"Даже обычные люди с трудом могут что-то противопоставить этим матерым следователям. А это паренек!"
– Вы понимаете, почему апелляцию на арест Кирилла не удовлетворили?
– С судебным актом я не знаком пока, он, видимо, еще не изготовлен. В любом случае, ни мне, ни моему подзащитному он не был вручен. Судить о доводах, приведенных судом при отказе в удовлетворении жалобы, я пока не могу. А делиться предположениями не очень эффективно, сначала нужно судебный акт почитать.
– Но вы наверняка рассчитывали, что у Кирилла больше шансов получить положительный ответ на апелляцию?
– В моем понимании – да, конечно. На что Тверской суд опирался, когда принимал решение об изоляторе? Ни на что, кроме заявленного следствием ходатайства. Все очень формально. Если взять все судебные акты об избрании меры пресечения, то можно увидеть, что ничего другого там не изложено. Кроме того, суд вышел за рамки того, что ему нужно было рассматривать. Он дал оценку доказательствам обвинений. Таким образом этим промежуточным актом в виде постановления об избрании меры пресечения он предрешает судьбу доказательств. А это должно происходит на стадии рассмотрения тех материалов, которые следствием будут собраны. То есть – на стадии судебного следствия. Суд взял и в своем постановлении сказал: "Вот, да, показания потерпевших Пака, Гайсина, Соловчука". Им дается положительная, утвердительная оценка.
– Так не должно быть?
– Это был один из мотивов, по которым суд посчитал необходимым взять Кирилла под стражу. Даже наличие этих показаний не отменяет необходимость сбора информации, которая бы подтверждала, что в соответствии со статьей 108 уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации установлены обстоятельства, при которых избирается мера пресечения. И для того, чтобы принять эту меру заключения под стражу, у суда должна быть не только информация о том, что подозреваемый может скрыться, но и что вообще у него есть такая возможность, что он может оказать давление на потерпевших, на ход следствия… Ну о чем я говорил – это же 19-летний па-ре-нь! Паренек, я бы даже сказал! Даже обычные люди с трудом могут что-то противопоставить этим матерым следователям и оперативным сотрудникам, которые прикреплены к этой следственной группе. А она большая – около дюжины следователей в ней.
– Почему, на ваш взгляд, суд сходу решил взять Кирилла под стражу?
– Понимаете, не только не было никаких доказательств наличия возможности, мотива, желания скрыться, но и доказательств возможности надавить и повлиять на свидетелей, на ход следствия. Суд в эти вопросы не лез, он формально подошел к этому. Вот так суд постановил: есть вероятность! Понимаете, есть и вероятность, что сейчас Луна столкнется с Землей. Есть она? Наверное, есть. Вопрос – какая эта вероятность? Один на миллион? Или что самолет упадет? Вероятность есть, вероятность любая есть. Но задача суда в другом, а он уклонился от нее. Суд должен был изучить материалы, которые свидетельствуют об этой вероятности, и оценить шансы этой вероятности. Чего судом не было сделано! Там все формальные фразы прописаны: "может скрыться", "может оказать давление". Ни одного конкретного довода нет. К тому же есть постановление Пленума Верховного Суда номер 41. Суду сначала надо изучить и дать оценку возможности избрания любой другой меры пресечения.
– Например, под подписку о невыезде?
– Пока не сделан обвинительный приговор, судить о виновности лица никто не может. Ни суд, ни следователь, ни прокурор, никто не может! Поэтому в таком случае подозреваемый может быть изолирован от общества только с одной целью – чтобы не препятствовать следствию. Чтобы никто не помешал изучить все обстоятельства и собрать все материалы. Также судом не приведено ни одного аргумента, почему отдано предпочтение самой жесткой мере пресечения, которая лишает этого паренька возможности оставаться в естественной для себя среде. Понимаете, как жизнь и психика меняется, когда ты попадаешь туда в таком возрасте! Ты начинаешь думать, как просто тебе выжить. Я это расцениваю, как оказание психологического давления на не до конца сформировавшегося индивида. Личность еще формируется в этом человеке. Чего полезного и хорошего он увидит в следственном изоляторе? Тем более вопрос о виновности не решен. Зачем нужно было его под стражу заключать? Ладно если бы суд не захотел отпускать под подписку о невыезде. Но почему не домашний арест? Кто-то это понимает? Мы можем догадываться, рассуждать, а прямая обязанность суда – разобраться. Закон говорит, что ограничивать свободу человека можно, но в исключительных случаях. Когда крайняя необходимость есть, или нет возможности обеспечить эффективную работу следствия. Но мы видим, что суд этот вопрос даже не изучал. Значит, он имел изначально обвинительный уклон!
– Что это значит?
– Если лицо выходит с ходатайством, и тогда не надо прикладывать усилия, чтобы доказать что-то. Нет состязательности в процессе. Я об этом в суде апелляционной инстанции и пытался сказать, что состязательности нет. Пришли следователи и сказали: "Нам надо, мы думаем, что он убежит, что он на нас будет давить". "О'кей", – говорит суд. И все! Закон как будто существует отдельно. Он записан, чтобы были одни правила игры для всех. Без этого наше общество сосуществовать благополучно и комфортно на одной территории не сможет. Чтобы эти правила игры соблюдались бы безусловно! А не так: ага, раз это Кокорины – есть негатив и резонанс, который неизвестно на чем базируется. Люди сделали поспешные выводы. О'кей, надо нашему обвинению – тогда арестуем, поддержим, не будем вникать. Закон есть закон. Но так наше общество ни к чему не придет – закон как бы в стороне остался.
"Сколько людей по Москве после вызовов 02 оказываются сразу под стражей? Почти никто, хотя происходит такое каждые выходные"
– Александр Кокорин и Павел Мамаев являются одними из обвиняемых, но общественный резонанс настолько серьезен, что люди видят главных виновников именно в футболистах. Как это исправить?
– Ребята очень благодарны общественной реакции, такой резкой, этому резонансу. Потом что они еще формируют свои представления о добре и зле – мы всю жизнь это делаем. Но они помоложе, особенно мой подзащитный. Реакция показывает, что мы не потеряли шанс прийти к гражданскому обществу, где мы будем воспитывать своим мнением друг друга. Отдельное спасибо, что у нас есть такое общество, что небезразлично. Но хотелось бы, чтобы мы и на следующий этап выходили. Не к злобе и агрессии, а к тому, как нужно исправлять. Все должно быть пропорционально тому, что случилось. В данной ситуации, если сравнить ребят с теми среднестатистическими людьми, которые любят, скажем, отдохнуть. Мы знаем, сколько случаев в Москве. Было бы неплохо получить статистику – сколько вызовов по 02 происходит каждые выходные? И если мы потом посмотрим, сколько таких вызовов было и сколько потом людей оказались сразу под стражей… Дисбаланс будет процентов на 95! Никто почти под стражей не содержится! Ситуации бывают, но никого под стражу не берут. Поэтому мне и кажется, что есть обвинительный уклон. Нужно же учитывать еще и право на ошибку. На корню лишить человека возможности исправиться… Тем более не наступили никакие необратимые последствия. Безусловно, они негативные, но поправимые. Почему, кстати, в средние века такого прогресса не было? Почему возникла эпоха Ренессанса? Потому что в средние века бездуховны были люди. Они не были наполнены тем светом, который позволяет людям прощать и давать шанс. Хотелось бы, чтобы наше общество начало генерировать этот свет в себе. Чтобы это деяние стало уроком не только для ребят, но и для нас, чтобы мы могли проявить себя как позитивное гражданское общество.
– Каковы дальнейшие ваши действия до суда 8 декабря?
– Накануне этого срока следствие, если сочтет необходимым, то выйдет с ходатайством о продлении срока содержания под стражей. Но это процесс, параллельный ходу следствия. Будут устанавливаться обстоятельства, собираться материалы, надеюсь – в обе стороны. Этим и будем заниматься. Суд на основании этого может делать какой-то вывод, кто виновен и в чем. На период проведения предварительного следствия оно хочет сохранить статус-кво. Следствие может изменить свое мнение, обвинить по другим обстоятельствам и прочее. Может, отпадет необходимость продлевать меру пресечения.
– Можно ли подать еще одну апелляцию на арест до суда?
– Это будет не апелляционная жалоба, а апеляцционно-касационная жалоба. Подать ее можно, но до момента, пока я не ознакомился с судебным актом апелляционной инстанции. На этой неделе была такая гонка, мы еле успевали – через день с утра и до вечера были следственные мероприятия. Хочется передохнуть, разложить следственные материалы, посмотреть, что и как дальше делать. Хотелось бы, чтобы все выдохнули. Я очень рад, что к этому делу столь пристальное внимание. Есть шанс провести хорошую работу над собой. Всем нам.