов выбирали закрытым голосованием
Полтора года – вполне нормальный срок для того, чтобы надеть повязку. Артем уже узнал руководство, есть понимание того, что от него требуется. Я в "Спартаке" стал капитаном через полгода. Если Дзюбу назначили, значит, тренер увидел в нем лидерские качества.
ДЛЯ ЦСКА ЕРЕМЕНКО ОГРОМНАЯ ПОТЕРЯ
– На днях Луческу назначил капитаном Дзюбу, хотя Артем не так давно выступает за "Зенит". Не удивило?
– Полтора года – вполне нормальный срок для того, чтобы надеть повязку. Артем уже узнал руководство, есть понимание того, что от него требуется. Я в "Спартаке" стал капитаном через полгода. Если Дзюбу назначили, значит, тренер увидел в нем лидерские качества. Они важны не только на поле, но и в быту. Например, когда я был капитаном, Константин Иванович подходил и говорил: "Через три дня важная игра. Если я вас сейчас распущу, некоторые могут нарушить режим. Что будем делать?" Я шел к ребятам и говорил: "Давайте соберемся на сборы". И все соглашались. Значит, Луческу почувствовал, что у Дзюбы есть авторитет в коллективе. Надеюсь, теперь Артем заиграет еще лучше.
– В нынешнем подготовительном периоде у "Спартака" запланировано пять матчей, а "Зенит" провел уже девять. От чего это зависит?
– От манеры работы тренера. Думаю, что у Луческу гораздо больше футболистов, которых нужно проверить, претендентов на место в основном составе. Как бы хорошо ни проходили тренировки, самое главное то, как люди выглядят в игре. Если у команды она уже поставлена, отлажена, то большое количество спаррингов ни к чему.
При советской власти всем тренерам нужно было сдавать обязательный план на год и защищать его. Мне пришлось это делать вместе с Лобановским. У него был план "Динамо – Киев", а у меня – "Спартак Орджоникидзе". В моем всегда было не меньше обязательных шестисот сорока тренировочных часов. А у Валерия Васильевича – триста восемьдесят. Он говорил, что если работать больше, то можно убить команду. Ну и кто Лобановскому запретит? Убедил комиссию и ему все подписали.
В самом начале зимних сборов у меня делался акцент на физическую подготовку, встречались со слабыми командами и только перед сезоном проводили три-четыре матча "от ножа". Был случай, когда играли с немецкой командой из первой лиги. Отто Рехагель приехал ко мне в гости. Ребята уже устали, и мы уступили. Я был очень зол. И Отто, будучи чемпионом Германии, говорит: "Что ты расстраиваешься? Я вчера проиграл любительской команде со счетом 3:0, проведя перед этим две тренировки. Они нас просто перебегали". Но я все равно не мог переносить поражения, даже когда знал, что команда полностью уставшая.
– Луческу уже 72 года. Есть ли какой-то возрастной порог у тренера, когда пора завершать карьеру?
– Тренер уходит только тогда, когда чувствует, что не может больше ничего дать команде. Если Луческу этого пока не ощущает – дай бог ему удачи.
– Насколько в золотой гонке за "Спартаком" ослабили "Зенит" уходы Витселя и Халка?
– Халк – потеря для любого клуба, Витсель – в меньшей степени. Вокруг бразильца можно создать команду даже из средних исполнителей.
– А насколько для ЦСКА велика потеря Еременко?
– Это один моих из самых любимых игроков. Никогда не говорил об этом, так как он выступал за ЦСКА. Это очень большая потеря. Роман еще не достиг своего максимального уровня. У него большой потенциал, почти нет слабых мест: и бьет, и с техникой все в порядке. Такой футболист у меня заиграл бы.
– Его дисквалифицировали на два года. Как вы считаете, сможет ли он после вернуться в большой футбол?
– Два года – это много. Человек привык находиться на виду, а когда ты играешь при пустых трибунах и кочковатых полях – это может сломить психологически. Но надеюсь, что у Романа есть характер.
– Леонид Слуцкий объяснил свой уход из ЦСКА тем, что устал. У вас был в карьере момент, когда хотелось все бросить?
– Конечно. Я поэтому и ушел, когда уже не мог ничего делать. Да и после каждого поражения хотелось на все плюнуть. Но Слуцкий, может быть, не только поэтому ушел. На него очень большая психологическая нагрузка легла. Везде, где работал, требовалось только одно: выиграть, выиграть, выиграть. Без права на ошибку. Это довольно тяжело.
– В первую очередь в сборной?
– Да. Все-таки результат оказался, прямо скажем, неожиданным. Здесь и журналисты свою роль сыграли – делили шкуру неубитого медведя. Кричали, что выход из группы на Euro – худший результат, необходимо дойти до полуфинала, до финала… Надо было объективно оценивать. Тогда, может быть, это поражение стало бы менее болезненным. Хотя, кто осудит болельщиков, журналистов? Вот будет у нас чемпионат мира. Чего всем нам хочется? Да чтобы титул взяли! И я хочу, и буду требовать. А если не выиграем – буду возмущен! Но это удел болельщиков. А удел футболиста – выполнить свою работу так, чтобы мы не сказали: "Этот недоработал, этот недоиграл, этот в плохой форме подошел". Можно потерпеть поражение, но так, как говорил Старостин: "Все потеряно, кроме чести".
Тренер уходит только тогда, когда чувствует, что не может больше ничего дать команде. Если Луческу этого пока не ощущает – дай бог ему удачи.
СЕМАК С РАДИМОВЫМ МОГЛИ БЫ ВОЗГЛАВИТЬ "ЗЕНИТ"
– В 1999-м вы приняли сборную с совмещением. Впоследствии не пожалели об этом шаге? Может быть, это и на вашу карьеру повлияло?
– Нет, она была великолепной. Я ушел сам и не жалею ни секундочки. Все, что мы проиграли, проиграли искренне и занимали те места, которых заслуживали. Никогда мы не кричали, что станем чемпионами мира или Европы – у нас никогда такого состава не было. Что касается совмещения, то мне пришлось намного легче, чем Слуцкому. Сборная и "Спартак" – это было практически одно и то же. Все на базе жили, только за формой домой ездили, меняли спартаковскую на майки сборной.
– У Шалимова и Семака, которых вы достаточно хорошо знаете по совместной работе, просматривались когда-то тренерские задатки или это невозможно заранее определить?
– Ответил на этот вопрос, когда говорил о капитанстве. Все заключается в доверии к футболисту. Ведь как меня Николай Петрович назначил тренером? Я спокойно готовился к защите диссертации в Малаховке, она уже почти готова была. Все помыслы связывал с дальнейшей педагогической работой. Даже ректор мне советовал: "Ты давай, учись. Займешь мое место, я не вечный". Я отвечал: "Это еще лет сорок надо, а может, и пятьдесят". И вот вызывает Николай Петрович и говорит: "Красной Пресне" нужен тренер. Ты должен пойти". Не спросил, хочу или нет. Должен! Хотя я в "Спартаке" уже не играл. Говорю: "Даже не думал об этом, у меня может не получиться". Он: "Если ты был капитаном – значит, тебя уважают ребята. Можешь работать с ними, можешь тренировать. Они тебя будут слушать". Вот этим он меня убедил.
Шалимов и Семак и капитанами были, и уважаемыми людьми в команде, так что, думаю, у них все может получиться.
– Семак с Радимовым сейчас могли бы возглавить "Зенит"?
– Очень уважаю Семака, а Владик – вообще игрок, которого всегда мечтал видеть в своей команде, и сам он хотел этого. Мы с удовольствием вспоминаем эти времена. Но не получилось, к сожалению. Он великолепно выступал, был очень уважаем, очень авторитетен. Конечно, смогут они в "Зените" работать! Но думаю, что каждый из них должен быть главным тренером. Они ребята очень самостоятельные. А два медведя в одной берлоге не уживутся. Хотя оба могут работать.
– То, что еще два ваших футболиста Бушманов и Черчесов сейчас возглавляют молодежную и первую сборную, стечение обстоятельств?
– Нет, не думаю. Николай Петрович говорил: "В "Спартаке" дураки не играют". Мы всегда этих слов патриарха придерживались. У нас же – об этом мало кто знает. На тренировках просматривались десятки, сотни футболистов. И некоторые были даже талантливее тех, что остались. Но в команде не приживались в силу своего характера. Поэтому у нас оставались ребята умные, порядочные, одаренные по футбольным меркам. Так что это не стечение обстоятельств, это объективность. Бушманов, например, исполнял последнего защитника, действовал умно, и уже это говорит о том, что футбол он понимает. Женя был и техничен, и в единоборствах неуступчив, и головой неплохо играл. Но главным его козырем была тактическая грамотность.
– "СЭ" провел опрос "Лучший игрок года", по результатам которого был выбран Смолов. Согласны с этим?
– Да. Но с таким же правом можно было назвать еще человека три. Того же Глушакова, Промеса. Или Халка – он всю весеннюю часть провел. И здорово выглядел. Но Смолов играл наиболее стабильно. И одно только количество забитых мячей уже дает ему преимущество.