Бывший сотрудник ЦК ВЛКСМ, отвечавший за футбольную сборную СССР, Вячеслав Каневский в интервью «СЭ» рассказал, как величайший вратарь ХХ века Лев Яшин пережил ампутацию ноги.
— Последние годы Яшина были ужасные.
— Я смотрел на умирающего Яшина — и думал: какая же липа это все... Эта звезда Героя... Настолько ему это было не нужно! У него отняли вторую ногу, заставили бросить курить. К чему эти звезды? После первой ампутации я ездил к нему в больницу.
— В Финляндию?
— Какую еще Финляндию? Его в Москве оперировали, в институте Бурденко! Прихватило-то Яшина в Венгрии, с ветеранами ездил. Тромб образовался, чуть ли не гангрена началась. Венгры что могли — сделали. Его быстро в самолет — и в Москву. Сразу на операционный стол.
— Вы приходили в больницу — и что была за картина?
— Мы с Симоняном сидели в управлении футбола по 2-3 часа, все размышляли — как ехать? Что говорить? Как успокаивать? Симонян отправился первым. К вечеру возвращается. Спрашиваю: ну как?
— Что рассказал?
— Говорит — пришел я в палату. Лева грустный-грустный. Сажусь на край кровати, молчим. Потом как заревели оба! Два мужика — сидим и два часа плачем.
— После операции Яшина в Москве навестил знаменитый немецкий вратарь Харальд Шумахер. Описывал в книжке: «У меня было ощущение, что это выгоревший изнутри гоночный автомобиль».
— Я отправился к Яшину на следующий день. По миру вышли газеты с новостями про Яшина, все это приходило в федерацию. До сих пор помню, что написали англичане: «В 60-е из русских знали Гагарина, Хрущева и Яшина». Мы эти газеты, телеграммы собрали. Геша Логофет и Лев Зарахович отвечали в федерации за международные дела, мне помогли. Иду как на последний рубеж. Колени трясутся! Верите?
— Еще бы.
— Валентину Тимофеевну я тогда почти не знал, только по телефону общался. Приоткрываю дверь — она в палате убирается. Шепотом: «Скажите ему, что пришел Каневский...» Чуть-чуть подождал — выглянула: «Лева ждет вас». Зашел и обалдел.
— Что такое?
— Такому человеку даже одноместную палату не смогли найти!
— Не может быть.
— Да. Стоят две койки — на одной Яшин, на другой парень-«афганец». Лев Иванович чуть приподнялся: «О, Славик, привет...» Вдруг что-то щелкнуло у меня внутри — я громко: «Лев Иванович! Ну что же это?!» Он ждал соболезнований — а встрепенулся от моего тона: «А что такое?» — «Вы вторую неделю лежите! Может, хватит уже? Что я за двоих-то пашу?»
«Старостин сказал: если б все в футболе были как Бубнов — мы бы горя не знали. Он Маркса читает»