В хоккее он выиграл все, кроме Олимпиады. Бог даст, восполнить этот пробел удастся через пару месяцев – в Ванкувере. Пока же в коллекции 33-летнего защитника Олега Твердовского золото чемпионата мира-2009, два Кубка Стэнли – в составе "Нью-Джерси" (2002/03) и "Каролины" (2005/06) и две победы в чемпионате России – в 2004-м с "Авангардом" и в 2008-м с "Салаватом".
Я – НЕ ПЛЕЙБОЙ
Мы разговаривали за день до отъезда сборной в Финляндию на Кубок "Карьяла". Там Твердовский заставил поволноваться не нас одних – нашли у него свиной грипп. А мы поразились его стойкости: видно было, что чувствует себя Олег скверно. Но все равно два часа давал нам интервью.
Когда-то Твердовский получил титул "Железный человек НХЛ". Он и для нас теперь – железный. А поправился – усилиями врачей сборной – за сутки.
– У вас, кажется, сын недавно родился?
– Да, уже второй.
– Видели его?
– Руководители "Салавата" отпустили к жене на роды, пробыл в Америке около недели с семьей. Из-за этого в трех матчах не играл.
– На первых родах тоже присутствовали?
– Конечно. В "Лос-Анджелесе", за который выступал три года назад, дали выходной, никаких проблем. Врачи перед первыми родами пугали – дескать, люди падают в обморок, ты держись… Но страха почему-то не было. Ни тогда, ни сейчас.
– Вариант рожать в Уфе вообще не рассматривался?
– Тут возникла бы проблема с документами. А так – Наташа родила в США, и ребенку гарантирован американский паспорт. Потом получить было бы гораздо сложнее. Да и медицинские условия в Америке получше.
– Когда жена с детьми прилетят в Уфу?
– Может, на пару недель – ближе к плей-офф. Хотя в этом году привозить в Уфу детей не планировали. Пусть окрепнут.
– Как сына назвали?
– Илья. А в одной газете написали – Кирилл. Откуда это взяли? Неужели нельзя мне позвонить и спросить? Зачем ерунду писать?!
– Однажды за вас вовсе целое интервью выдумали.
– Я в тот момент переходил в "Салават". Меня же почему-то представили новичком "Ак Барса". И такое приписали! Я "рассказывал", какая это прекрасная команда, как счастлив жить в Казани. В другой газете наврали про какую-то шубу до земли, за которую в Омске меня якобы Царем прозвали. Хотя и то, и другое – полный бред.
– В Америке тоже чепуху про вас сочиняли?
– Там с этим серьезнее. Можно и в суд подать. А у нас все остается безнаказанным.
– Когда поняли, что вашей женой никогда не будет американка?
– Хватило небольшого опыта общения с ними. Ужиться с американкой я бы не смог. Мы совсем разные.
– В чем?
– Во всем. Мы по-другому смотрим на жизнь. Что смешно нам, у них не вызывает даже улыбки. Да еще эти феминистки на каждом шагу. Пригласишь девушку в ресторан, а когда пытаешься оплатить счет, обижается. Считает, что таким образом ее унижаю. Ну не бред ли?
– Бред.
– Конечно, бывают исключения. Например, мой приятель Руслан Салей женат на американке. У нее европейский склад мышления. Отлично понимают друг друга. Но это редкость.
– Вы говорили, что Наташа, будущая жена, поначалу ждала какого-то подвоха, не верила в искренность ваших чувств. Почему?
– Так ведь у нас, спортсменов, репутация такая…
– Какая?
– Плейбоев.
– Вы – плейбой?
– Я – нет. Но она думала, что для меня это очередное увлечение, не более того. Вскоре после знакомства пригласил Наташу отдохнуть в Испании, она не согласилась. Может, и правильно. Меня ее неприступность только раззадоривала. До этого ни разу не был близок к женитьбе. Но после знакомства с Наташей сразу почувствовал, что больше с этой девушкой расставаться не хочу. Наши отношения изменил случай.
– Какой?
– Начался сезон – я отправился в Штаты. Наташа оставалась в Москве. Американское посольство дважды отказывало ей в визе. Мы долго не виделись. И когда в клубе дали два выходных, сам рванул в Москву. Рейс, как назло, задержали. Добирался в итоге 30 с лишнем часов. На то, чтобы повидаться с любимой, оставалось меньше суток. Потом улетел обратно. Наташа все оценила.
– Самый жуткий перелет в вашей жизни?
– К таким вещам отношусь философски. Если сел в самолет – чего бояться? Хотя иногда в самолетах бывают не самые приятные минуты. В Северной Каролине, к примеру, часто трясет – там равнина и всегда сильный ветер.
– Еще недавно на вопрос: "Где ваш дом?" – отвечали: "Америка". А точнее?
– Лос-Анджелес. Давно купил там дом. Я ведь, когда приехал в Штаты, оказался в "Анахайме", а это рядом. Тридцать минут езды. Там же и родители живут.
– Среди ваших соседей есть хоккеисты?
– Саша Фролов. До него две минуты на автомобиле.
– Почему не желаете поселиться в Москве?
– У нас есть квартира, но Москва становится тяжелым городом для жизни. Чем чаще сюда приезжаю, тем сильнее убеждаюсь – жить комфортнее в Америке. В том же Лос-Анджелесе не знают, что такое пробки. А в Москве по полдня можно проводить за рулем. Что это за жизнь такая?
– Ваш московский бизнес контролирует агент?
– У меня был магазин хоккейной экипировки возле стадиона "Динамо". Давным-давно от него избавился. Во-первых, нет времени заниматься, во-вторых, не настолько этот магазин был рентабельным. Когда затевал дело, думал, все будет иначе.
– Жена у вас москвичка?
– Да.
– Не уговаривает вернуться домой насовсем?
– Наоборот. Ей очень нравится в Америке. Правда, весь прошлый сезон провела со мной в Уфе. Да и в этом году все было бы точно так же, если б не роды.
– Это из-за беременности жены вы сразу после чемпионата мира улетели в Америку?
– Я улетел в Марбелью, где отдыхала жена. Месяц семью не видел, страшно соскучился. Вот и рванул туда, не заезжая в Москву.
– Прием в Кремле вы пропустили. Были там хоть раз?
– Пока не довелось.
– За прошлогоднюю победу в Канаде хоккеистам дали по "мерседесу". Что получили победители второго чемпионата?
– Только бонус. "Мерседесов" уже не было.
– Вячеслав Быков объяснил, почему в 2008-м не взял вас на чемпионат мира?
– Я ему этот вопрос задавать не стал. Бессмысленно рассуждать, все в прошлом. Много хороших игроков – так что ж, каждому объяснять, почему он не в сборной?
– Вы были здоровы и готовы играть?
– Да. Но в тот сезон я не привлекался в сборную вообще. И не рассчитывал попасть на чемпионат мира. Если целый год не вызывают, надеяться на что-то глупо.
"МЕРСЕДЕС" С ВОДИТЕЛЕМ
– Америка снится часто?
– Почти не снится. Я ровно к ней отношусь. Удобное место для жизни, не больше.
– Илья Брызгалов в давнем интервью назвал Америку "страной лжи".
– Это громко сказано. Хотя в чем-то Брызгалова понимаю. У соседа мать умерла, а он ходит с дежурной улыбкой напоказ. Все ответы – стандартные. На чувства не пробьешь. С американцами мне тяжеловато. Впрочем, с ними почти не пересекаюсь. Разве что по крайней необходимости – когда идешь к доктору или адвокату. В остальном общаюсь с нашими.
– Откуда в Лос-Анджелесе столько русских?
– Там огромная диаспора! Не меньше, чем в Нью-Йорке!
– А вы бы как охарактеризовали Америку двумя словами?
– Страна удобств. Там все для человека. Лучше страны для семейной жизни не придумали.
– Чего американского вам не хватало в Омске и Уфе?
– Здесь я постоянно сталкиваюсь со словом "достать". В Америке мне ничего доставать не надо. Там вообще забыл, что такое сидеть в очередях. А в России у нотариуса или в больнице это в порядке вещей. Хамство на каждом шагу – на таможне, в гостиницах, где угодно. Люди обозленные. Это напрягает. Спрашиваешь, куда пройти, а на тебя начинают кричать.
– Александра Овечкина поразил один момент. Сидит в Москве на трибуне дворца спорта, ест шоколадку. Подлетает охранник: "Это запрещено!"
– Вот видите? Каждый чувствует себя пограничником на маленьком участке. Удивляет неадекватное отношение людей к простым ситуациям. В Америке тебе всякий постарается помочь, а тут ищу связи, каких-то людей, которые помогут решить вопросы в обход очередей. Обрастаю знакомствами.
– По Омску вы передвигались на "Волге" с водителем. А по Уфе?
– Тоже с водителем, только на "Мерседесе".
– В вашей жизни были автомобили, от которых постарались избавиться побыстрее?
– Никогда. Всегда покупал то, что хотел. И обязательно перед покупкой пробовал машину, катался. Хотя в каждой команде есть человек, который ездит на странном автомобиле. Канадские хоккеисты, которые родились на фермах, даже в больших городах сохраняли тягу к "тракам" с огромными колесами, грузовичкам – не представляю, что в них находили…
– Тема НХЛ для вас закрыта?
– Вернуться можно. Однако после "Лос-Анджелеса" для себя решил: если даже позовут – принципиально не поеду. Слишком много моментов, которые меня не устраивают. Не желаю с ними мириться.
– Например?
– Не хочу доказывать очередному "микки-маусному" специалисту, что я умею играть в хоккей. Устал это делать. В команду приходит молодой канадский тренер и рассказывает, что русские не выкладываются, не хотят играть или еще что-то… Это меня утомило.
– Поразительно. Вы столько отыграли в НХЛ, и пришлось заново все доказывать в "Лос-Анджелесе"?
– Я сам себе задаю этот вопрос – и не нахожу ответа. Пытался что-то выяснить у руководства "Лос-Анджелеса", вместо этого приключился еще один конфликт. Судя по всему, меня в клубе просто не ждали. Они хотели получить молодого хоккеиста, устроили групповой обмен.
– Твердовский шел в нагрузку?
– Получается, что так. Хотя это выглядело очень странно: "Лос-Анджелес" шел на последнем месте, на лед постоянно выходили защитники, которые всю карьеру откатали по фарм-клубам. А меня отправляли в так называемую смену бойцов, которые выходят два раза за период. Устраивают драку, кого-то поколотят – и снова усаживаются.
– Вы же довольно дорогой хоккеист. Как могли идти в нагрузку?
– Не знаю. Говорю же: я хотел получить ответ, но не получил. Только разругался с начальством и тренером.
– Вам вообще ничего не ответили?
– Сказали, что не выкладываюсь, еще какую-то чепуху. Всегда можно найти причину. Не так повернулся, не туда поехал.
– К самому себе у вас вопросов нет?
– Никаких. Я честно работал.
– Тренер Марк Крофорд, с которым вы конфликтовали, – совершенно невменяемый человек?
– Таких людей даже близко нельзя подпускать к командам! В хоккее разбирается слабенько. И с воспитанием большие проблемы.
– Вы о чем?
– В команде были любимчики и все остальные. Если у тебя дисциплина, игроки должны быть равны – правильно я понимаю? Но кому-то прощалось все, а других наказывали за малейший промах. С канадскими тренерами вообще сложно.
– Почему?
– Как бы ты ни играл, не в силах ничего изменить. Есть план на матч, тебе дают пять минут – забей хоть три гола в пяти сменах, все равно усадят на лавку. Схема для них – закон. А игрок – всего лишь фишка на макете. В такой ситуации единственный выход – просить обмена.
– С Крофордом дошло до скандала?
– Да. Я видел жестких тренеров, но слышать оскорбления на каждой тренировке – это слишком. К такому общению я не привык.
– Вы отмалчивались?
– До поры до времени. А потом сорвался. Подъехал к нему и высказался в ответ.
– Сильно его удивили?
– Крофорд почувствовал: еще чуть-чуть – и просто ему врежу. Слава богу, я вовремя взял себя в руки, сдержался.
– У вас накипело?
– Еще как накипело – к тому моменту не играл месяца полтора. А этот на тренировках продолжал на меня орать. Терять мне было нечего.
– Вам-то потом страшно не стало – от собственной дерзости?
– Наоборот. Думаю – может, и стоило ему врезать…
– Какими бы были последствия?
– Могли бы оштрафовать. Но это уже не волновало. Сразу после срыва вызвали к руководству. И отправили в фарм-клуб – "Манчестер". Напоследок от генерального менеджера Дина Ломбарди услышал странное.
– То есть?
– Он сказал, что, мол, вся моя американская карьера была ошибкой. Я рассмеялся: "Не вам судить. А если и была ошибкой, то вы вдвойне дураки – взяли меня вторым номером на драфте и платили такие деньги. Вы-то кто после этого?"
БЕЙСБОЛКА "ЧЕЛСИ"
– У вас и прежде была стычка с тренером, прямо на скамейке. Кажется, Пэт Бернс его звали.
– Бернс – жесткий тренер, но знал, что делает. При всех эмоциях хоккей понимал очень хорошо. Тогда он потерял контроль над собой, схватил одного нашего игрока за шиворот. Потом смотрит – кто там рядом сидит?
– Рядом были вы?
– Я. Бернс уж двинулся ко мне, но я был готов к такому повороту. Не надо, говорю, этого делать.
– Между прочим, Бернс – бывший начальник полицейского участка.
– Ну и что? Скотти Боумэн тоже никогда не играл в хоккей. Работал, по-моему, пожарным. В Америке такие случаи не редкость.
– Последняя хоккейная новость, которая вас удивила?
– Она пришла оттуда же, из "Лос-Анджелеса". Усадили Сашу Фролова в запас. Человека, который в одиночку шесть лет тащит команду. Решили "повоспитывать".
– Для чего?
– Чтобы в последний год контракта испортить Саше статистику. Это они умеют делать.
– Хоть тренер-то теперь в "Лос-Анджелесе" другой?
– Тренер другой, а руководство прежнее. Генеральный менеджер Дин Ломбарди, его помощник Рон Хэкстолл, бывший вратарь. Целая шайка. Рыба гниет с головы. В голове не укладывается, как держится менеджмент, который лет восемь не попадает в плей-офф?! Для меня это огромный секрет. Не понимаю, что можно говорить владельцам, когда ты постоянно на последнем месте.
– Вы когда-то играли в "Анахайме" с Дэном Билсмой. Нынешним тренером "Питтсбурга", выигравшим Кубок Стэнли...
– Вот это персонаж занятный. Я был поражен, когда его назначили главным. И совсем обомлел, узнав о его победе в Кубке Стэнли. Не ожидал от Дэна гениальных тренерских идей. Но ошибся. Правда, до сих пор не могу понять, за счет чего он в хоккей-то играл.
– То есть?
– Есть такие хоккеисты, как бы вам сказать… Тренеры думают, что они заводят команду. Что-то кричат, лупят клюшкой по мусорному баку, хотя играть по большому счету не умеют. Выходят два раза за период и прекрасно себя чувствуют. Зато на глазах тренера голосят в раздевалке громче всех: "Давайте, ребята, вперед!"
– Он что, шайбы сторонился?
– Именно. Просил давать ему шайбу пореже. Его работа была бежать в угол и толкаться.
– Дрался Билсма тоже неудачно.
– Так он и не был бойцом. Больше толкался. Еще сказки писал для детей. Как знаменитый тафгай Тодд Юэн.
– Читали?
– Воздержался.
– С бойцами говорить непросто?
– Это только кажется, что у бойцов мозги повышибали. Есть очень неглупые ребята. Например, "Комбайн" Стю Гримпсон – образованный человек. Работает сейчас в Ассоциации игроков. Он всегда был первым, когда команда собиралась в больницу или приют.
– А с Романом Абрамовичем легко было установить контакт?
– Беседовали. Меня удивили его познания в хоккее. Сразу чувствовалось, что разговариваешь с умнейшим человеком, который во всем желает разобраться лично. Абрамович, помню, спрашивает: почему, мол, "Авангард" плохо играет? Я промолчал. Тогда Роман Аркадьевич усмехнулся: "Я понимаю, тренеры были плохие. Но вы-то почему так играли?"
– Кто тогда возглавлял "Авангард"?
– Сергея Герсонского только-только сменил Валерий Белоусов.
– Роман Аркадьевич не показался вам стеснительным человеком?
– Он поразил простотой в общении. С ним легко, хотя ждешь другого. Я приезжал к нему на подмосковную дачу.
– После той встречи вы разгуливали по Омску в бейсболке с надписью "Челси". Он вам вручил?
– Нет, бейсболка из Лондона. Я летал с женой на последний матч "Челси" в том сезоне, когда клуб выиграл чемпионство. Там тоже общались с Романом Аркадьевичем.
– Дома?
– В гостевой ложе "Стэмфорд Бридж". Мне очень понравилась атмосфера на стадионе. Это была наша последняя встреча с Абрамовичем.
– Вас удивило, что он отошел от хоккея?
– Нет. Спасибо, что вообще помогал.
КОНЦЕРТ БОЧЕЛЛИ
– Вы любите итальянского тенора Андреа Бочелли. Кто-то из игроков разделяет ваше увлечение?
– Об оперной музыке я ни с кем из хоккеистов не говорил. Ни в Америке, ни в России.
– С Бочелли знакомы?
– Нет. Я был в Анахайме на его концерте, который проходил на нашей арене. Была возможность пообщаться до концерта, но я не решился. Думал, потом смогу поговорить. Увы, не получилось – Бочелли спешил в аэропорт.
– Из бесконечных энхаэловских розыгрышей в раздевалке что запомнилось?
– Как-то парню, крепко проигравшемуся в покер, прилепили к шлему туза. Он ничего не заметил – так и откатался, бедняга, всю тренировку. Под хохот ребят.
– А тренер?
– Тоже посмеялся.
– Как шутили над вами?
– Все банально. То клюшку к стенке прибьют, то ботинки – к полу. Могли краги вазелином выпачкать. Я не обижался. Над новичками всегда шутят.
– А вы что-нибудь похожее придумали?
– Мне такой юмор неинтересен.
– Каждому игроку, завоевавшему Кубок Стэнли, дают его на сутки в полное пользование. Крис Саймон взял трофей с собой на рыбалку, сваливал в него улов. Мартин Бродер отнес в кинотеатр и ел из кубка попкорн. Какие экстравагантные варианты рассматривали вы?
– Никаких. Так обращаться с Кубком Стэнли, по-моему, перебор. Лучше показать его друзьям, сделать фото на память, а потом хорошенько отметить. На моих глазах кубок едва не утопили в Гудзоне, это было ужасно. После этого шутить не хотелось.
– Как все случилось?
– Выиграли мы с "Нью-Джерси". Банкет устроили на корабле. Игроки были с женами, пригласили еще каких-то друзей. Все фотографировались с кубком на краю палубы. Кого-то шатнуло – то ли от шампанского, то ли от волн. И трофей едва не отправился на дно залива. В последний момент перехватили. Дело было ночью, глубина огромная. Если б кубок ушел под воду, не помог бы уже никто. Даже водолазы.
– Как-то вы сказали: "Не знаю, что сложнее – выиграть Кубок Стэнли или неделю праздновать победу". До сих пор так считаете?
– Если честно, от долгих торжеств организм устает. Хотя стараюсь не злоупотреблять. В молодости не рассчитал силы и отравился. Господи, как же мне было плохо! Казалось, алкоголь не выветривался дней пять! Не знаю, как заставлял себя тренироваться. После этого долго на крепкие напитки смотреть не мог. Сразу начинало тошнить.
– Поразительно слышать такое от игрока, получившего титул "Железный человек НХЛ".
– Отыграл 363 матча подряд. На самом деле серия могла получиться еще внушительнее – я ведь и до этого три с половиной сезона выходил на площадку в каждом матче. Но начало чемпионата-1997/98 пришлось пропустить из-за того, что никак не удавалось договориться с руководством "Финикса" о новом контракте. Бастовал. Впрочем, до рекорда канадского форварда Дуга Джарвиса мне все равно далеко. Представляете, с 1975 по 1987 год он не пропустил ни одного матча. Всего их набралось под тысячу. Это я понимаю (964 матчей. – Прим. "СЭ").
– В какой момент ваша серия была особенно близка к тому, чтобы прерваться?
– Серьезных травм не было. А с мелкими – вроде растяжений или сотрясений мозга – врачи справлялись. Самую сильную боль в жизни испытал, когда шайбой засветили в челюсть. Вылетело разом пять зубов. Это было что-то жуткое.
– Вы кинулись под шайбу?
– Нет. Просто отлетела неудачно. А я не видел момент броска. Это уже в "Салавате" играл. Но вставлял зубы в Америке.
– За счет клуба?
– Разумеется. Не думаю, кстати, что в России поход к стоматологу стоил бы дешевле.
– Какой из пропущенных силовых приемов вам мог дорого обойтись?
– Роб Блейк однажды поймал на бедро. Такое чувство, будто под каток попал! Я рухнул на лед и ловил ртом воздух. Эти секунды показались вечностью. Думал, умру. Не дышится – и все! Еще, помню, Дарюс Каспарайтис разок удружил. Он умеет. От души въехал в колено – аккурат за месяц до Олимпиады в Солт-Лейк-Сити. Но я успел восстановиться.
– К слову, о Солт-Лейке, где нашу сборную возглавлял Вячеслав Фетисов. Время спустя вы обмолвились, что из российских тренеров интереснее всех с вами работал именно он. Что имели в виду?
– Тогда Фетисов первым из наших специалистов выстроил отношения с игроками так, как мы привыкли в НХЛ. Прежде тренеры рассуждали примерно так: "Я – начальник, и ты будешь выполнять все, что я скажу". Фетисов же понимал, что мы – профессионалы. И подход был соответствующим. Сейчас так работают многие российские тренеры. Но в 2002 году для нас это было невероятно.
– Самый необычный гол, который видели?
– Финал Кубка Стэнли "Нью-Джерси" – "Анахайм". Третий матч. Мы долго проигрываем 0:1. С огромным трудом сравниваем счет – и в следующую смену Мартин Бродер запускает нелепейший гол. Сандис Озолиньш с середины площадки швыряет в нашу зону. Шайба летит в двух метрах от ворот. Бродер выкатывается, чтобы ее остановить. В последний момент у него вываливается из рук клюшка, шайба попадает в черенок и закатывается в сетку.
– Игру спасли?
– Нет. Но в раздевалке Мартину никто слова не сказал. Сколько до этого нас выручал! Сам Бродер нашел в себе силы по-смеяться на пресс-конференции над этой шайбой. Зато следующие матчи отыграл блестяще. А решающий, седьмой, – вообще на ноль! Из всех вратарей, которых встречал, у Бродера самая устойчивая психика. На площадке умеет полностью отрешиться. Его невозможно вывести из себя. У Мартина тогда был сложный период, разводился с женой, однако на его игру это совершенно не влияло.
КАК ПОХИЩАЛИ МАМУ
– Александр Юдин нам недавно рассказывал, как специально поселился в самом жутком районе Омска. Ходил ночами через дворы с деревянными домами.
– И что?
– Кроме него в этом районе жили только вы. Но быстренько съехали.
– Да я бы не сказал, что район очень уж жуткий. Сероватый – это да. Деревянный сектор в двух минуты ходьбы от старой арены. Я на время туда заселился, пока нормальное жилье искал.
– Юдин квартировал там специально – чтобы никто из тренеров не заглядывал с проверками. Ни у кого не было желания ходить там в темноте.
– Меня в Омске не проверяли. И наутро никто не принюхивался. А у Юдина специфическое чувство юмора. Иногда сидишь, слушаешь его истории – правда ли это? Выдумка? Рассказывает, например, как канадскую границу пересекал в хоккейном мешке – ясно же, что быть такого не может…
– "Авангард" вам делал предложение о новом контракте, зная, что не согласитесь?
– Разумеется. Это было предложение, от которого нужно отказаться. Понять не могу, почему Потапов Константин Николаевич, президент "Авангарда", вообще его озвучил. Если у тебя нет планов на игрока, зачем затевать переговоры? Зачем голову морочить? Несолидно. Скажите сразу "да" или "нет", и вопросов не будет.
Я ведь тогда долго ждал, хотел остаться в Омске. Готов был разговаривать о новом контракте, обсуждать цифры. Но до сентября не было никаких предложений. Полная тишина. Я не выдержал, отправил агента узнавать, что происходит. Тогда руководители клуба словно сказали: ладно уж, дадим ему хоть что-то.
– Совсем смешные деньги?
– Зарплату начинающего хоккеиста. Нет, отвечаю, спасибо. Только я пришел не попрошайничать.
– Представляем, в каком вы были бешенстве.
– Нет, спокойно отнесся. Смешно стало, когда от Потапова чуть позже поступило еще одно предложение, – незадолго до того, как я подписал договор с Уфой…
– Потапов условия подкорректировал?
– Он мне позвонил в Америку. Ну, думаю, что-то в омской позиции поменялось. Когда услышал сумму, не понял, о чем идет речь. Все то же самое. Оклад "масочника", который вчера появился в клубе. Я ответил, что подумаю, и больше из "Авангарда" никто не звонил.
– Почему "подумаю"?
– Не хотелось грубить.
– У вас были неприятные встречи с фанатами?
– Была в Америке сумасшедшая девица, которая заваливала письмами. Потом стала на видеокамеру меня снимать. Идешь в ресторан и видишь, что на тебя из кустов направлена камера. Тут я понял, что надо принимать меры. Мало ли что еще придумает.
– Обратились в полицию?
– Нет, в НХЛ есть специальный отдел, который отвечает за безопасность игроков. Рассказал о проблеме, и вопрос был быстро закрыт. Больше о той девице не слышал.
– Был в вашей жизни эпизод и пострашнее – когда в Донецке в 1995 году похитили маму. Как узнали об этом?
– Позвонил отец. Рассказал, что они с мамой пошли в гости к друзьям. В подъезде на них напали. Отца оглушили ударом сзади, разбили лицо. А маму затолкали в машину и увезли. Потом бандиты позвонили и потребовали выкуп – 200 тысяч долларов.
– Наверное, первая мысль – все бросить и мчаться в Донецк?
– Конечно. Но мне повезло. С моим агентом работала девушка, которая, как и я, родилась в Донецке. В городе у нее остались влиятельные знакомые. С их помощью удалось все решить. В моем присутствии не было необходимости. К тому же в клубе я никому не говорил о похищении. Боялся, что утечка информации повредит делу. А без веской причины в разгар сезона меня никто не отпустил бы.
– Как же вы играли в таком состоянии?!
– Тяжело было. Очень тяжело. Но я сжал зубы. Что еще оставалось? Слава богу, через две недели этот кошмар закончился.
– Что мама рассказывала о тех днях?
– Мы никогда не говорили об этом.
– В семье это закрытая тема?
– Нет. Просто зачем лишний раз ее волновать? Все хорошо, что хорошо кончается. Люди сработали профессионально. Быстро вычислили похитителей. Они пытались в поезде перевезти маму в Москву. Не совсем понятно, на что рассчитывали. Как собирались пересекать границу, если у мамы не было с собой документов?
– Их арестовали?
– Да, четверых.
– Они и рассказали, что организатор похищения – ваш первый тренер?
– Да. Когда узнал, кто за этим стоит, – долго не мог поверить. Это был шок. С этим тренером у меня всегда были нормальные отношения.
– Как сложилась его судьба?
– Получил восемь лет, отсидел, кажется, шесть. Сейчас работает с детьми в одном российском городе.
– В каком?
– Не скажу. И имя его, ребята, называть не надо. Не хочу ему вредить.
– Откуда такое благородство, Олег?! Или вы с ним потом встречались?
– Нет. Не вижу смысла. После того как его поймали, он пытался меня увидеть. Может, хотел прощения попросить. Но мне с этим человеком говорить не о чем. И руки ему никогда не подам. Бог ему судья.
– Родителей и младшую сестру сразу после этого перевезли в Америку?
– Они еще раньше переехали. А тогда просто ненадолго приезжали в Донецк. Квартира там осталась. Сейчас родители бывают в Донецке редко.
– Сестра учится?
– Да, в нью-йоркском университете на эксперта-криминалиста. Помню, спросил ее: "Чем собираешься заниматься?" Был потрясен, когда услышал в ответ: "Хочу резать людей". Мне трудно понять этот выбор. Но каждому свое.
– О чем думаете, глядя, как играет 39-летний Зубов? "Я тоже так смогу"?
– 39 – нормальный возраст для хоккеиста. Вот Челиос, который в 47 выходит на площадку, действительно уникум. Но я так далеко не загадываю. Когда-то в "Крыльях" я играл в паре с Юрой Страховым. Ему было 33. Мне он казался таким стариком! А сейчас мне самому столько же. Но старым себя не считаю. Удовольствие от хоккея получаю, как и прежде. Просто с каждым годом затрачиваешь больше сил, чтоб поддерживать организм в рабочем состоянии. Это как с автомобилем. Пока новый – забот не знаешь. Но чем старше машина, тем больше внимания приходится ей уделять.