О смерти Илюши я узнал на реке Квай. Помню, прорезался интернет в моей избушке среди камышей – и выпорхнула эта новость. Господи!
Я так и держал эту страничку перед глазами. Кто-то сказал бы – "не поверив". Нет-нет, я поверил сразу. Цымбаларь был гениальный пацан – а на всяком таком лежит отпечаток трагизма. Предчувствие раннего ухода.
Пересматривал время спустя негромкие похороны у стадиона "Черноморец", на которые мало кто добрался из России. На футбольные шарфы, привязанные к ручке гроба, синенький и красный. Вот здесь-то и не поверилось, что хоронят того самого Илюшу. Который в свои 44 жил задорно, без единого седого волоска. Все только начиналось! Он ли это?
Плачущие седые мужики с букетами роз. Мало-мало знакомых лиц – вот мелькнул в толпе Семен Альтман, вот возвышается над всеми могучий Игорь Ледяхов. Даже говорит что-то в микрофон, отыскивает слова. Где же остальной "Спартак"? Все по курортам?
Как проводили из команды Цымбаларя-футболиста, приблизительно так же – и человека. Никак.
Все понятно, вырваться было сложно. Самый конец декабря, у всех билеты. Елки. Но хотели бы – добрались, Одесса не Арктика. Спросите у Ледяхова, он знает.
Останавливаю видео, не досмотрев до конца. Как-нибудь в другой раз.
***
Мы столько раз с ним разговаривали – сейчас перебираю эти заметки, и поражаюсь! Нынче на интервью к Дзюбе записываться надо за год. Просишь у пресс-службы тренера вратарей – и слышишь вдруг: "Не-е-т, на него много заявок. При всем уважении…" Тьфу ты.
Прежде к лучшему футболисту страны когда хочешь, тогда и приезжай. Если и надо было договариваться – лишь с ним самим. Главное, чтоб не был обижен. Звезды 90-х читали "Спорт-Экспресс" с лупой. Были простодушны и обидчивы. Оскорблялись самыми невинными фразами.
Помню, после какой-то заметки раздался звонок из Владикавказа:
– Да ты што, *****, пишиш?
Я вздрогнул. Повесил трубку, не дожидаясь кульминации.
Кто-то передавал в лицах досаду на газетную строку капитана золотой "Алании" Инала Джиоева. Тот разрядил прилюдно целую обойму в сосну, приговаривая:
– Это Трахтэнбэрг, это Трахтэнбэрг!
Московские обижались интеллигентнее. Помню, внезапно надулся на что-то добрейший Андрюша Иванов: "Все, вас больше не читаю. Вот "Gazzetta dello Sport" – дело другое, ее буду читать".
В подтверждении раздобыл где-то толстенную "гадзетту", уселся в спартаковском автобусе с ученым видом. Развернул на середине, водил глазами вдоль строк. Я поправил очки указательным пальцем, прищурился. Нет, зоркость мне не изменила – держал Андрюша газетку вверх ногами…
Кто б мог подумать, что вот этот двухметровый красавец Андрей Иванов, пахнущий духами даже после тренировки, обладатель самых элегантных костюмов в Москве, кодируется от пьянства с 20 лет? А закончив с футболом, развязал так развязал. Так, что остановился только на Перепечинском кладбище.
Цымбаларь не обижался ни на кого. Интервью не любил, считая пустой тратой времени – а расходовать время красиво Илья умел. Ох, как умел.
Никакой очереди из корреспондентов к этому парню, лучшему футболисту страны, не существовало. Хорошо, если напрашивался кто-то в полгода раз. Ему казалось, и это с избытком. С тоской соглашался – надо так надо…
Но всем известный лукавый чертик в глазах его нет-нет, да просыпался. Это с него, Цымбаларика, начался "Разговор по пятницам" и наше совместное творчество с Александром Кружковым. Пожелали одновременно добраться до Ильи, за неделю дважды отчисленного из "Спартака". Ну и пошли, не драться же.
Илья Цымбаларь: можно ли устать от "Спартака"?
Хотя были в истории газеты и другие случаи – нацелились одновременно на бывшего президента Ельцина два корреспондента: теннисный Федяков и общественно-политический Рабинер. Шумно и неумело подрались прямо в редакционном коридоре.
Но Ельцин обвел вокруг пальца того и другого – скончался тем же вечером. Обесценив лиловость синяков.
***
Нам с "клиентом" повезло несколько больше.
Мы с Кружковым сидели на каком-то стадиончике возле задумчивого Цымбаларя. Рассказывал тот с равнодушным видом довольно потешные истории. Чем смешнее было нам, тем грустнее становился Илья.
Вот, например, история, как отчислил нашего героя Олег Иванович из "Спартака". Команда укатила на турецкий сбор, Цымбаларь остался куковать в Москве.
В умении пестро проводить вечера Романцев не уступал Цымбаларю. Таким вот можжевеловым вечером огляделся Олег Иванович вокруг. Окликнул администратора:
– Что-то Цымбаларя не видно.
– Так же вы ж его отчислили.
– Я? – возмутился Олег Иванович. – Быть такого не может! Ильюшенька мой любимец! Срочно найти и вернуть. Это какая-то ошибка.
Возликовавший в Москве Цымбаларь сделал невозможное – за ночь долетел до Турции. На тренировке стоял в общем ряду – пока не наткнулся на него тяжелым глазом Олег Иванович. Утро главного тренера было кислым. Так себе утро.
– А ты что здесь делаешь? – с глухим раздражением уточнил Романцев. – Я же тебя отчислил. Ступай отсюда, родной.
Цымбаларь поплелся за нераспакованным еще баулом. Ушел из "Спартака" на сей раз окончательно.
Благодаря Цымбаларю родилась, получается, рубрика "Персона" в футбольном приложении "СЭ". А уж из приложения вылупился "Разговор по пятницам".
За это тоже спасибо, Илья. Буду в Одессе – зайду на кладбище.
***
У меня была куча интервью с Цымбаларем, просто куча. Помню, как приехал к нему в ЦИТО. Илья только-только вышел из-под скальпеля знаменитого хирурга Архипова. Отходил от потрясений уже дома.
Помню, вручил как гостинец номер популярного тогда журнала "Спортклуб". Только протянул – тут же перехватил его сынишка Алик. Всмотрелся в обложку.
– Узнаешь? – спросил Илья.
– Алень! – выпалило дитя.
Эх, времена были.
– О, узнал, – зафиксировал Цымбаларь-старший. – А я даже не ожидал, что через день выпишут после такой операции. Лежали в палате с Андреем Ольховским, теннисистом. Сегодня даже швы сняли, представляешь? Все, теперь на поправку.
Помню, под бинтом во все колено угадывались рубцы трехдневной давности. Пусть и со снятыми швами.
Подходил Новый год. Вот прямо как сейчас. Точно помню елку в углу.
– 96-й я тоже на костылях встречал, – вспомнил вдруг Цымбаларь. – Ты знаешь, сколько у человека менисков?
Я задумался. Когда-то у юного еще фото-корреспондента Федорова на собеседовании в Спорткомитете спросили, сколько олимпийских колец – и тот уверенно сообщил: "Во-семь". Со схожими соображениями я ознакомил и Цымбаларя.
– Менисков-то? Восемь!
Цымбаларь посмотрел на меня со смятением: шучу? Нет?
– Четыре! – сам же не удержал паузу. – Два внешних и два внутренних. Мне вот два внешних уже отпилили. Зато два осталось! Еще сыграем!
Я кивнул восторженно. Еще как сыграем. Спросил только – что ж лучшего футболиста страны не отправят в Германию? Неужели на таких коленках экономят?
– Так в Германии мне и напороли. Я с самого начала хотел в Москве оперироваться, но "Спартак" настоял: только Германия. Хотя знаю, что в Бельгии много операций запороли. Вот и со мной так вышло: немец так сделал, что проблемы пошли. Уже в ЦИТО наши дорезали и почистили колено. Я часто думаю: почему Горлукович на поле убивается, люди ногу побоятся туда сунуть, куда он голову подставит – и до 36 лет ни единого перелома? А я вон сколько костылей поменял?
– Вывод?
– А нет вывода. Ему повезло, мне – нет. Вот первая травма как случилась? Меня даже не бил никто! Резковато повернул ногу, небольшой щелчок. Может, трещина. Доиграл сезон, прошел всю Лигу чемпионов. Никаких проблем. Потом первая тренировка в Тарасовке на снегу – нога поехала, колено заклинило. Сразу на операцию. Вторая история почти такая же – не было одного удара! Все сразу накопилось – бесконечные падения, удары… Да и сам наш чемпионат, на льду начинаем, в болоте заканчиваем. Я вот что понял: главное – не начать жалеть себя. Вот это самое последнее. Одессит должен быть оптимистом.
– Как и мастером падать в штрафной.
– Если ставят пенальти – что ж не упасть? С Камеруном на чемпионате мира поймал я судью, что скрывать. Красиво же вышло. Мне после этого Сергей Хусаинов сказал: "Можешь как угодно падать – не поставлю даже штрафной". Да и другие стали меньше на мне ставить. Обидно.
***
Тогда же Илья рассказывал, как только из газет узнавал про интерес "Реала" и "Ро-мы". Разводил руками:
– А мне-то что делать? С Романцевым говорил насчет отъезда давно. Обещает отпустить, если будет хорошее предложение. Значит, пока не было. В команде ровесников почти не осталось, все разъехались.
– Нервирует?
– Вообще нет.
Тогда, должно быть, еще не случилось знаменитого контакта с представителями "Лацио", которым бесхитростный Илюша заявит:
– Если поеду – только с Никифоровым.
– Ну и чудак, – пожали плечами итальянцы.
Так и остался в "Спартаке". Кстати говоря, должны были они с Никифоровым оказаться в московском "Динамо" у Валерия Газзаева. Валерий Георгиевич был вне себя:
– Человек из клуба слил информацию в "Спартак" – те перехватили в последний момент.
Шпионы были уже тогда.
***
В какой-то момент веселый Илюша усомнился в себе – это чувствовалось. Погрустнел взгляд, пропитался печалью. Вчера ты лучший футболист страны, а сегодня не подошел "Локомотиву" с его рабоче-крестьянским футболом. Вроде взяли – но довольно скоро предложили поработать с дублем. Цымбаларю – с дублем "Локомотива"! Он это рассказывал – а у меня в голове не укладывалось.
Забыв о себе, Цымбаларь кидался на помощь корреспонденту. Разжевывал дружелюбно, что и такое бывает:
– В "Локомотиве" не принят "индивидуальный подход" – ты либо подходишь этой команде, либо нет. Все строится на силовой борьбе и длинных передачах. Я не вписался. Было постоянное ощущение дискомфорта! Я думаю так, команда – иначе. Хочу отдать короткую, а наш футболист ждет длинную. Как принято в "Локомотиве". Еще и бегать требуют как лошадь. Я в жизни столько не носился. Мы с Семиным оба ошиблись. В то же время Газзаев снова в "Динамо" звал – но у него еще тяжелее. Сплошной атлетизм. Это совсем не по мне.
Чуть замкнувшийся в себе Цымбаларь оказался в "Анжи", где очень скоро из игрока был переименован в "вице-президента". Так и завязал с футболом. Потому что никто не звал. Ноль предложений.
***
Сколько б мы не сделали интервью с Цымбаларем – осталась недосказанность. Поэтому и расспрашиваю людей, видевших его в другой жизни. Вот добрался до бывшего владельца клуба "Нижний Новгород" Алексея Гойхмана. Тот когда-то поставил Цымбаларя главным тренером. Дело не пошло, проигрывали черти кому. Даже, кажется, Дзержинску. Самому чумазому городу России.
– Накануне самого важного матча, против "Волги", вызываю Цымбаларя в кабинет. Он одну от другой прикуривает, мне тоже неприятно. Говорю: "Илюха, что-то сегодня совсем непонятно, во что играли. Так от "Волги" полное лукошко получим!" А у тех пять матчей – пять побед. Тут Илья Владимирович тушит сигарету, смотрит на меня лукаво: "Шеф, подправим!"
– Что?
– Вот и я гляжу: "Что?" – "Да подправим, увидишь. Порвем мы эту "Волгу"!" – "Свободен…"
– Чем кончилось?
– Порвали – 4:0! Я не знаю, что делала команда эти два дня, – но "Волги" видно не было. Одна команда бегала и играла, а вторая стояла и не могла понять, что происходит.
– Что ж вы Цымбаларя выгнали?
– Я не выгонял! Илья исчез – нашел его, в первый раз помог. Второй раз не удалось. Я очень хотел, чтоб Цымбаларь работал у нас тренером. Для меня он стал почти родным человеком…
***
Я помню его интонации. Глаза. Улыбку. Помню мягкую работу с мячом – даже нет, не работу. Какое-то поглаживание. С мячиком они были лучшие друзья, что уж говорить.
Помню его квартиру на Кутузовском. Кто в ней сейчас? Знают ли нынешние жильцы, кого видели эти стены?
Мне он казался крошечным, хрупким гением – хотя никаким "маленьким", конечно же, не был. Почти 180. Просто сновал на фоне богатырей – то рядом с Титовым или Никифоровым, то поблизости Онопко и Ледяхов. Как не выглядеть малышом?
Однажды непременно доеду до Одессы – если пустят, конечно. Оставлю конфетки на могиле прекрасного парня. В смерть которого верю и не верю. Пока записан его номер в телефонной книжке – он где-то там, в Одессе, пережидает паузу в тренерской жизни. Очень хорошо его представляю в этом городе, на бульваре.
Он переждет – и скоро вернется.