У новых поколений футбольных болельщиков короткая память. В лучшем случае вспоминают, что случилось хорошего в последние лет десять-пятнадцать. Как будто не было бурных и интересных 1990-х, Федора Черенкова и Ильи Цымбаларя, Игоря Корнеева и Андрея Канчельскиса, Игоря Шалимова и Александра Мостового. Из судей, отметившихся на международной арене, говорят только о Сергее Карасеве, иногда вспоминают Валентина Иванова. Но были успехи и раньше.
Вот, к примеру, перечень матчей одного из арбитров того времени: «ПСЖ» — «Ювентус», «Аякс» — «Осер», «Боруссия» Д — «Манчестер Юнайтед», «Ювентус» — «Монако», «Рейнджерс» — «Стяуа», ПСВ — «Барселона»...
Лига чемпионов, Суперкубок УЕФА, Кубок УЕФА...
Гаскойн, Бекхэм, Кантона, Лаудруп, Зидан, Дель Пьеро, Сульшер, Невиллы, де Буры, Гиггз, Скоулз, Индзаги, Бартез, Конте, Дешам, Давидс, Трезеге, Клайверт, ван дер Сар, Феррара, Таккинарди...
Согласитесь, неплохой послужной список для Сергея Фурсы, который часть карьеры провел с флажком у боковой линии, а другую — со свистком в поле. А сегодня он — глава департамента инспектирования РФС, входит в число 50 самых влиятельных людей в российском футболе, занимая в рейтинге «СЭ» 33-е место.
Больные люди
— Сегодня судейство в футболе — это искусство или наука? — начинаем наш разговор после напряженного дня на сочинском сборе арбитров и инспекторов.
— (После паузы.) Верю, что все еще искусство. К футболу нужно подходить творчески. Он — живое дело, социальное явление, а не только вид спорта.
— Думали, что станете инспектором?
— Да, для меня это было неизбежно. Естественный путь из профессии в профессию. Ни для кого не секрет, что те, кто занимается футболом, в хорошем смысле больные люди. Большинство судей хотели стать инспекторами.
— А как вы стали больным, как заболели?
— Я не доктор Преображенский из «Собачьего сердца», читал советские газеты до обеда. Как-то прочитал рецензию на мою работу в «Спорт-Экспрессе». Была такая фраза: «Такое впечатление, что судью нашли по объявлению». Я рассмеялся — так и было, по объявлению. А что, в футбольные школы берут иначе? Понимаю, какой смысл вкладывал в это корреспондент. Но иногда плохая реклама лучше хорошей.
Я играл на городском уровне, были какие-то надежды. Дальше армия, учеба... Стало понятно, что профессионального футболиста из меня не получится.
— Еще на Украине?
— Нет, в Петербурге. Я там с 17 лет живу. Прочитал как-то объявление в одной из ленинградских газет — приглашение на курсы судей при Институте имени Лесгафта. Собралась огромная аудитория, больше 200 человек. Из них 30-40 — новички. Нас попросили встать, нам поаплодировали. Такой мощный энергетический посыл — ты понимаешь, что тебе рады. Безмерно благодарен всем нашим преподавателям, подавляющего большинства из них уже нет в живых.
— Когда поняли, что получаете удовольствие от судейства?
— В первой же игре. Мне было 25 лет. Тогда это был нормальный возраст для начинающего судьи. Дали флажок — парень, вперед. Принял пару решений, за спиной услышал: «Из этого может получиться толк». Тогда подумал, что мне нравится, на меня рассчитывают, на меня надеются.
Удаление за мат
— Тогда матерились больше, чем сейчас?
— Нет, намного меньше. Сейчас, к сожалению, это стало едва ли не языком общения.
— В 69 матчах чемпионата России вы показали десять красных карточек. Из них две — в одной игре. Между «Динамо» и «Сатурном».
— Ромащенко и Есипову.
— Почему решили удалить их за нецензурные выражения? Вы тогда выглядели белой вороной.
— И последствия были не очень приятные... Но, возвращаясь к удалению, — был жесткий стык, я видел, что обстановка накалена до предела. Игроки общались с помощью неформальной лексики и были готовы накинуться друг на друга. Оба находились в состоянии аффекта. Попытался их успокоить — не унимаются. Здесь же, недалеко, у кромки поля были расставлены телевизионные микрофоны. Понимал, что это слышит вся страна. Решил, что необходимо принимать кардинальные меры.
— Вы сказали о последствиях...
— Сначала меня все хвалили — вот всем бы так. Но это длилось недолго. Через два-три дня появилась информация, что в РФС приходили на меня жаловаться.
— Игрокам светила многоматчевая дисквалификация.
— А у нас традиционно виноваты судьи, а не игроки или тренеры. Было непросто, меня защитили руководители КФА, постарались снять тот накал, который создали руководители клубов.
— А судьи вам не пихали за то, что вы создали прецедент?
— Нет. Только на очередном сборе один из тогдашних руководителей, несудейских, спросил, зачем я это сделал, хотя все было очевидно.
— Тогда ведь еще и Евсеев был «героем нации», выругавшись в Уэльсе. То есть получилось, что один благодаря мату стал героем, а других за мат удалили с поля.
— Возможно, это тоже сказалось. Но я об этом не думал. Понимал, что не мог поступить иначе. Одно дело, когда миллионы болельщиков видят на телеэкранах конфликтные ситуации и выражения лиц. Другое — когда слышат. Слышала слова вся страна.
— Сейчас тоже слышно. При пустых-то трибунах...
— Да, я уже сказал, что сегодня такого намного больше.
— Это проблема для судей? Как им относиться?
— Мы все живые люди и должны с пониманием относиться к проявлению эмоций. Другой вопрос, что эмоции нужно держать в определенных рамках. Нужно уметь сдерживаться. Особенно тому, у кого в трудовой книжке написано «футболист-профессионал».
Гонорар
— Кстати, раз уж зашла речь о профессиях, есть профессия «судья по спорту», но нет профессии «инспектор».
— Нет. Это общественники, которые тратят свое время.
— Но они получают за это деньги.
— Да. Наверное, неплохие (как указано в регламентах чемпионата и первенства России, гонорар инспектора за одну игру составляет 35 тысяч рублей, в ФНЛ — 15 тысяч. — Прим. А.Б.). В большей или меньшей степени достойная зарплата за такую работу. Хотя, конечно, всегда хочется получать чуть больше. Учитывая то, куда движется футбол, и то, что он уже давно стал серьезным бизнесом.
— Сейчас сложнее судить, чем в ваше время?
— Все относительно. Смотришь на ребят и думаешь с высоты своего жизненного и футбольного опыта: ведь можно было так поступить или так сделать. Но нужно понимать, что в наше время футбол был другим. Сейчас другие скорости, быстрее принимаются решения, иная техническая оснащенность. В конце концов, бутсы и мячи другие. Наверное, неблагодарное занятие — рассуждать о сравнении. Каждому времени свои герои.
Кройф и Беккенбауэр
— Герои... Заметил, что новые поколения болельщиков и журналистов помнят и знают только то, что происходило в футболе в XXI веке. А даже 1990-е уже забыли или о них и не знали. Много говорят о Сергее Карасеве, который иногда судит игры Лиги чемпионов. Это преподносится как достижение. Но вряд ли кто-то вспомнит, что была судейская бригада, в которую входили Николай Левников и Сергей Фурса, и она судила матчи Суперкубка УЕФА и Лиги чемпионов с участием самых известных клубных команд Европы. Вам не обидно? В разговоре с вами кто-нибудь спрашивал, не вы ли тот самый Фурса?
— Нет, не спрашивали. И мне не обидно. Желаю Сергею еще больших достижений, чем у нас. Тогда было сложнее попасть в Европу. Дверь была очень узкая. Было жестче по многим причинам. Возможно, играло роль, что не стало страны под названием Советский Союз. К нам стали относиться иначе. Мы это понимали и должны были судить лучше, чем арбитры из Западной Европы. Было очень интересно преодолевать препятствия на этом пути. А когда ты выходил на игру Лиги чемпионов, получал невероятный заряд положительных эмоций и гордости за себя и страну. С нами общались первые лица мирового футбола.
— Кто?
— После поражения «Баварии» от «Валенсии» к нам пришел с благодарностью Франц Беккенбауэр. Заходили поблагодарить тренировавший «Барселону» Йохан Кройф и президент УЕФА Леннарт Юханссон. Мы общались и фотографировались на память с Эйсебио. По-моему, это было после игры между Австрией и Португалией. Не каждой бригаде удавалось и удается судить игры за Суперкубок Европы. Не каждому удается попасть в финальную часть чемпионата Европы, пусть и в качестве помощника. Международную карьеру я провел в роли помощника арбитра.
— Как вас тогда называли — судья на линии?
— Сначала были лайнсмены, затем появились ассистенты, то есть помощники. Лайнсменами были в то время, когда функциональные обязанности в основном замыкались на определении положения «вне игры» и выхода мяча.
— Вы работали главным образом первым помощником?
— Да.
— Насколько сложно выдерживать давление со стороны скамейки запасных?
— В России проблемы возникали, на международных матчах — никогда.
— Совсем?
— Видимо, мне так повезло. Один раз кто-то из итальянцев что-то сказал. Но это было ничто по сравнению с тем, что случалось у нас.
— А болельщики?
— Разные попадались.
— С трибун что-нибудь прилетало — монеты, бутылки, зажигалки?
— Там нет, в России бывало.
— Почему так?
— Нет ответа. Возможно, разная культура боления. Хотя там тоже хватает эмоциональных людей. Или, как принято говорить, «пробитых».
Нальчик
— Инцидент в Нальчике в 1998-м во время матча местного «Спартака» с тульским «Арсеналом» — он действительно был экстраординарный или такое там случалось?
— На тот момент в том регионе это скорее было обыденным явлением. Там всегда было тяжело судить. В Нальчике, возможно, даже сложнее, чем в других городах Кавказа.
— Вас бил болельщик?
— Это был не болельщик, а вратарь нальчикского «Спартака». Ну как бил... Ткнул под ребро. Ткнул так, что перехватило дыхание.
— Это было во время игры?
— Да.
— Когда вы зафиксировали офсайд?
— Да, классический, двухметровый. Прекрасно помню тот день, помню тот момент. Плотников играл за тульский «Арсенал», был удар в направлении его ворот, а игрок, находившийся в офсайде, переправил его в сетку. Я отменил гол. И тут все началось... А закончилось уже после игры. На входе в подтрибунное помещение главного арбитра ударили в лицо сзади и сбоку огромным мобильным телефоном. Тогда были такие немаленькие и тяжелые коробочки.
— А ведь у главного арбитра Николая Иванова была свадьба на носу. И ему как раз нос и сломали.
— Да, потом повезли в больницу, вправили ему нос, оказали помощь.
— Сравнительно недавно Николай Владимирович вместе с судьями стал героем еще одной истории. Что он вам сказал в декабре прошлого года, когда появилось видео из Саранска, где он с судейской бригадой Сергея Иванова сидел в ресторане за сутки до игры «Тамбов» — «Урал», а на столе стоял алкоголь?
— Ничего особенного. Сказал, что сидели и общались. А бутылка оставалась...
— ...нетронутой?
— Им — точно нет. Я ему верю, потому что знаю его давно и хорошо. Когда ты официально исполняешь свои обязанности, необходимо быть аккуратнее в случаях такого рода.
https://www.sport-express.net/newspaper/1998-09-19/1/
В судейскую с оружием
— Инцидент в Нальчике — самое страшное из того, что с вами случалось, или бывало похуже?
— Разное бывало. В судейскую заходили с оружием.
— С оружием? И что вы чувствовали в тот момент?
— Ничего.
— Но страх-то был?
— В такие моменты не отдаешь себе отчет, что находишься на грани между тем-то и тем-то. Пришел человек, вспылил, помахал пистолетом, засунул его в кожаный плащ и ушел. Потом все успокоилось, нам сказали спасибо, и все разошлись.
— После такого вы, ваша жена или дочка не задавались вопросом, зачем все это нужно?
— Даже после того, как моей семье звонили и угрожали, семья меня поддерживала. Хотя, конечно, страх присутствовал. И жена боялась, и дочка, которая тогда была маленькой, всего не понимала, но чувствовала — что-то происходит. Но разговоров о прекращении карьеры не было. Жена очень хорошо меня знает, она понимала, что значит для меня футбол. Она же видела, что я ради футбола поменял профессию, чтобы стать более свободным.
— ???
— Я работал на производстве, был инженером-энергетиком. Не удавалось отпрашиваться, когда возникала необходимость. Пришлось уйти в частную компанию, чтобы появилось больше времени на игры.
Инспекторы
— Перейдем в наше время. Недавно заговорили о новом проекте в рамках реформ судейства. Он связан с улучшением финансовых условий работы арбитров. Условия зависят от качества судейства. А качество оценивается вашими подчиненными — инспекторами. Понятно, что их роль возрастает. Кто сегодня эти люди?
— Как правило, это бывшие арбитры. И как правило, арбитры высокого уровня. В основном в прошлом судили матчи чемпионата России. Это если мы говорим об инспекторах премьер-лиги. Сегодня регламентирующие документы стали либеральнее: инспектором РПЛ может стать и тот, кто судил в первом дивизионе, и помощник премьер лиги.
— Число инспекторов РПЛ ограниченно?
— Да. Сейчас в премьер-лиге 23 инспектора. Это не воля случая, так сложилось исторически, с того времени, когда был департамент судейства и инспектирования, которым руководил Александр Егоров. Число инспекторов тогда существенно возросло. Сейчас регламентирующие документы предусматривают наличие только 20 инспекторов. Мы не собираемся резать по живому. Люди заслуженные, профессионалы в своем деле. Хотелось бы по-прежнему использовать на благо футбола их судейский и жизненный опыт. Попытаемся пойти естественным путем, если не возникнет иных причин отказаться от чьих-то услуг.
— Существуют возрастные ограничения?
— По положению, можно инспектировать до 70 лет. У нас достаточно тех, кому за 65.
В ФНЛ должно быть не больше 27 инспекторов, в ПФЛ — 60. Но, думаю, это число подкорректируем и доведем его до 70. Это связано с появлением новых соревнований — двух турниров ЮФЛ. В планах РФС организовать ЮФЛ на Дальнем Востоке и в Сибири. Там тоже понадобятся инспекторы. Значит, нужно расширять географию и численный состав.
Кроме того, есть женские турниры, студенческие... Футбол развивается в России интенсивно. Нужно быть готовым к этому.
Оценщик и наставник
— Функции инспектора сильно изменились по сравнению с тем временем, когда вы были судьей?
— Произошла корректировка профессиональных задач. В этом одна из причин того, почему департамент судейства и инспектирования разделился на два департамента. Сегодня инспектор — не просто оценщик. Раньше ты посмотрел игру, оценил судейство, разобрал — и все. Сейчас преследуем более серьезные цели. Хотим, чтобы инспектор был наставником и педагогом. Это необходимо не только в низших дивизионах, но и в премьер-лиге.
— В ваше время было не так?
— Не было такой глубины погружения в предмет с точки зрения преподавательских функций. Год назад на сборе в Турции мы провели опрос судей, поинтересовавшись у них, кем они видят инспектора — оценщиком или наставником. За второй ответ проголосовало подавляющее большинство. Раньше зачастую эта роль не выполнялась, и в департаменте судейства и инспектирования инспекторам серьезное внимание не уделялось.
Сейчас пытаемся это исправить. И наше присутствие на сборе в Сочи — это один из основополагающих моментов. Цель понятна: мы должны получить одинаковую информацию с судьями, получить учебно-методические рекомендации, чтобы потом в чемпионате совместно с бригадой арбитров подробно разобрать матч, оценить их работу, дать необходимые рекомендации.
— Получается, что инспектор должен приезжать на стадион и смотреть игру с трибуны. В таком случае вы не согласитесь с идеей англичан, которые в премьер-лиге ввели теле- или видеоинспекторов. Они оценивают работу арбитров, смотря за игрой по телевизору.
— В ближайшее время мы планируем запустить в работу институт видеоинспекторов. Начнем с игр ФНЛ. Но основную нагрузку по инспектированию матчей всех уровней все-таки будут нести инспекторы. У нас огромная страна, много регионов, большая география, и недостаточно хорошо организована образовательная, наставническая работа с арбитрами на местах. В том числе и поэтому инспектор должен быть на стадионе и заниматься обучением.
— Но ведь все равно есть инспекторы, которые прибегают к помощи коллег, просят их помогать по ходу матча, следя за игрой по телевизору. Я сам этим занимался, предупреждая о моментах, на которые стоит обратить внимание. Инспекторы после игры нередко идут в ПТС (передвижную телевизионную станцию), чтобы еще раз посмотреть техническую запись матча и вынести окончательное решение о правильности действий судьи. Сиди тогда дома и делай то же самое. Говорю только о российской премьер-лиге.
— Я понимаю, о чем речь. Оценка в основном идет по телекартинке. Но по ней нельзя почувствовать дух матча, в полной мере понять суть происходящего на поле. Нельзя увидеть всех нюансов. Потому что режиссер видит и показывает эпизод так, как он считает нужным, и что-то может не вывести на экран. С трибуны же момент может смотреться иначе. Для инспектора важны все составляющие. Он должен чувствовать тот накал, тот запах, если хотите, чтобы потом профессионально и тщательно провести разбор игры.
— В ваше время еще были просмотровые бригады. Чем они занимались?
— Люди приходили на каждую игру...
— Если правильно помню, три, четыре, даже пять человек сидели в разных частях стадиона.
— Иногда шесть. К примеру, двое находились в центральных секторах. Двое — на условных офсайдных линиях. Смотрели, затем приходили в судейскую и вместе разбирали игру. Учили других, учились сами. В последнее время необходимость в этом отпала.
— Это была оплачиваемая работа?
— Нет.
— В горячке, когда еще не остыли эмоции после сложной игры, судья способен воспринять и переварить то, что ему говорит инспектор, проводя разбор?
— В ходе матча инспектор фиксирует все значимые моменты, решения судьи. Перед разбором он успевает нарезать их на компьютере, используя трансляцию основного вещателя, возможно, дублирует видеозаписью, сделанной одной из команд. Это тоже допустимо. После того как судьи оформили протокол, привели себя в порядок, садятся и разбирают игру подробнейшим образом.
— Говорят, когда существовал ДСИ, инспектору не нужно было думать об оценке. Он звонил своему непосредственному начальнику, и они сообща определяли оценку.
— Тогда я был инспектором. Могу сказать за себя — ни разу не получил таких указаний, кому и что ставить. Возможно, они и были. Но не знаю, носили ли они системный характер.
Психология и опыт
— Вы говорите о наставничестве, об учебе. Но ведь у большинства инспекторов нет педагогического образования.
— У нас как минимум дважды в год учебно-тренировочные сессии, в ходе которых мы проводим специальный образовательный курс, плюс в ходе сезона и в межсезонье инспекторы также получают необходимые методические материалы, которые помогают им в практической работе в этом направлении. Есть специальный описательный тест инспектора, в котором он излагает свое видение заданной ситуации с точки зрения преподавателя. Этот тест у нас используется для учета в рейтинговой таблице инспектора. Можно не учиться на факультете психологии, но быть отличным психологом. Кстати, все судьи высокого уровня, уверяю вас, серьезные психологи. Они должны ими быть. В мое время многие арбитры состоялись, потому что, помимо прочего, хорошо разбирались в психологии.
— Но такие вещи приходят с опытом.
— Только с опытом.
— Тогда вопрос: может, разрешить арбитрам судить и после 50, как в Англии? Не нужно трогать опытнейшего Безбородова, пока он в состоянии сдавать фитнес-тесты.
— Двумя руками за это. Не только за Безбородова, но и за всех остальных. В Англии этот опыт используется в полной мере. Дело не в возрасте, а в том, насколько ты можешь соответствовать предлагаемым требованиям. Если они выполняются и помимо этого судья дает качество, от такого профессионала я точно не отказался бы. У арбитров есть шутка: только научился судить, пора заканчивать.
Отношения с Кашшаи
— Некоторое время назад возникла мода на судей — начальников команд: арбитры после завершения карьеры пошли работать в клубы. Сухина, Биглов, Ходырев, Арсланбеков, Игорь Егоров. Если они по каким-то причинам потеряют свою нынешнюю работу, смогут стать инспекторами?
— Ничего невозможного нет. Но им нужно будет пройти весь путь. Ведь одно дело, когда ты только закончил судить на высоком уровне и тут же идешь в инспекторы. Тогда путь на вершину, в РПЛ, намного короче. А если ты был арбитром ФИФА, у тебя есть возможность стать судейским наблюдателем и работать на международных соревнованиях. А в данном случае прошло много времени с тех пор, как они завершили карьеру. Сейчас очень быстро все меняется с точки зрения методики, ежегодно вносятся поправки, дополнения.
— На мой взгляд, невозможно добиться единой трактовки правил, это утопия. Понятно, что к этому нужно стремиться, но такого не может быть, потому что все люди разные. Как в этом смысле у вас строятся отношения с департаментом судейства РФС, с Виктором Кашшаи? Могу предположить, что у вас возникают споры. За кем в нашем судействе последнее слово?
— У нас нормальные рабочие отношения с департаментом судейства. Конечно, можем подискутировать.
— На каком языке?
— Мы общаемся на языке футбола. Работаем в конструктивном ключе, специально организовали совместные сборы, чтобы выработать единую трактовку самых сложных эпизодов. Принципиальных расхождений у нас не было и нет.
Как строится работа на этом сборе? Не так давно был создан институт инструкторов во главе с Николаем Левниковым. Они впервые подготовили всю программу для сбора. Безусловно, все материалы сделаны с учетом требований ФИФА, согласованы с департаментами судейства и инспектирования.
Завершение карьеры судьи
— Для вас тема досрочного завершения карьеры судьи закрыта? Или душа до сих пор болит?
— Очень быстро пережил, болезненно, но быстро. Все перегорело в течение года.
— Тогда Коллегию футбольных арбитров возглавлял Сергей Зуев.
— Да, Сергей Владимирович. Он принял решение — мне оставалось только подчиниться. Никаких проблем сейчас в отношениях с ним не вижу. Все нормально, он инспектирует, важен для нас — как опытный инспектор, как методист.
— Вариант возвращения в судейство существовал? Что вы чувствовали, когда прервалась карьера?
— Месяца два тешил себя надеждой. Головой понимал, что зря, но было огромное желание вернуться, продолжить, доказать, что ты еще на что-то способен.
— Не хотелось плюнуть на футбол и забыть о нем?
— Нет. Знал, что все равно останусь в нем. Когда ты определил, что это дело твоей жизни, ты понимаешь, что другой дороги нет.
Дочка и «СЭ»
— Зачем вы еще и дочку в футбол отправили?
— Она не работала в футболе.
— Почти год трудилась у нас в «СЭ».
— Она училась на факультете международной журналистики в Ленинградском государственном университете. В определенный момент потребовалось пройти практику.
— Взглянув на футбол еще и с этой стороны, она не задала вопрос: «Папа, зачем тебе все это?»
— Не слышал такого. Но она и раньше уже что-то понимала, привыкла к среде, знала писаные и неписаные правила. Практика в «Спорт-Экспрессе» стала естественным продолжением. Горжусь ею. Она однажды опередила всех остальных, первой сделала интервью с Бруну Алвешем. Тогда он только приехал в Питер, с аэропорта сразу на игру. Дочь проявила смекалку, предприняла нестандартный ход, поговорила с ним еще до того, как это сделала пресс-служба «Зенита».
— Она осталась в журналистике? Чем сейчас занимается?
— Нет, ей предлагали остаться в вашем издании. Но было невозможно совмещать учебу и такую работу. Сейчас она работает в другой сфере и, тьфу-тьфу-тьфу, неплохо себя чувствует.
Поджог квартиры
— Вы проходили не только медные трубы, когда судили еврокубки. Был и огонь. Когда пытались сжечь вашу квартиру. Так?
— Пожара не было.
— Тот инцидент был связан с футболом?
— Не могу сказать. Но с большой долей вероятности да.
— Дочка была маленькой?
— Училась в седьмом классе.
— Что же произошло?
— Мы жили на первом этаже. В окно бросили банку с зажигательной смесью. А на окнах была защитная пленка, похожая на ту, что на лобовых стеклах автомобилей. Когда стекло пробивается, оно не рассыпается, а просто остается дырка.
Так вот, сначала в окно бросили два или три камня.
— А вы были дома?
— Да. Камнями хотели разбить стекло и уже затем забросить в квартиру банку. А она попала в эту пленку и упала на асфальт. Потом мне сказали, что смесь была сделана очень профессионально. Слава богу, в квартиру не залетела. Через два дня нападение повторилось.
— Еще одна банка?
— Снова разбили окна. Видимо, был некий сценарий действий. И от исполнителей потребовали сделать что-то еще.
— Уголовное дело заводили?
— Я обратился в милицию, но никаких результатов не было.
— И снова жена с дочкой вам ничего не сказали?
— Я тогда был вынужден обратиться в охранное предприятие. В течение полугода охрана сопровождала дочку в школу и обратно. Также я оплачивал круглосуточное дежурство этих людей у моих окон. Старался сделать так, чтобы этот случай не отразился на моей семье, или хотя бы минимизировать риски для них.
— Но ради чего это все?! Может, нужно было отказаться от судейства?
— Зачем отказываться от того, чем ты занимался всю жизнь? Я стал собраннее в обыденной жизни, получил разрешение на ношение оружия и купил хороший «травмат». По совету милиционеров. Не тех, кто мне отказал в открытии дела, а рядовых инспекторов, ребят, с которыми я до сих пор дружу. Они дали мне дельные профессиональные советы, как действовать. Я прошел курсы стрельбы. Какое-то время, заходя в подворотню, держал руку на кобуре.
— В какой части Питера вы жили?
— Московский район, сталинки, послевоенные дома. А потом я влез в большие долги и купил другую квартиру. Неподалеку, но не на первом этаже.
— Дочка то время вспоминает?
— Нет. Но это сказалось на ее психологическом состоянии. Долгое время она боялась. Были же еще разные случаи.
— Какие?
— Звонки с угрозами, например. Но на тот момент уже появился иммунитет.
— Постойте, но ведь звонки можно отследить.
— Если захотеть. И можно было расследовать нападение. Если захотеть.
— Сейчас с судьями или инспекторами случается что-то похожее.
— Не слышал о таком.
— Или об этом широкому кругу людей неизвестно?
— Во всяком случае, я об этом не знаю. Думаю, что не бывает. Жизнь изменилась. РФС стал сильнее в плане безопасности, в нем есть соответствующая профессиональная структура. Любой случай будет тщательно расследован.
Зенитовец
— Не открою вам секрет, вы сами об этом наслышаны: вас называют зенитовцем. Что можете сказать в ответ?
— Я не могу поменять мнение людей, которые решили так меня называть. Возможно, это связано с тем, что работал в клубе, в интернате. Но сегодня я в форме Российского футбольного союза и делаю все, чтобы развивать футбол в России на том направлении, которое мне поручено. Знаю многих людей в офисе РФС — спартаковцев, цеэсковцев... Они симпатизируют командам или в прошлом были связаны с ними. РФС — это своего рода сборная России, это союз людей, которые пришли развивать футбол в России в целом. Не обращаю внимания на разговоры, говорю совершенно искренне. Просто делаю свое дело. Когда был в «Зените», честно выполнял свою работу там. Мне не за что стыдиться. Могу только гордиться тем, что меня пригласили в РФС.
— Откуда столько судей в Санкт-Петербурге? В премьер-лиге уже семь арбитров из этого города.
— История интересная.
— Один известный актер даже песню на эту тему сочинил. Слышали, наверное?
— Ну сочинил и сочинил...
— Так откуда судьи?
— При федерации футбола Санкт-Петербурга существует школа молодого арбитра, в рамках которой есть программа «Таланты и наставники». Материально-техническую базу и финансирование для полноценной деятельности предоставляет федерация. Мы собрали единомышленников, в прошлом судей. Они захотели помочь развиваться молодым арбитрам. Им это интересно, у них есть педагогические навыки, навыки наставничества. Арбитры, которые появились в городе, — это результат многолетней работы.
— Они тоже сумасшедшие?
— Да, причем на всю голову.
— Допустим, я молодой человек, решил заниматься судейством. А на что мне жить?
— Жизнь меняется в лучшую сторону с точки зрения самореализации молодых. Они все, как правило, востребованы в своей профессии. Кто-то в бизнесе, кто-то на производстве или в науке. Молодым присуще искать свое место в жизни, возможно, для начала судейство для кого-то увлечение, но всегда есть вероятность, что оно станет основным родом деятельности. И вот тогда придется выбирать, как жить и на что.
К примеру, когда мы несколько лет назад организовали в Турции сборы по программе «ТиН», постарались создать все условия для судей, в том числе проживание в хорошем отеле. Сделано это было осознанно, чтобы показать нашу заинтересованность в молодых ребятах и дать им понять, что при должном отношении к делу можно получать заслуженные блага, жить в комфортных условиях, судить на профессиональном уровне и так далее. За десять дней наши ребята судили около 25 международных игр, получили международный опыт. Удержание в профессии — еще одна из задач, стоящих перед нами, учитывая то, какое отношение к судьям мы видим. Профессия, мягко говоря, не очень популярна. И та акция нам помогла в этом. В результате все участники сбора сейчас работают на профессиональном уровне во всех дивизионах, от ПФЛ до РПЛ.
— Но можно оказаться в центре скандала, получить угрозы...
— Можно. Но сейчас это практически сошло на нет.
— Говорят, непросто судить игры детских команд, на которых случаются конфликты, спровоцированные родителями.
— В Петербурге в целом с этим проблем нет.
— Широков побил судью.
— Все-таки верю, что это исключение из правил.
Правила игры и новые технологии
— Кстати, о правилах... Вы помните, что сказали в интервью «СЭ» лет пятнадцать назад, когда вас спросили, что изменили бы в правилах игры?
— Уже нет.
— Вы сказали, что отменили бы то правило, которое запрещает футболистам снимать майки при праздновании гола. Если только под ней не находится другая майка с надписью политического или оскорбительного характера.
— Думал, что вы сейчас скажете о чем-то более серьезном. Это помню. Тогда только ввели такое правило.
— Убрали бы его сейчас?
— Нет, футбол уже изменился. Стало больше провоцирующих действий, и снятая футболка может спровоцировать болельщиков и игроков на какой-нибудь необдуманный шаг.
Оценки
— Инспекторы сегодня оценивают только работу судей? Кто ставит оценки видеоарбитрам?
— Оцениваем всё.
— Как? Инспектор же не находится в ВАР-центре, не видит, как работают видеоассистенты.
— Есть определенные технологии выставления оценок.
— Инспекторы — бывшие судьи. Они могут оценивать арбитров, потому что знают все нюансы судейства. Но они никогда не работали видеоассистентами.
— К примеру, я специально приезжал на сбор ВАР, чтобы вникнуть во все нюансы их работы.
— Это вы...
— Потом мы общаемся с инспекторами и доводим до них информацию. Кроме того, у нас в программе семинаров для инспекторов РПЛ есть специальные лекции по работе видеоарбитров. Понятно, есть некоторые нюансы в оценке работы ВАР, понятно, что не достигли абсолютного понимания, но мы на пути к этому.
— Судья совершил ошибку, ВАР ее исправил. Правильно ли все равно снижать оценку арбитру?
— Да.
— Почему?
— ВАР — только помощник арбитра. Все равно главный на поле — сам судья. ВАР может исправить его ошибку только в крайних, очевидных случаях. Но если судья ошибся, он должен за это отвечать, даже если посмотрел видеозапись и поменял решение.
Соблазн
— Тогда система финансовой мотивации первое время будет применяться не так часто. У судей много двоек — в том числе из-за таких ошибок, которые потом исправляются.
— Это как раз одна из причин, из-за которых вводится новая система вознаграждений. Судьям предлагается стать более высокопрофессиональными, способными принимать правильные решения. Сравнительно недавно был матч, где арбитр назначил три пенальти без помощи ВАР. И был прав. Значит, так можно судить.
— Не возникнет ли соблазн у инспектора улучшить оценку ради последующей благодарности судьи?
— Я понимаю вопрос. Зачем тогда мы здесь? Поверьте, мы смотрим все игры премьер-лиги, читаем рапорты, отчеты. У нас есть вся информации о происходящем в чемпионате — в рамках нашей компетенции.
— Говоря «мы», кого имеете в виду?
— Департамент инспектирования. Получаем всеобъемлющую информацию от инспекторов. Более того, арбитры получают рапорты инспекторов, чтобы была обратная связь после разбора игры.
— У судей сохранилась возможность обращаться в ЭСК, когда они не согласны с оценкой?
— Да. Но таких случаев мало. В основном обращались судьи второй лиги.
Географический принцип
— На сборе в Сочи нам представили рекомендательную систему назначения судей. Я поднял вопрос об отмене географического принципа. На мой взгляд, нужно перестать использовать такие ограничения. Вам не кажется, что пора уже так поступить? Питерские судьи не могут судить матчи «Зенита». Но в таком случае они не должны обслуживать и игры его конкурентов — «Спартака», ЦСКА, «Краснодара»... Зачем вообще тогда арбитры из Петербурга, если им, по такой логике, и судить-то нечего?
— Кто судил в декабре матч «Зенит» — «Спартак»?
— Сергей Карасев. Но он москвич, арбитр ФИФА.
— В том-то и дело. Не знаю, почему так решили и где это было узаконено, что москвичи с эмблемой ФИФА могут судить любые матчи столичных команд с немосковскими.
— Вроде это началось при Розетти.
— Нет, еще раньше. А доводы приводились такие: в Питере одна команда, а в Москве — много. Но давайте еще раз обратимся к практике. Матч за Суперкубок между «Зенитом» и «Локомотивом» судил Сергей Лапочкин. Как сыграли? «Локомотив» выиграл. И? Безусловно, нужно отходить от такого запрета. Время не то, чтобы бояться предвзятости или ошибки. Ошибки были и будут — у футболистов, тренеров, руководителей клубов. Судьи не исключение. Думаю, мы на пути к отмене географического принципа. Не вижу в этом проблемы.
Академия РФС, программа «Таланты и наставники»
— Как инспектор, как наставник в чем видите основной недостаток наших судей или один из основных? Чего не хватает большинству?
— Сложный вопрос. Думаю, в рамках профессиональной подготовки всего понемногу, кому-то — психологической устойчивости, кому-то — других навыков.
— Можно говорить, что они подходят к своей работе чересчур формально? Или слишком зажаты?
— Вопрос даже не сложный, а очень емкий. Раньше вход арбитра в высшую лигу, в премьер-лигу был очень узкий. Ты должен был пройти огонь, воду и медные трубы, чтобы попасть в элиту. Я, когда сложил полномочия ассистента ФИФА, несколько лет ездил как подававший надежды арбитр. Учился, образно говоря, обрастал мышцами. Когда руководители увидели, что я полностью готов, и только тогда стали назначать на игры высшей лиги.
Сейчас по объективным и субъективным причинам стало по-другому. Есть два центра, Москва и Питер, где более-менее стабильно идет обучение судей. Это школа Андрея Дмитриевича Будогосского. Он сейчас болеет, дай Бог ему здоровья. И школа арбитров при федерации футбола Санкт-Петербурга. Но есть достаточно много мест, где работа школ пока не поставлена на требуемый уровень или в силу разных обстоятельств вообще работают формально.
— Все строится на чистом энтузиазме?
— Да. Так и есть. Задача РФС сегодня — поставить эту работу на профессиональные рельсы. Создание Академии РФС, которая занимается обучением футбольным профессиям, в том числе в рамках программы «Таланты и наставники», — жизненно необходимый проект, который позволит решить проблему футбольных кадров. Недавно прошел сбор в Москве. На сбор приехали судьи самого низового уровня. Нужно было видеть, с каким интересом четыре дня ребята слушали лекции, внимали, вникали. Уверен, что они и половину этого не получают на местах — особенно в Сибири и на Дальнем Востоке. Появился осторожный оптимизм, что дальше это станет развиваться в плановом режиме, что в регионах создадут школы судей. Вместе с Академией планируем заняться обучением региональных инспекторов, чтобы повысить профессиональный уровень и создать конкурентную среду. То же самое и с судьями. Программа «ТиН» — это полный курс обучения, вплоть до премьер-лиги. В нее будет невозможно зайти, если ты не прошел все ступени этой программы. Велась и ведется огромная организационная и учебная работа. Уверен, через какое-то время мы получим приличное количество готовых арбитров. И выберем лучших из них.
Униформа
— Когда в 1990-е вы ездили судить международные матчи, во что были одеты?
— Как правило, в костюмы. Перед чемпионатом Европы мы специально купили их в Москве. Когда нас увидел инспектор одного из матчей, спросил, не федерация ли шьет нам всем такие костюмы. Ответили, что сами. Он показывал на нас пальцем и ставил другим в пример: «Вот видите, русские так оделись за свои деньги!»
— Когда создали РФПЛ, для инспекторов, которых возглавлял Алексей Спирин, пошили одинаковые костюмы. Фактически это была единая форма.
— Да, разовая акция, но тем не менее она была.
— Сейчас ни у судей, ни у инспекторов таких костюмов нет. В последний раз, если не ошибаюсь, с арбитров снимали мерку еще при Розетти. Те костюмы, наверное, давно порвались.
— Мы планируем постепенно одеть в цивильные костюмы всех инспекторов во всех дивизионах. Но думаем для начала пошить костюмы для инспекторов премьер-лиги.
— Заключительный вопрос не о футболе. У вас в профиле в WhatsApp не свой снимок, а фотография французского актера Жана-Поля Бельмондо. Почему?
— Бельмондо — один из моих кумиров. Я обожал то французское кино, кино моей юности и молодости. Бельмондо и Ален Делон — это романтика с акцентом на мужской состоятельности, мужских качествах. А в башмаке, который он на снимке держит в руке, есть элемент хулиганства. Этот образ близок мне по духу. Мало на кого хотел походить — я человек самодостаточный. Но на Бельмондо хотел бы.
Сергей Фурса
Родился 30 июня 1959 года в Николаевской области, УССР. Судейством занимается с 1984 года. Лайнсмен ФИФА, арбитр всероссийской категории. В профессиональных соревнованиях провел 377 матчей (246 — в роли главного судьи). В чемпионате России судил 69 матчей главным арбитром и 75 — ассистентом. Первый матч в качестве арбитра: «Ротор» — «Спартак» — 1:6 (7 мая 2000 года). После завершения судейской карьеры возглавлял судейский комитет федерации футбола Санкт-Петербурга, работал директором интерната академии «Зенита». В январе 2020 года возглавил департамент инспектирования РФС. Женат, дочь.
Инспекторы РПЛ
Андрей Бутенко, Владимир Енютин, Гаряфий Жафяров, Сергей Зуев, Александр Колобаев, Сергей Мартынов, Владимир Овчинников, Сергей Французов, Вячеслав Харламов (все — Москва), Тарас Безубяк, Николай Иванов, Сергей Лапочкин (все — Санкт-Петербург), Юрий Баскаков, Фейзудин Эрзиманов (оба — Московская область), Александр Гончар, Николай Левников (оба — Сочи), Александр Гвардис (Калининград), Геннадий Куличенков (Тула), Эдуард Малый (Волгоград), Сергей Мацюра (Хабаровск), Игорь Синер (Омск), Алексей Тюмин (Новочеркасск), Юрий Чеботарев (Краснодар).