Когда-то он считался одним из самых ярких юниоров России. Постоянно выходил за олимпийскую сборную. Играл против молодого Анри, Анелька и Трезеге. Доехал до ЦСКА. Это его вместе с Владимиром Бутом желала купить дортмундская «Боруссия». Причем за Бута денег давала меньше.
Владимир Бут только и произнес: «В отпуске с Петей Седуновым проехались по Европе на машине» — как я вспомнил.
Куда он делся, этот Петя? Почему пропал вдруг из ЦСКА, а переход из олимпийской сборной в первую так и не случился? Где он теперь, чем занимается?
Бут усмехнулся, продиктовал номер. Начинающийся на +46.
Я дозваниваюсь в Стокгольм — и через два слова переходим на «ты».
Петр отвлекается на секунду — чтоб крикнуть младшенькому своему:
— Лео, перезвони маме! Скажи, что я разговариваю с газетой! Еще скажи — молоко я купил!
Я улыбаюсь. Где-то на окраине Стокгольма — кусочек России.
Тренер меня выкупил за 3 тысячи долларов
— С Бутом вы в «Черноморце» сдружились?
— Там. Но я быстро получил травму. Никто не мог понять, что со спиной. Тренер меня очень дешево выкупил — и отправил в Швецию. Здесь сразу в деревне нашли дедушку-костоправа — за один сеанс меня поставил на ноги... В России-то я даже рывок не мог сделать! Всех врачей обошел!
— Невероятно.
— Я не верил, что это все со мной происходит. Потом ездил в эту деревню еще несколько раз. Еще одного такого же дедушку нашел, но тот работал в футбольном клубе. Тоже чудеса творил.
— Вы сказали странное — «тренер меня выкупил».
— Так и было. Мой первый тренер из Мурманска Николай Шеховцев отдал личные три тысячи долларов, чтоб меня выкупить у «Черноморца».
— Вот это ценник был в 90-е на футболистов.
— Ценник-то был другой — меня до этого «Черноморец» не отпустил в «Боруссию» из Дортмунда! Запросили 200 тысяч долларов!
— Не дали немцы?
— А кто бы дал за пацана? А потом я так разболелся, что и тренироваться не мог. Вот меня «Черноморец» и спихнул, пока хоть три тысячи кто-то дает. Все это было очень странно.
— Хоть поинтересовались, в какой клуб вас продают?
— Выкупал он меня будто бы в Мурманск. Наверное, зная, что потом переправит в Швецию. Там связи оставались. Мы в детстве постоянно мотались на турниры в Швецию, Финляндию, Норвегию... В Швеции играл Владимир Галайба из «Торпедо», был капитаном в Лулео. Через него все организовали. Я приехал — мне было лет 16!
— Сразу подписали контракт?
— Недельку на меня смотрели. Потом подписали.
«Боруссия» присылала готовый контракт
— «Боруссия» реально хотела вас брать?
— Готовый контракт привозили. Бута им отдали, кажется, за 100 тысяч долларов. А за меня Новороссийск запросил в два раза дороже. Что-то необъяснимое.
— Никаких версий?
— Я думаю, Буту помогли договориться. Может, мама. Или кто-то. А за меня Дортмунд торговаться не стал. Не хотите — не надо.
— Потом шансов не было?
— Самое интересное — был! Я же постоянно приезжал в сборную. Бут тоже. Вот однажды привозит из своего Дортмунда готовый контракт: «Поехали туда!» Но Шеховцов, мой тренер, усомнился: «Не надо. Будете там по дискотекам шляться, туда-сюда... Оставайся в Швеции, развивайся!»
— Даже играя в Швеции, вы продолжали советоваться со своим тренером из детства?
— Ну да. Мне было 10 лет, когда отец ушел из дома. Шеховцов для меня как отец. Кого еще слушать? Я за все сборные играл — U-17, U-19... Стал ведущим футболистом!
— Что не осталось без внимания.
— В 19 лет меня ЦСКА купил!
— Сколько заплатили?
— Недорого. 40 тысяч долларов. Но люди ЦСКА тянули! На предсезонке поехали в Испанию — я всегда играл в основном составе. А заявить меня не успели. Просто-напросто деньги не перевели шведам. А те трансферный лист не присылают. Они что, дураки, что ли? 40 тысяч из Москвы нет и нет. В итоге на весь первый круг меня отправили в дубль. Пропустил самое важное время для молодого. Во втором круге выхожу на первый матч, потом снова еду в дубль набирать форму — и меня ломают!
— Вот несчастье.
— Ну и все. Месяц прыгал в гипсе. Потом два матча отыграл за ЦСКА — и начали меня по арендам гонять. В первой лиге. «Металлург» Липецк, Омск, Ижевск... Так от этого устал!
— Могу себе представить.
— Плюнул на все, уехал в Мурманск. А ЦСКА за меня приличные деньги выставляет. Никто подступиться не может. Я уже напропалую попер. Пришел в офис: «Я заканчиваю с футболом, в ларьке буду работать». Пауза. Я прокашлялся и продолжаю: «Но есть вариант. Могу в Швецию вернуться, есть знакомые. Если буду играть — только там!»
— Что услышали в ответ?
— «Нет, мы тебе здесь клуб найдем» — Можете даже не искать, не буду играть..."
Шамханов слово сдержал
— Это с кем вы так дискутировали?
— ЦСКА еще чеченцы держали.
— Дадаханов?
— Ну да. Предлагаю: «Или заканчиваю, или привезу вам от шведов 25 тысяч долларов. Больше за меня не дают». В России я точно играть бы не стал. Бардак ужасный, если платят, то с опозданием... Авалу — как его фамилия-то?
— Шамханов.
— Точно, Шамханов. Вот он думал-думал, решился: «O'key!» Кстати, слово сдержал. Я деньги привез — думаю, сейчас отдам и все. Нет, трансфер переслали!
— Авалу — чистая душа.
— Вот так я и остался в Швеции. Уже ребенок начал в школу ходить, жена отправилась учиться. Так и осели.
— Шамханову привезли кулек с деньгами?
— Так и было. Клуб снял в банке — и передал мне наличные. Тоже доверчивые — шведы-то. Вези, говорят, этот кулек в свою Москву. Я ехал — трясся! Думал, прямо в аэропорту меня и примут.
— В те годы могли за тысячу долларов «принять».
— Да не говорите! Но я уже от отчаяния на все был готов. Думаю: что мне еще терять? Если б я закончил с футболом — ЦСКА вообще ничего не досталось бы.
— Реально готовы были закончить?
— Да не, блефовал. Какой «закончить»? Для меня футбол — вся жизнь! Если б не прошло — вернулся бы в Москву. Искали бы для меня команду. У ЦСКА еще была странная политика. Говорю: «Что вы меня по первым лигам суете? В высшую не отдаете?» — «Не хотим усиливать другие команды...» Ну, ясно.
Омские премиальные
— Все пошло наперекосяк с той травмы?
— Да. Ладно бы, важный матч... На фланге мяч прокидывал — и человек в опорную ногу сразу с двух подкатился. А у меня весь вес на ней. Просто снес. Удивительно, как не сломал. Был крутой то ли надрыв связок, то ли разрыв. Гипс на два месяца! Из-за этого наелся я первой лигой досыта. Находили такие съемные квартиры, что шаг сделаешь — сразу хочется выбежать на улицу. Такая беднота — невозможно жить!
— Где тяжелее всего?
— В Омске мы денег не видели. Заплатили какие-то подъемные — и все. Команда идет на последнем месте. Я туда поехал с тренером Костылевым. Давай, говорит, со мной. В трех клубах я провел по полгода. Надоело!
— Костылев в Омске тоже быстро приуныл?
— Его тоже хватило то ли на полгода, то ли на год. А команда вылетела. Более-менее ничего было только в ижевском «Газовике». Но в этом Омске я получил самые фантастические премиальные за карьеру!
— О! Это как?
— Последняя игра чемпионата. Мы уж забыли, как деньги выглядят. Вдруг привозят от другого клуба прекрасную сумму — чтоб в последнем туре бились!
— Ну и?
— Мы бились!
— Удачно?
— Сыграли вничью.
— Ну и что считалось «прекрасной суммой»? 300 долларов?
— Пять тысяч долларов каждому! Как раз в тот момент доллар взлетел. Это 98-й год. Можете представить, как мы пластались. В моем Мурманске квартира стоила три тысячи.
— Вы поиграли в Ижевске. Где президент клуба Тумаев выбегал к трибунам — и про собственных игроков: «Вы что сидите? Выбегайте на поле, мудохайте их!» Перерывы тоже были яркими?
— Яркий перерыв у меня был только в ЦСКА. Даже экстремальный. Забежал Авалу с какими-то чеченцами. Начали орать на игроков: «Вы что, ***, делаете?!»
— Представляю, с каким облегчением вы вернулись в Швецию после всех этих приключений.
— Да не то слово — новая жизнь началась! В России переезд за переездом, маленький сын за нами таскался, все эти съемные квартиры...
Романцев подошел: «Ты по стилю нам не годишься»
— С Садыриным ладили?
— Да, вот с ним-то все было отлично. Я ж к Садырину и приходил в ЦСКА. На предсезонке ставил меня все время. Потом сломался — и уже все. Закончилось доверие. А может, я форму не мог набрать.
— Кто на вашей позиции играл в основном составе?
— Меня Садырин и центральным полузащитником ставил, и опорным. Конкурентами были Шустиков, Гришин, кажется, еще Кузнецов... Но я чувствовал: если б не травма — заиграл! Чувствовал себя прекрасно, сил вагон!
— Хоть одного друга вам ЦСКА подарил?
— Игорь Аксенов — мой хороший друг. Он сейчас в ЦСКА главный по физподготовке. С Денисом Первушиным общались. Но сейчас перестали. С Андреем Цаплиным. Хорошие были пацаны!
— Самый забавный момент общения с Садыриным?
— Меня ж сначала в «Спартаке» смотрели. Им я по стилю не подошел. Вот Павел Федорович и высказался: «Да куда ты пошел? Мясо! Это не твой клуб! Вот ЦСКА — совсем другое дело, нормальный выбор...» С юмором мужик, веселый.
— Значит, и в «Спартаке» Романцева успели побывать?
— Успел. Но там быстро все понятно стало — совсем не мой футбол. Там пас, пас, пас... Все в касание... А у меня силовой стиль. Не такой техничный, как нужно было «Спартаку». Зимой потренировался с ними пару недель. Рядом Аленичев, Титов!
— Что удивляло?
— Темп. Все упражнения игровые. Я на базе жил, очень с вратарем Филимоновым сдружились. Он тоже в Тарасовке обитал. А через две недели Романцев подошел: «Ты по стилю нам не годишься».
— Хотелось вам остаться в «Спартаке»?
— Еще как!
— Реально было?
— Скажу так — я не терялся. Надежда жила до последнего. Но Романцев что-то разглядел, чего не видел я.
Против Анри и Трезеге
— Я изучал — вы за олимпийскую сборную провели довольно много матчей. 13, что ли.
— А помнятся-то мелочи. Мы по всем возрастам раз за разом оказывались в одной группе с французами. Начиная с 16 лет. А у них Анри, Анелька, Трезеге, Сильвестр... Всегда им проигрывали.
— Это понятно.
— А тут вдруг в Москве дождина, грязь... Обыгрываем 2:1! Но все равно — заняли второе место в группе. Потом играли квалификацию со словаками — и не прошли. Проехали мимо Олимпиады.
— Юрий Никифоров мне рассказывал: «Лишь раз столкнувшись плечом с футболистом, у меня было ощущение, что врезался в бетонную стену. Это был молодой Ибрагимович». Те французы — тоже как бетонная стена?
— Это я для них был «бетонная стена»! Я жесткий был, меня все боялись. Но французы быстрые. Мы только и пластались. Но не помогало — как-то 0:6 им проиграли.
— Кто у той Франции был номер один?
— Анри. Что хотел, то и делал. Настырный, скорость невероятная. А номером два у них по юношам считался Сильвестр. Но с Анри никакого сравнения. Того-то только с нарушением можно было поймать. Но нам говорили: атаковать его только в момент приема мяча. Чтоб на карточку не сесть. Веселое было время! Съезжались, так рады были друг другу — Ролан Гусев, Бут и я... Вот мы трое дружили.
— Сейчас с Гусевым общаетесь?
— Созваниваемся иногда. Перед Новым годом хотел ко мне в Стокгольм приехать, отпуск провести. Но что-то не сложилось.
— Самый большой нераскрывшийся талант из той сборной?
— Почему-то многие пропали. Мне даже самому странно — почему так? Почти никто не заиграл. Вот был Костя Фишман. Такой маленький полузащитничек из Тюмени. Такие надежды подавал, бегал за троих! Где он, куда пропал? Из той же Тюмени Афонишев приезжал. Саша Кобенко был нормальный край. Трое раскрылись — Бут, Ролан Гусев да вратарь Чичкин. Ну, Игорь Аксенов чуть-чуть поиграл в высшей лиге.
— Дик Адвокат говорил про Тимощука: «Это самый крутой профессионал, которого я встречал». Самый крутой профи в вашей жизни?
— Точно не я!
— Смешно.
— Я вообще не помню ни одного человека, который оставался бы после занятий. Настолько уставали — две тренировки в день! Ну, куда? А сейчас понимаю — вот фанатизма нам и не хватало. Посерьезнее стоило быть. Когда подписал контракт с ЦСКА — надо было тренироваться. А я по дискотекам шлялся, за формой не следил. Может, и травм не было бы!
— Полагаете?
— Конечно! Баловались. Молодые же — погулять охота. А посмотрите, как Златан себя держит в 41 год. Хотя давно пора было заканчивать... Никаких гулянок, никаких дискотек, никакой выпивки — вот как надо было! А я сам себя убил! Отца не было — никто другой не подсказал. Привык к вольнице. Как мы в Мурманске детьми хулиганили — страшно вспоминать! Помню, с гаражей прыгали. Сальто делали в полете! Однажды упал боком, озираюсь — а рядом деревянный кол из земли торчит. Хорошо, я боком повернулся в полете. Насквозь пробил бы! Как-то бесхозный дом подожгли на окраине. Так перепугался, что бежал 15 километров. А пожарные мне навстречу мчатся. Дома спрятался под кроватью.
— В Москве, надо думать, приключения были проще и понятнее?
— Совсем простые. Убежать с базы — засесть в ночном клубе. Особенно у нас «Метелица» котировалась. Ходили часто. Еще был клуб на Тверской, но это точно не для газеты...
— В «Метелицу» стоило идти с хорошими деньгами.
— С деньгами-то проблем не было. Платили в ЦСКА нормально. На «погулять» было. В «Спартаке» платили больше, это ясно. Но и в ЦСКА неплохо. Кутил недолго — но ярко. А потом жена с ребенком из Мурманска приехали. Где-то через полгода. Сразу все прекратилось. Но было поздно.
— Агент у вас был?
— Никогда.
— Хоть одна медаль в вашей жизни случилась?
— Одна и была — в 15 лет выиграл чемпионат СНГ. В Минске. Еще дали «кандидата в мастера спорта». Не знаю, где эта медаль. Может, у мамы...
— Мама так и живет в Мурманске?
— Переехала в Белгород. Сестра рядом, климат гораздо лучше. В Мурманске просто беда — снег девять месяцев в году. Для пожилого человека невыносимо.
Шведская деревня
— В шведской деревне вы жить не остались. Перебрались в Стокгольм.
— Мне-то хотелось остаться на севере. Все меня знаю, тишина... Но жена всегда куда-то стремится!
— Такая жена — большая удача.
— Она пошла учиться на юриста. А это — только в столице. Она и вытащила нас в Стокгольм. Сначала снимали квартиру, потом купили свою. Жена в 2013-м сдала экзамен. Стала очень крутым юристом в профсоюзах! Знаете, что это такое?
— Представляю.
— Для русской, говорящей с акцентом — огромное достижение. Не всякий швед до такого дотянется. Она большой молодец. Это я мячик пинал всю жизнь — ни образования, ничего... Но я сегодня чувствую себя таким счастливым!
— Серьезно?
— Дети отличные. С женой уже 26 лет вместе. Мог заиграть в Англии или Германии — но сам профукал. Может, оно и к лучшему! Кто знает? Уехал бы туда — с женой не жили бы. А так семью сохранил. Ни в чем себе не отказываем. В отпуск ездим куда хотим несколько раз в год.
— После второго вашего отъезда в Швецию хоть один российский клуб о вас вспоминал? Звали?
— Нет. Все уже! Да я бы никуда и не поехал. Думаю, забыли быстро. Если ты не играешь в большой команде — все выветривается.
— Когда в России были в последний раз?
— Года четыре уж не был. Пока на севере Швеции жили, все было просто. Соскучились? В машину — и вперед! От Лулео до Мурманска 800 километров. Новый год встречали в России. А потом то «корона», то текущая ситуация. Пока подождем.
— Российскую визу вам надо получать?
— Не надо. У меня два паспорта.
— Как-то дозвонился до Виктора Пасулько, знаменитого спартаковца. Спросил — не хочет ли вернуться в Москву? Тот долго смеялся...
— Ха!
— Вы тоже не думали вернуться?
— Я бы поехал! А чем буду заниматься? Вот взял бы мой друг неплохую команду. Позвал помощником. Я бы решился! А просто так приезжать, детей тренировать? Что там заработаешь? А в Швеции у меня пацаны уже выросли, у жены хорошая работа. Уже ошведились.
— Как сказано.
— Куда дергаться? В Стокгольме все спокойно. А Москву вспомню — вздрогну. Такое движение! Для меня Москва всегда была слишком большим городом. Вот куда мне детей тащить? Они совсем шведы! Менталитет совсем другой!
— Чем занимаются?
— Старший работает в магазине спортивных товаров. Сейчас собрался учиться на айтишника. В компьютерах хорошо сечет. А Лео, младшего, собирался в ЦСКА везти — тренироваться с академией! Он же футболист!
— Ого. Это когда?
— Билет купил на 28 февраля. А 24-го включаем новости и понимаем: пропадает билет-то. Границы закрылись.
— Ну и что образовалось в его жизни вместо ЦСКА?
— Сейчас он в «Бромопойкорне». Это большая школа в Швеции. Парню 17 лет.
— Он в паспорте так и записан — «Лео»? Или все-таки «Леонид»?
— Нет, Лео! Но бабушка с дедушкой зовут «Лева». Такое имя подобрали, чтоб в двух странах проходил за своего.
Жил бы в Мурманске — стал бы рыбаком
— Когда проходит ностальгия?
— Вообще не проходит. Меня постоянно тянет в Россию. Русское телевидение смотрим. Думали на Новый год в Питер поехать. Но не решились.
— Приятели зовут?
— Бут постоянно зовет в Новороссийск. Аксенова охота в Москве навестить, Гуся... Ну, всех! Мне Россия постоянно снится — но почему-то не детство, а вот сегодняшняя. Я сегодняшний, а не маленький, куда-то приезжаю, иду...
— Встретил престарелого нашего гроссмейстера, давно живущего в Штатах. Говорит: «Останься я в Москве — давно бы умер». Что было бы с вами, останься вы в России?
— Жил бы в Мурманске — стал бы рыбаком! При мне в городе 500 тысяч жило. Сейчас уже 300. Все поуезжали. В городе две профессии — кто-то на подводных лодках служит, кто-то рыбу ловит. Больше там ничего нет. Сейчас много торговых центров открылось. Постоянно холодина — надо в помещении находиться.
— Бут рассказывал — вы недавно колесили по Европе. Отпуск проводили.
— Было дело. На машине всю Европу объехали. Вовка же летать боится, на самолетах вообще не летает. Пришлось мне за руль садиться. Приезжаем в Монако, заходим в ресторан. Жена у меня экономная, взглянула на меню — а там такие цены, что она на весь зал: «Ааа! Тут такие цены! Пошли отсюда!» Полресторана сразу на нее оборачивается — и такое, знаете, понимание в глазах. Оказалось, все вокруг русские!
— Что Бут? Его-то ценами не смутить — только обрадовать.
— На нее: «Ты что орешь? Не смотри на цены!» Ну, остались. Цены в Монако действительно накручены будь здоров. Но путешествие классное. Ехали через Данию. Пять часов в пути, ночуем — и едем дальше. Мюнхен, Милан, Сан-Ремо, Канны... Там и остановились. Куда дальше?
— В самом деле.
— В Каннах классно. Есть где прогуляться. Пляжи хорошие. Две недели там провели. В этих приключениях сложность какая? Едешь по германскому автобану — жми сколько хочешь. А в Италии все иначе. Кругом незаметные камеры. Еще и знаки непонятные — вроде «магистраль», но с ограничениями! Со 100 вдруг резко съезжает на 70!
— На этом здорово прокололся недавно футболист Алексей Еременко. Рассказывал мне.
— Так и я тоже — прокатился осторожно-осторожно по Италии, а через год все равно извещение в ящике. Думаю: что за посылка такая? А это счет. Заплатите 200 евро — вы превысили на 10 километров.
— У вас, как всякого правильного шведа, — Volvo?
— Volvo — машина для стариков. Еще полиция у нас только на Volvo. Мне не нравится автомобиль. Я уж тоже не молодой — но пока гоняю на BMW...
— Вы столько лет в Швеции. Что в этой стране принять не можете?
— Только одно не могу понять — как едят мясо с вареньем?
— Господи.
— Готовят мясные шарики, к ним какой-то коричневый соус — и все заливают брусничным вареньем! Все приобретает кисло-сладкий вкус. Я много лет не мог понять: зачем?
— Сейчас поняли?
— Сейчас все — сам не могу без этого! А, есть второй момент. Мы только приехали из России. Привыкли, как у нас — накрыть стол для всех. Салаты, нарезка. Приглашали шведов. Те приходят, глазам не верят: «О, вы так накрыли...» Думаю, тайком посмеивались над нами.
— А потом вы приходили к ним?
— Да. А там одна тарелочка стоит. Может, еще кофе. Все! Подумали: что-то мы не то делаем. Теперь сами накрываем как шведы. Только если кто-то из России приезжает — разворачиваемся по-настоящему.
— Думать на шведском вы не стали?
— Случается. Но больше по-русски. Начинаешь с женой на русском что-то говорить — потом шведский добавляешь... А детям на одном языке говоришь — они на другом отвечают. Что говорить, превращаемся в шведов потихоньку. Живем точно по законам. Уже бумажку на улице не бросим, отыщем урну.
«У финнов акцент хуже, чем у русских!»
— В финской провинции 9 вечера — и все вымирает. Свет не увидишь. В вашем Лулео было так же?
— Один в один. На Рождество выходишь на улицу — и ни души! Это что за праздник такой? Для нас было дико! В Стокгольме еще могут выйти на улицу, салют запустить в Новый год. А провинция сонная. Да и в столице побудут на улице пять минут — и снова домой. Как-то в Лулео с женой думаем: пройдемся в Рождество до бара. Там посидим. Куда там! Все закрыто — и бары, и рестораны, и дискотеки.
— Точно не поеду Новый год встречать в Стокгольме. Одной мечтой меньше.
— Кстати, по Стокгольму туристы в новогоднюю ночь шатаются. Это шведы по домам сидят.
— Вы как всякий швед научились ненавидеть финнов?
— У финнов акцент хуже, чем у русских! Но я еще 20 лет назад понял, приехав сюда: к финнам отношение еще ничего. Русских шведы не любят значительно сильнее. Но я спокойно отношусь. Да и к финнам я нормально. Специфический народ. Еще спокойнее, чем шведы. В наших газетах пишут, что финны — самые счастливые люди на планете. Но я не знаю, что там может быть «счастливого»... Хотя им много не надо! Баня, природа — и все.
— В какой момент поняли, что останетесь в Швеции навсегда?
— Мы сюда переезжали с мыслью, что это навсегда. Вот нравилось! А окончательно все поняли лет через пять. Первый сын вырос, и ясно было, что менталитет совсем европейский. Гражданство получили в 2012-м, своя квартира, второй ребенок... Дороги назад не было.
— Хоккейному вратарю Коноваленко как раз в Швеции рассекли коньком лицо — а он вышел на следующий матч. Шведы были поражены. А вы когда особенно их удивили?
— Только на пати. Народ сидит, пьет. Остальные уже спят, а я все сижу. Русская закалка!
— Вот это здоровье у вас.
— На пати здоровья хватало. А в футболе — пять операций на коленях. Поэтому в Швеции так и остался в первой лиге. По мастерству для меня вообще не уровень. Я вообще не напрягался. Но и не прогрессировал.
— Все пять операций на коленях оплатил клуб?
— Клуб страховку оплачивал. Довольно приличная сумма в месяц выходит. Зато операцию оплачивают без вопросов.
«Мне платили пять тысяч евро»
— Шанс вылезти куда-то повыше был?
— Так меня еще и обманули в «Будене». Я-то планировал быстренько переметнуться в Германию, Бут договорился, что во вторую бундеслигу меня берут. Тут выясняется — та бумажка, которую мне в клубе подсунули, это контракт на четыре года!
— Ого. Это в Швеции такие фокусы проворачиваются?
— Как видите. Мне дали — я черканул! Язык еще не знал. Вижу в одной бумажке: ага, графа про зарплату. Наверное, самая главная. Вот на ней и сосредоточился. А следовало вообще на другой бумажке.
— Какой?
— Бумажка от шведского футбольного союза. Она и оказалась самая главная!
— Не насторожились?
— Кстати, насторожился. «Это что такое?» Сначала-то я подписал контакт с «Буденом», а эта бумажка вдруг летом появляется. Ко мне подходят: «Вот здесь подпиши» — «Это что?» — «Эта бумажка стоит 30 евро. Чтоб не подписывать каждый год...» Оказалось, свою судьбу определил на четыре с половиной года. Никуда меня не отпустили. Так и остался.
— Кто-то из агентов мне рассказывал: в Швецию сейчас приезжает много футболистов из Африки. Все они получают по две с половиной тысяч евро. Но кто попробовал в Швецию — уже в России не поедет. Все ждут приглашения из Европы.
— Сейчас в Швеции платят совсем другие деньги. Уже не две с половиной тысяч евро.
— А сколько?
— Средняя зарплата — 10 тысяч. Если у кого-то 20 тысяч — это считается хорошо. Но какие налоги!
— Какие?
— Получаешь больше пять тысяч евро — отдай 50 процентов. До пяти — кажется, 33 процента. В шведском футболе денег нет. Да и вообще, страна нефутбольная. Что и говорить.
— Вам сколько платили?
— Зарплата — пять тысяч евро. Я был здесь в двух клубах — везде моя зарплата считалась одной из самых значительных. Хоть работать не надо было. А то в шведской первой лиге многие приходят тренироваться вечерами. Днем служат где-то.
— Канчельскису в Англии за футбольные подвиги полагается приличная пенсия. А вам в Швеции?
— За футбол — точно нет. Хотя пенсии в Швеции хорошие. От тысячи до двух тысяч евро. В этом смысле здесь круто. Бесплатная школа, бесплатная медицина. Платишь 20 евро при первом осмотре доктора — а дальше все за счет государства. Хоть операцию сделают, которая стоит пять тысяч евро. Только за зубного платишь сам. Вот это дорого!
— Хоккеисту Дмитрию Христичу в Штатах зубной как-то выставил счет — 34 тысячи долларов.
— Мне тут пару пломб поставили, каналы почистили на двух зубах — пожалуйста, три тысячи евро. Хорошо, половину на себя берет государство. А куда денешься? Платишь!
Череп Карла XII, Томас Равелли и дети Евтушенко
— В вашем Стокгольме можно увидеть много интересного. Однажды в музее выставили простреленный череп Карла XII. До сих пор работает универмаг PUB, в котором Ленин купил костюм — и поехал в нем делать революцию.
— По музеям мы ходим!
— Самый интересный для вас?
— Музей фотографии. Вообще, Стокгольм невероятно красивый город. Гулять просто счастье. Открываем новые места. Сколько лет здесь прожили — а ловим себя на мысли: город-то не знаем! Каждый раз что-то новое открывается!
— В Москве у меня такое постоянно.
— Мы любим летом спонтанно: «А поехали в тот район?» Тут пляжей очень много. Везде! А самые красивые места там, где Гетеборг. Ехать к норвежской границе. Природа такая, что глазам не веришь. Деревья такие низкие — как в Японии. Прямо ложатся на камни от ветров.
— За «Гетеборг» играл мой любимый футболист 90-х — вратарь Томас Равелли. Лысый такой, с клоунской мимикой. Смешной до невозможности.
— В Швеции Томас легенда!
— Чем занимается?
— Кажется, пытался заниматься агентской работой. Во всех конкурсах на телевидении участвует. Кто быстрее пробежит, кто дальше кинет. Недавно передача была, как шведы на чемпионате мира-94 в Америке стали третьими. Там Равелли солировал.
— Как-то я приехал в Люксембург — и вдруг выяснилось, что за их сборную играет ленинградский паренек, выпускник школы «Смена» Миша Зарицкий. Чудесно пообщались. Самая удивительная ваша встреча с бывшим нашим человеком в Швеции?
— Как-то встретились с Вадимом Евтушенко, который играл в Киеве, за сборную СССР на чемпионате мира-1986. Его дети, Вячеслав и Вадим, играли в какой-то команде первой лиги — я выходил против них! Они чуть младше меня!
— Надо же.
— Я играл с Гицеловым-старшим, с Галайбой. Когда в «Векше» играл, там был и Пригода, и Евгений Кузнецов. Но русских здесь немного.
— Бывший наш хоккеист Барков, долго живший в Финляндии, мне говорил: «Нынешний финский хоккей по уровню гораздо выше КХЛ». Может, и шведский футбол лучше российского?
— Точно не сильнее. Деньги не те. В Швецию берут молодых из Африки, Бразилии. Вообще без имени. Кто раскроется — сразу продают дальше. До «Зенита» всем далеко. В Лиге Европы «Юргорден» куда-то выкарабкался — и все.
— Норвегия обескураживает ценами. В Швеции сейчас попроще?
— Подешевле. Когда в Норвегии пицца стоила 20 евро, у нас было 10. Сейчас стала 15. Вообще-то там в два раза дороже! Но и зарплаты в два раза больше! Норвежцы, живущие на границе со Швецией, едут закупаться в наши города! Представляешь? Машины загружают доверху! Норвегия специально такие цены держит. Их тактика.
— Чтобы?..
— Чтобы беженцев было поменьше. Вообще приезжих. Собственного производства у них никакого, только нефть.
«Работаю в коммуне»
— Беженцев в Стокгольме сейчас полно. Смотрел документальный фильм — каждый второй в толпе темнокожий.
— Да, да! Уже Швеция на Швецию не похожа — пятьдесят на пятьдесят соотношение белых и черных!
— Ого.
— Это еще неплохо, если так. А то заглянешь в какой-то район — а там только из Эритреи и Сомали. Еще курды и ассирийцы. Поэтому сейчас границы закрыли, принимают поменьше.
— В Стокгольме появились районы, куда ночью лучше не заглядывать?
— Да уж лет 20 как!
— Вы меня пугаете.
— Там никто не тронет. Но вокруг будут одни иностранцы. Ты там будто не в Швеции. Хотя и с криминалом сейчас у нас будь здоров. Убийств много. Стреляют прямо на улице.
— В Стокгольме?!
— В Швеции последний год — самый криминальный! По стране застрелили 63 человека. Появились группировки. Не как в Питере 90-х, но направление то же. Уже задумываешься вечером: идти куда-то или нет?
— За последние пару лет научились запирать автомобиль?
— Да нет. Машины здесь не закрывают. Ничего не случается. Окна забываешь закрыть — и то ничего. Недавно возвращаемся, окна открыты. Никто ничего не взял. Но это в центре. А в том районе, про который я говорил, может, уже и автомобиля бы не было. Был случай — Вовка Бут ко мне приехал. Он у меня месяцами жил! Забыл дорогой телефон в такси. А таксисты все иностранцы. Домой приходим, Бут рядом стоит — и вдруг с его номера звонок!
— Честный таксист.
— Да. Говорю: «Сейчас приеду за ним. Вы где?» — «Не надо приезжать, сам привезу». Еще и деньги отказался брать. Отдал, развернулся и уехал.
— Друзья-шведы у вас появились?
— Один. Наши пацаны в один класс ходили. Еще и соседи были по дому. Сейчас-то у нас дом свой, а тогда был многоквартирный. Этот швед веселый. Его фирма свадьбы организовывает. Еще есть приятель — музыкант из группы Teddybears. Довольно известная команда в Швеции. Саундтреки пишут к американским фильмам. Вообще-то мне шведский менталитет не очень подходит. Одного веселого шведа встретил — может, есть и другие. Но я не встречал.
— При этом сами стали как шведы?
— Да! Вот бывает так? На работу — с работы. В выходные на играх у Лео.
— На футбол в Стокгольме ходите по билету?
— Ни разу билет не покупал. Везде знакомые. В АИКе, в «Юргордене». Даже в «Кальмаре» приятель играет. Это от Стокгольма часа четыре ехать. Как матч в столице — билет передает. Сборная России приезжала играть со Швецией — даже туда билет сделали. Оказалось, администратор в РФС — Серега Куличенко. Мой приятель по ЦСКА.
— Большой советский футболист Сергей Гоцманов водит в Америке школьный автобус — и абсолютно счастлив. Вы чем занимаетесь?
— Как раз к беженцам имею прямое отношение!
— Очень интересно.
— Помогаю приехавшим детям интегрироваться в шведское общество. С 14 до 18 лет, которые приезжают без родителей. Только в Швеции такое есть. Целый дом отдан под коммуну. Поделен на 20 комнат. Там и школа, две кухни. Дети живут и учатся. Мы, воспитатели от миграционной службы, тоже иногда ночуем. Всякие встречи проводим с социальной службой, школой... Воспитанники-то даже языка не знают!
— Вот как?
— Конечно. Швеция все делает, чтоб эти ребята сначала учились, а потом работали. А не болтались на улице.
— Нравится вам работа?
— Не то слово! Просто отличная!
— Откуда воспитанники?
— Ой, со всего света. Афганистан, Эритрея, Сомали, Албания, даже из Марокко есть.
— Неграмотных много?
— Большинство. Даже в школу не ходили. Таким тяжело! Где-то таких на улицу бы выкинули — а в Швеции им интернат создают. А есть такие, которых отправляют с родины специально. Родители с деньгами — все делают, чтоб сынок перебрался в Европу. Потом всю семью перетягивают.
— Давно там работаете?
— Как с футболом закончил, так и пошел. Уже 13 лет.