1 — Как здоровье, Александр Павлович?
— Жаловаться поздно. Многие ровесники, как раньше говорили, сгорели на работе. А мне 85, и я еще вроде живой. И не в больничной палате, а дома. Надеюсь, осенью выйдет новая книжка.
Могло быть гораздо хуже. Я ведь долго боролся с онкологией, перенес кучу операций. В какой-то момент наступила ремиссия. В 75 отлично себя чувствовал. Ездил с женой в Париж, в Петербург...
А через год началось. Проблемы с почками, две тяжелейшие операции под общим наркозом — в течение недели! Из-за этого пропала память. Мало кто верил, что выкарабкаюсь. Когда оклемался и приезжал на процедуры в свою 50-ю больницу, медсестры смотрели на меня как на чудо.
История моей болезни — огромный том. В шутку предложил издать его со своими комментариями. Врач ответил: «Не стоит пугать народ. Да и вам это лучше не читать».
2 — Как жить без памяти? Ужас охватывал?
— Нет. Я же не осознавал, что происходит. Это потом Аксель Вартанян рассказал мне: «Когда вас выписали, мы поговорили по телефону, и я заплакал. Подумал — все, кончился Александр Павлович...»
Я-то считал, что нормально пообщались. А на самом деле выглядел полным идиотом, нес такую чушь, что Аксель не сдержал слез. В новой книге одна глава как раз посвящена потери памяти.
Зато теперь не позволяю себе ничего забыть. Если вылетело из головы какое-то слово, название лекарства — обязательно должен вспомнить, иначе не усну. В моем возрасте надо постоянно быть начеку.
«Стрельцов — это голова Хави на теле Балотелли». Писатель Александр Нилин — о советском и российском спорте, Бескове и Высоцком, Кокорине и ЕфремовеДоходит до смешного. Забыл фамилию второго мужа моей приятельницы. Утром мог бы позвонить, спросить. Вместо этого начал напрягать мозги. Первая ассоциация — он однофамилец футбольного вратаря. Долго перебирал в голове игроков разных поколений, наконец осенило — Кублицкий! Был такой голкипер в команде города Калинина, которая в 1951-м дошла до финала Кубка СССР.
Основным там считался Фарыкин, он и играл в финале. Кублицкий сидел на скамейке. Представляете, в юности я так увлекался футболом, что знал даже запасного вратаря команды класса Б!
Паустовский говорил: «Удивляюсь молодым писателям. Сколько же они пьют?! Но ведь страдает память. А это наш главный инструмент». Со временем все восстановилось. Даже много лишнего вспомнил. Но года два мне было не до книг. А когда память вернулась в нужном для работы объеме, стал сочинять.
3 — Так о чем ваша новая книжка?
— Называется «Неокончательный диагноз. Роман отложенной жизни». Началось с того, что в день 80-летия возвращался из клиники. Позвонил приятель. Он был старше, вскоре умер. А тогда сказал, что после восьмидесяти жить трудно, но можно. Параллельно в машине играло радио. Прозвучал слоган: «Вам больше шести лет, и вы слушаете «Эхо Москвы».
Я подумал: интересно, что нельзя до восьмидесяти и что позволено после? Не в смысле запретов. А в том, что я бы сам себе разрешил. Вот такой игровой сюжет. Ассоциативный.
Дальше вспомнился мой друг Боря Ардов, которого все считали невероятно талантливым. Было нам лет по 30, сидели у него дома на Ордынке, смотрели телевизор, хохмили. И мама Бори, актриса Нина Ольшевская, воскликнула: «Как странно, что из вас ничего не вышло!»
Александр Нилин: «Армия армией, а ЦК — цекой», — сказал Стрельцов»Странно или закономерно — это уже другой вопрос. Сейчас мне захотелось взглянуть на себя как на персонажа. Почему у него, а не у меня ничего не вышло. Вторая глава так и называется: «Я — персонаж».
Эта книга — эксперимент. Кроме того, она очень личная. Даже если ее будут ругать, кто-то обидится, все равно игра стоила свеч.
А сейчас уже новую пробую сочинить. Я не артист и не режиссер, но театра в моей жизни достаточно. Есть тут, конечно, элемент мемуаров. При мне создавался «Современник», и всех актеров, которые его основали, я знал, поскольку учился у Олега Ефремова в школе-студии МХАТ. Если Шекспир прав и мир — театр, каждый имеет право на свой театральный роман.
4 — Почему не собираетесь отмечать юбилей?
— Не хочу. Это раньше мог на даче друзей собрать. Но ни 70, ни 75, ни 80 я не праздновал. Во-первых, знакомых стало меньше, многие поумирали. Во-вторых, давно разлюбил шумные компании, где надо непрерывно разговаривать, шутить, поднимать рюмку за рюмкой. Уже неинтересно. Да и времени жалко.
Тут присутствовал на одном вечере, по размаху сопоставимом с 70-летием товарища Сталина в 1949 году. Наблюдал за юбиляром, который внимал гостям, и представил, что сидел бы точно так же с женой в ресторане, все бы ели и пили за наши денежки, попутно рассказывая, какой я замечательный. Цинично подумал: «Был бы я счастлив?» Сам же и ответил: «Нет».
5 — Коньячок-то себе позволяете? Врачи не запрещают?
— А я их не спрашиваю. Правда, объемы уже не те, что в молодости. Когда исполнялось 80, приехал ко мне Игорь Рабинер. Я между делом обронил: «Сейчас в неделю выпиваю бутылку коньяка, а не разом всю, как у нас принято». В тексте вместо «недели» ваш коллега зачем-то написал «месяц». Интервью на две полосы, но друзья зацепились именно за эту фразу. Звонили потом встревоженные: «Палыч, ты заболел?»
6 — От Юрзинова-старшего, вашего ровесника, недавно услышал: «Пять лет назад я покрестился. Созрел. Представьте себе, комсорг и старый коммунист пришел к Богу». Может, это и ваш случай?
— Нет. Юрзинов, между прочим, был не просто комсоргом и коммунистом, но и полковником пограничных войск. Мы давно знакомы, я делал о нем документальный фильм. В те годы Володя успешно работал в ТПС, и я спросил: «Ты где хочешь быть похоронен — в Москве или в Финляндии?» Он ответил: «Конечно, в Финляндии. Кто здесь ко мне на могилу ходить будет?»
Интервью Юрзинова к 85-летию: как громил звезд НХЛ, за что надо похвалить Ротенберга, чем восхитил КапризовА что касается вашего вопроса... Я человек невоцерковленный. В этом году один генерал, поздравляя с Пасхой, произнес: «Христос Воскресе!» Я ответил: «В последнее время я в этом сомневаюсь».
7 — Значит, вы атеист?
— Ну почему атеист? Я не знаю, есть ли что-то после смерти. Сейчас больше не об этом думаешь. А о том, чтобы уйти без унижений и дополнительных мук. Хорошо, когда человек умирает во сне. Но тут уж кому как повезет.
Среди прочих смертей на меня почему-то особенное впечатление произвела кончина Олега Табакова. Каждый раз, выбираясь из Переделкина в Москву, проезжаю мимо памятника Лелику и думаю: как же это случилось?
Мы познакомились в 1957-м, когда я поступил в школу-студию МХАТ. В театральных кругах все называли его Лелик, и в моей памяти он остался молодым человеком. Я привык, что Табаков всегда кого-то играет. Причем очень талантливо. Даже в последние годы, если видел его в телевизоре с палочкой, ловил себя на мысли, что он просто изображает старичка.
А сколько в кино сыграл умирающих? Помню, как смешно это делал в картине Киры Муратовой «Три истории», где девочка подсыпала ему в стакан воды крысиный яд. Когда в 2018-м Табаков скончался, я задумался: а как он уходил? Тоже шутил на больничной койке? Или нет?
Про старость говорят — «все позади». Но впереди-то самое главное. Однажды услышал от актрисы Тамары Макаровой прекрасную фразу: «В 90 лет интересно жить. Не знаешь, что будет вечером». Так что старость — еще и возрастной детектив. Финал понятен, но когда наступит — неизвестно.
Люди почему-то боятся разговоров о смерти. Хотя это естественный процесс. Часть сюжета.
8 — Вы говорили: «Любимой команды у меня нет, болею персонально за игроков». Сегодня за кого?
— За Семака. Он и футболистом был хорошим, и по человеческим качествам симпатию вызывает. Культурный парень. Буду рад, если в седьмой раз выиграет с «Зенитом» чемпионство.
В то же время искренне сочувствую Сергею. Понимаю, что он теряет себя, работая столько лет в одной команде. Я бы на его месте еще два года назад с «Зенитом» попрощался. С деньгами проблем нет — ну и возьми перерыв на сезон-другой. Освежи взгляд, спокойно проанализируй все, подумай о душе, в конце концов. Пауза тренеру необходима. Неспроста же Зидан ушел из «Реала», а Клопп — из «Ливерпуля».
В «Зените» у Семака тупиковая ситуация. Ему постоянно привозят иностранцев. За полчаса их в игру не встроишь. Кто-то начинает хандрить, капризничать, кто-то садится в запас. Плюс они на огромных зарплатах. А молодому человеку, получающему минимум миллион долларов в год, очень трудно сосредоточиться на футболе. Мало того что окружение норовит деньги выцыганить, так еще и куча соблазнов. Говорил же знаменитый боксер Оскар Де Ла Хойя: «Сложно вставать на пробежку в шесть утра, когда спишь на шелковых простынях».
«Зенит» — 2025/26: плюс Жерсон и Вега. Петербуржцы вернутся на трон?И что в итоге? Команда, обладающая колоссальным бюджетом и непрерывно покупающая футболистов, играет, мягко говоря, не лучше всех. Это бьет по тренерской репутации.
Иногда думаю: как бы вел себя Бесков, если бы его в такие рамки поставили? Он мечтал работать в условиях, когда можно чуть ли не любого футболиста взять. Но с игроками Константин Иванович не церемонился, выгнать мог кого угодно. В секунду! Сегодня это уже не проходит. Контракты, неустойки...
9 — Вы написали книгу «Невозможный Бесков» и стали соавтором сценария документального фильма с тем же названием. Почему Константину Ивановичу не понравилось ни то ни другое?
— Книжка вышла не такой, как он хотел. Но это позже выяснилось, что замысел ему виделся иначе. Нечто педагогическое, монументальное, без примеров из жизни. В 1994-м Бесков издал подобную книгу — ни одного живого слова! А на моей никогда не ставил автограф. Говорил: «Пускай мерзавец Нилин на ней расписывается».
Он и после картины повесил на меня всех собак: «Ты создал Габриловичу мой неправильный образ!» — «Как? Он же не по книге вас снимал...» — «Нет-нет, ты виноват». Или такой диалог: «Константин Иванович, кто в раздевалке Старостину нахамил? Я?» Бесков хмуро: «А зачем вы это сняли?» — «Потому что мы, кинематографисты, снимаем все».
В фильме много уникальных кадров. Бесков там настоящий, без прикрас. Видно, какой он на самом деле. Как смотрит. Как разговаривает. Как ставит себя — когда все кругом виноваты, кроме него. Вот это Константина Ивановича и разозлило. Кто же нравится себе в зеркальном отражении?
А что фильм получился, заслуга двух человек — режиссера Леши Габриловича и оператора Саши Савина. Хотя Лешка перед Бесковым трепетал. Боялся, что тот рано или поздно сорвется и выгонит съемочную группу.
Константин Иванович действительно периодически сбивался на крик. Скандалил, орал, что нельзя снимать за кулисами. Но я, в отличие от Габриловича, спокойно на это реагировал, ведь к тому времени уже неплохо изучил Бескова. Более того, сказал ему: «Давайте договоримся: как только «Спартак» проигрывает, мы сворачиваемся».
10 — Что ответил?
— «Хорошо». Вообще-то я не имел права разбрасываться такими обещаниями. Это же не просто кино — госзаказ! Плановое производство творческого объединения «Экран». Но Бесков поверил.
При нас «Спартак» выиграл то ли десять, то ли двенадцать матчей. Оборвалась серия в Ереване. Там сняли изумительную сцену — мрачный Бесков в кепке и пальто ходит в одиночестве по раздевалке, когда команда уже пошла на второй тайм. Да народный артист так не сыграет!
Из этого фильма мне захотелось сделать игровой. В главной роли был бы сам Габрилович. Воплощение рефлексирующего интеллигента, который жутко боится неприятностей. Слушает Бескова и Старостина, разинув рот, не знает, кто из них прав. Оба невероятно убедительны.
«Бесков как тренер выше Лобановского. Посмотрите, какой состав был у одного и у второго?»Конечно, сняли бы все заново, но в картину вошли бы и мизансцены из документального фильма — какие-то реплики Бескова, застенчивый Лешка со своей мятущейся душой... Ну, что-то в духе «Восемь с половиной» Феллини. Жаль, никто этой идеей не проникся.
Кстати, с Бесковым годы спустя мы помирились — благодаря Кио, с которым дружили оба. Игорь позвал нас на день рождения. Константин Иванович был во фраке. Держался так, словно ничего не произошло. И возобновилось общение.
Одна из наших последних встреч была в «Елисеевском». Кио с Бесковым там сидели, а я работал в соседнем здании, в журнале «Спорт-клуб». Игорь позвонил, предложил к ним присоединиться. Я зашел на пару минут. Перед Константином Ивановичем стоял тонкий стакан водки, уже пустой. Потом принесли пиво. Он был очень благодушен, спросил: «Саша, как насчет водочки?» Я ответил: «Спасибо, сейчас не пью».
11 — В России за последние годы вышло много спортивных фильмов. Хоть один вам понравился?
— Нет. Слишком простенькие, по голливудским лекалам. Никакой глубины. Нельзя снимать, когда все на поверхности. Ты должен увидеть второй слой. Вот это уже интересно.
Возьмем «Стрельцова». Почему картина слабая? Папа режиссера, Учитель-старший, консультировался со мной, на студию привозил. Но когда я услышал, что на роль Эдика берут Петрова, стало ясно: создатели идут по пути наименьшего сопротивления и мои рассказы им на фиг не нужны. Утвердили модного артиста — и не надо больше ничего придумывать.
А пригласили бы Юру Борисова, которого тогда почти никто не знал, — и было бы попадание в десятку! Он бы и по фактуре подошел, и по типажу. Главное-то в Стрельцове — характер. Реально человек без локтей. Вяловатый, не умеющий за себя постоять. Вроде Обломова. По духу — вообще не спортсмен. Но как на футбольном поле раскрылся?!
Сегодня гением называют каждого второго. А где подтверждение? Когда же меня спрашивают, в чем гениальность Стрельцова, сразу отвечаю: «За четыре года и восемь месяцев, что Эдик провел за решеткой, сменились три тактические схемы. О чем он не подозревал — телевизора-то в лагере не было. Сел, когда играли в пять нападающих, вышел — их уже два. Вдобавок в тюрьме нарушился обмен веществ, проблемы с весом, плоскостопие... Ну всё против! Но Стрельцов вернулся и дважды признавался лучшим футболистом страны. Его тонкое понимание игры было важнее схем».
«Эдик, зачем же ты поехал в Чернобыль?!» А он: «Неудобно было отказывать...» Как умирал СтрельцовОднажды Эдик произнес: «Летом я играть не любил. Очень жарко». В этой фразе — весь Стрельцов. Я еще подумал: а когда же ему играть-то? Зимой тогда матчей не было, чемпионат стартовал в апреле. Вот Бобров никогда бы так не сказал. Он по складу совершенно другой. Говорил мне: «Я себя ненавидел, если не сделал то, что наметил». Терпеть не мог проигрывать. Даже в карты. В Эдике подобного азарта не просматривалось. Гений — и в то же время лапша.
Не сыграть такой характер в кино — преступление! Знаете, что еще меня расстраивает?
12 — Что, Александр Павлович?
— Документальные фильмы — это возможность рассказать историю. А у нас их превратили в собрание говорящих голов. С рассуждениями, которые похожи друг на друга как две капли воды.
Я теперь это называю «паракино». Спортсмены-инвалиды заслуживают уважения, когда бегут или плывут. А я восхищаюсь людьми, которые, не имея способностей, берутся за такое трудное дело, как документальный фильм. Снимают героев одинаково, себя не утруждая. Те всегда сидят на стуле и говорят по очереди одно и то же.
На контрасте — американская картина, где показывают боксеров, которые дрались с Мохаммедом Али. Всё на крупных планах. Лица такие — не оторваться! Ты видишь, как медленно работает мысль в этих отбитых головах. Блеск!
Что мешает нашим снимать так же? Если в кадре задал человеку вопрос и он начинает думать — это уже действие. Не может вспомнить, морщит лоб, чешет затылок — тоже любопытно.
А в России в последние годы все сводится к «попугаям». Говорят, говорят, говорят... Пытаюсь достучаться до наших мастеров-документалистов — бесполезно. Кино — это изображение, не надо путать его с радио.
Я уже и не смотрю эти картины, и сам от участия в съемках отказываюсь. Знаю — что бы ни рассказал, после монтажа от меня останется минута.
13 — Вы как сценарист имели отношение к недавнему документальному фильму про братьев Старостиных — «Они сочинили «Спартак»?
— Да. Но попросил, чтобы из титров убрали мою фамилию. Когда увидел, что снова получается чепуха.
Я долго объяснял режиссеру, что в истории братьев Старостиных есть одна загадка. Ну, Петр мало играл и вообще держался в тени. На виду всегда были Николай и Андрей, которые действительно сочинили «Спартак».
Первый — педант, не прикасавшийся к спиртному. Великолепный организатор и грамотный финансист, окончивший четыре курса коммерческого училища. Сегодня это как два плехановских.
Второй — красавец, гуляка. Умный, эрудированный, язык подвешен. Театральная Москва Андрея Старостина обожала. Когда я впервые пришел к нему в гости, обратил внимание, что все книжки на полках читаные — слегка разбухшие от перелистывания страниц. А жене, Ольге Кононовой, актрисе театра «Ромэн», представил меня так: «Познакомься с Сашей Нилиным. Я тебе о нем рассказывал». Для меня это высший комплимент. До сих пор поражаюсь — ну что обо мне мог рассказать Старостин?!
«Старостин подумал, будто за его спиной что-то замышляю...» Истории знаменитого спартаковцаА ведь был еще и четвертый брат — Александр. В футбол он играл лучше, чем Николай и Андрей, стал первым капитаном «Спартака». Тоже в тюрьме сидел. Потом занимал солидную должность в министерстве торговли, руководил центральной оптовой базой спорттоваров и параллельно — Федерацией футбола РСФСР. Чудесный мужик, обаятельный, выпивал водки граммов 800 — и не падал.
Но помнят сейчас только Николая и Андрея. Александра, который им не уступал, а в чем-то, может, и превосходил, забыли. Те-то яркие, антиподы. А он на их фоне — нечто среднее. Вот это неожиданный поворот сюжета, столкновение характеров. Но у режиссера было другое мнение.
14 — Жеглов был прав, когда подкинул кошелек Кирпичу?
— Нет. Мне кажется, этот вопрос создан исключительно талантом Высоцкого. Мы любим его больше, чем закон, и готовы простить все.
Ну а для тех, кто читал «Эру милосердия», позиция авторов очевидна: поступок Жеглова — безобразие. В чем смысл профессии сыщика? Не искать воров, а назначать? К сожалению, так часто происходит. О чем Аркадию Вайнеру было известно не понаслышке, сам много лет на Петровке отработал.
15 — Три «не люблю» на ваш выбор.
— В таких случаях сразу начинают перечислять — ложь, несправедливость, эгоизм, зависть, невежество... Иными словами, все мечтают, чтобы добро победило зло. Но пока побеждает зло. И того же вранья меньше не становится. Люди спокойно живут в нем годами, абсолютно ничего не меняется. Хотя каждый говорит, что ненавидит вранье. Вот это я и не смогу полюбить.