Дмитрий Сычев: «Ушел из «Спартака», когда стало страшно за жизнь»

Telegram Дзен
Откровения одного из самых ярких российских футболистов.

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Он исчез с радаров. Если снимал трубку, голос звучал издалека:

— Ребята, не сейчас, не время...

Время настало. Дмитрий Сычев, один из самых ярких форвардов 2000-х, делает попытку вернуться в большой футбол. А помочь ему взялся родной «Локомотив» — пригласил в дочернюю команду «Казанка».

Обет молчания снят — загорелый Дима сам приехал в нашу редакцию субботним вечером.

Разговаривали долго. Обо всем на свете.


От Казани до «Казанки». Сычев против времени

***

— Где вас застал звонок из «Локомотива»?

— Собрались на даче у Динияра Билялетдинова. Я на денек заскочил в Москву, ненадолго оторвался от съемок фильма.

— Кстати, отец Динияра нам рассказывал: «Когда предложили возглавить «Рубин», я подумал — звонят пранкеры».

— У меня таких мыслей не было. Я голос Ильи Леонидовича Геркуса сразу узнал!

— Что за съемки у вас?

— Фильм «Тренер» с Данилой Козловским. Он там и актер, и режиссер.

— А вы?

— Один из героев. Еще я футбольный консультант.

— Играете себя?

— Нет, обычного футболиста. Из команды «Метеор», а Козловский — наш главный тренер.

— Еще кто-то из известных игроков задействован?

— Дмитрий Смирнов.

— «Большой»?

— Ага. Женя Савин, братья Гатаговы.

— Сколько у вас ушло на съемки?

— Почти три месяца.

— Кто-то из больших артистов говорил — нет ничего тяжелее озвучки. Что для вас было особенно сложно?

— В 6 утра изображать радость от забитого гола. Первый раз — легко, второй — тоже. А в сотый? Откуда доставать эмоции?

— Съемки начинались в 6.00?

— Заканчивались! Тогда всю ночь снимали — утром закруглялись. По сто дублей одной сцены. Пока хорошо не выйдет, к следующей не приступаем. Работали на стадионах в Раменском, Химках, Новороссийске. Финальная сцена — на новой арене в Краснодаре.

— Гонорары сопоставимы с футбольными?

— Что вы! Снимался из интереса. «За ромбик», как говорят. Позвонили менеджеры Козловского, прежде с Данилой не был знаком. Когда стали общаться, впечатление произвел колоссальное.

— Чем?

— Такого работоспособного человека в жизни не встречал. Вкалывал 24 часа в сутки! Суперпрофи! Культурный, коллектив сплотил уникально. От капитана на корабле все зависит. В фильме есть эпизод, которым удивил.

— Что за момент?

— Нам, середнякам первой лиги, тренер перед важным матчем привозит майки самых звездных игроков мира. Раздает: «Почувствуйте себя великими!» Мы в эмоциональном плане такие были... Печальные. Следующая сцена — на площадку пригнали машину, создающую дождь. Часа три гоняли мяч под ливнем. Надо было забивать в падении через себя, катиться на пузе... Так Козловский в ботинках, костюме и галстуке все прошел вместе с нами, наравне! Это была потрясающая картина!

— Другой фильм с Козловским, «Легенда №17», с реальной хоккейной жизнью не имел ничего общего.

— Здесь все иначе. Футбол подан шикарно, снят невероятными девайсами. Я видел отдельные кадры — это фантастика! Бросается в глаза, что на поле профессионалы, а не дублеры. Настоящие проходы и подкаты. Все на уровне Голливуда. Заявка серьезная — так футбол никогда в мире еще не показывали.

— Впредь в кино ни ногой?

— Если пригласят — хорошо подумаю. Все-таки жуткий стресс для организма. Съемки по 16-17 часов в день, вечный недосып. Ты вырван из собственной жизни! Зато интересно.

— Когда выйдет на экраны?

— В апреле. Перед чемпионатом мира.

Дмитрий СЫЧЕВ в фильме «Команда». Фото THR
Дмитрий Сычев: «Ставлю цель — вернуться в главную команду!»

***

— Когда прозвучал звонок Геркуса — брали время на размышление? Взвешивали?

— Нет. Я не «взвешивал» ничего!

— Сразу ответили — «готов»?

— Да. Вскоре встретились. За две минуты договорились окончательно. Прояснили, в какой роли он меня видит, — и в какой я хотел бы видеть себя. Геркус сказал: «Создается команда «Казанка», будет выступать во второй лиге. Ты помогаешь тренерскому штабу натаскивать молодежь. Если видим, что набрал отличную форму, добро пожаловать в основной состав. Все зависит от тебя».

— Вы в форме?

— Да. Немного выпал из публичного пространства, но все это время пахал. Познакомился с людьми, которые мне открыли глаза на себя самого. Дали понять, чего не хватало прежде. Я сейчас чувствую себя лучше, чем в 25 лет!

— Что теперь нужно?

— Поймать игровой ритм. Сил полно, амбиций тоже. Главное, я дома — в «Локомотиве».

— Футбольный мир циничен. Как отреагировал на ваше возвращение?

— Я от всего отрешился, иду вперед, знаю, что правда за мной. А люди пусть говорят. Пропускаю мимо ушей.

— Что такое — 33 года?

— Для меня — расцвет! Как ни смешно, даже в физическом плане. Есть аппарат, который оценивает уровень мышц, жира. У меня процент жировой прослойки минимальный — в 18 лет такого не было! Если человек профессионально занимается спортом, с возрастом она все равно накапливается. У меня наоборот!

— Вес тоже снизился?

— Боевой — 77 килограммов.

— Над чем работали с тренерами?

— Над взрывной и стартовой скоростью. Над завершением атак. То, чему не уделяешь внимания, когда ты в команде. Оторваться на два метра, опередить защитника на «взрыве» — это очень специфическая работа. С командой-то закладываешь общий фундамент, шлифуешь тактику. Не будешь же говорить главному тренеру, что мне чего-то не хватает, правильно?

— Почему?

— Субординация. Вот я и пришел к индивидуальной работе. Знакомые подготовили специальную программу.

— Сколько вы оставались без клуба? Полтора года?

— Да. После ухода из «Локомотива» мечтал вернуться в футбол. Но так устал от нашей действительности, что решил уехать за границу и подальше. Очень уж сильным ударом стало не самое красивое расставание с родным клубом. Надо было «перезагрузиться». Побывал в таких странах, что оглядывался и думал — до чего ж надо любить футбол, чтобы приехать сюда играть...

— Про Малайзию мы наслышаны.

— Малайзия — цветочки!

— Куда еще заносило?

— В Австралию, Индонезию, Вьетнам, Бельгию... Даже в Иран!


— Боже. Может, и к лучшему, что не сложилось.

— С футболом в Иране довольно цивильно. Невыносимо с точки зрения религии. Местные законы давят на психику. Православному человеку там тяжело. Я в этом сразу убедился. Едва приземлился самолет, женщины стали судорожно натягивать платки, кофты с длинными рукавами. Все были в джинсах или юбках до пола. А я-то — в бриджах...

— Опрометчиво.

— Агент, иранец, с которым свели общие знакомые, не предупредил. У меня же в суматохе вылетело из головы, что в такой стране не только женщинам, но и мужчинам нельзя разгуливать в шортах. Это не Арабские Эмираты и не Марокко. Когда таможенник преградил дорогу, сначала не уловил, в чем дело. Он несколько раз повторил на английском: «Вали обратно в свою страну! К нам в таком виде не войдешь!» Я запаниковал. Раскрыл сумку, вытащил форму, бутсы: «Смотрите, я — футболист, из России. Приехал играть за ваш клуб...»

— Смягчился?

— Брезгливо указал на бриджи: «Штаны надень». Схватил гетры, натянул выше колена. Таможенник махнул рукой: «Ладно, проходи...»

— Сколько платят в чемпионате Ирана?

— Мне предлагали двухлетний контракт. Зарплата — 15 тысяч долларов в месяц. Но вопрос денег для меня уже ничего не значил. Просто убежал оттуда!

— За этими словами чудится прекрасная история.

— Понял — жить там не смогу. На каждом шагу на тебя смотрят, как на «неверного». Законы ислама везде разные — но жестче порядков, чем в Иране, нет нигде. Даже на тренировках ощущалось — могли специально сзади наступить на ногу, например. Команда тебя не принимает! Хотя ты явно выше уровнем, обыгрываешь и забиваешь в каждом матче.

— Был в команде еще «неверный»?

— Какой-то африканец. Других вариантов у него, видимо, не существовало. А я в такой атмосфере играть не хотел.

— В мавзолей Хомейни заглядывали?

— Нет. Он же в Тегеране, а меня поселили в ста пятидесяти километрах от столицы. Не гетто, конечно, но настоящая глубинка. Городок маленький, всего две гостиницы.

— Когда не было тренировок, сидели безвылазно в номере?

— Да. Из отеля выходил исключительно ночью. Рядом ларек работал круглосуточно. Покупал там бананы, яблоки, арбузы.

— Так в потемках еще страшнее.

— Нет-нет. По ночам иранцы спят, город вымирает. Вот днем ловил на себе косые взгляды. Поэтому знакомство с местными достопримечательностями решил отложить до лучших времен.

— Ну и как сбежали?

— Агент вечером привез в гостиницу. Я по интернету забронировал билет — в ту же ночь был рейс «Аэрофлота» в Москву. Собрал сумку, прыгнул в такси и укатил. С утра в отель приехал агент — меня нет. Написал SMS: «Ты где? На тренировку пора, завтра будем контракт подписывать...»

— Что ответили?

— Соврал во благо: «Появились неотложные дела, пришлось срочно вернуться в Россию». Исчез я, как «Черный плащ».

— Улетали в Москву из Тегерана?

— Разумеется. Портье немножко говорил по-английски. Я объяснил, что хочу заказать такси в аэропорт. Минут тридцать он кого-то вызванивал, потом сообщил: «Сейчас мой друг подъедет, отвезет». Домчались за два часа.

— Дорого?

— 80 евро.

Дмитрий СЫЧЕВ. Фото Александр ФЕДОРОВ, «СЭ»
Сычев играет в свое удовольствие. В любительской лиге

***

— В Малайзии приключения случались?

— Приехал зимой, а в Куала-Лумпур — плюс 47! Ребята спрашивали: «Ты же из Сибири? Какая там сейчас погода?» — «Минус 30». У всех глаза на лоб: «Не-е-т, такого быть не может!»

— Как выдерживали 47?

— Первые два дня — невмоготу. По вечерам, когда проходили товарищеские матчи, термометр показывал плюс 34. Организм протестовал, конечно. Но человек ко всему привыкает.

— Почему не остались?

— В каждой команде — три легионера. Они-то в порядке, а местные — вообще нулевые. Пас не могут отдать! Ты открываешься — никто не видит, не понимает. Что это за футбол? Возвращаться на уровень, где когда-то начинал, не стоит даже ради большой любви...

— Сумма в контракте стояла та же, что в Иране?

— Везде зарплаты примерно одинаковые.

— Отовсюду уехали по собственному желанию?

— Кроме Австралии. Приглашал «Сидней», уровень неплохой. Но жесткий лимит на легионеров, из-за этого не срослось. Хотя страна сказочная. Жаль, толком не познакомился с ней поближе.

— Когда с просмотрами завязали?

— В феврале снова приглашали в Индонезию, уже в другой клуб. В июне — в Индию. Я не ждал звонка из «Локомотива» — может, и поехал бы... Никаких зароков не давал, жил сегодняшним днем.

— Корреспонденты до вас дозванивались, пытались расспросить про Малайзию. Вы открещивались.

— Мне хотелось остаться в тени. Да и сглазить боялся, верю в эти вещи.


— Вы же прошли через сглаз.

— Совершенно верно.

— Обращались к экстрасенсам?

— Приезжали люди из Тибета, приближенные к Ламе. Подтверждали, что у меня проблема с воздействием негативной энергетики со стороны.

— Вы это чувствовали?

— Да. Голов не было, уверенность пропадала. Какой-то ком нарастал. Если начну говорить «меня сглазили» — люди будут смеяться? Глупо же звучит?

— Едва ли. Смешного тут мало.

— Я отношусь к этому серьезно. Кто-то поставил четкую задачу. Меня все угнетало, остро переживал. Но потом научился работать с самим собой.

— Когда все прошло?

— С уходом из «Локомотива». Последняя моя аренда — Казахстан, 2015 год. Там многое переосмыслил. Наверное, это называется «взросление», «мудрость»...

— Предполагаете, кто вам удружил черной энергией?

— Нет. Мне даже не интересно. Этим людям воздастся. Я ни на кого не держу зла. Несу свой крест. Лишь близкие знают, сколько пахоты было в последние годы.

— Отчаяние подкатывало?

— Конечно! Я живой человек! Вкладываешь душу в работу — а ничего не клеится, одна черная полоса за другой. Вторая волна, третья — волей-неволей начинаешь задумываться: а туда ли ты идешь? Но я, словно в шорах, продолжал двигаться вперед.

— Если спросим про ошибки прошлого, ответите — «не стал бы ничего исправлять»?

— Я верю в судьбу. Нам все дается свыше. Значит, через это тоже нужно пройти... Черная полоса коснулась не только футбола. О некоторых ситуациях рассказать не могу.

— Понятно, почему не хотите. Но почему «не можете»?

— Есть закон о неразглашении. Я подписку давал.

Дмитрий СЫЧЕВ в «Локомотиве» в 2011 году. Фото Антон СЕРГИЕНКО, «СЭ»
Контракт с дьяволом: от Сапатера до Сычева

***

— Много лет вы были лидером «Локомотива». В конце 2011-го подписали контракт на четыре года. В какой момент все пошло не так?

— Когда там образовался «новый вектор развития». Решили, что я не нужен. Ольга Юрьевна сказала: «Ищи себе новую команду. Пока я в «Локомотиве» — тебя здесь не будет».

— Мы в курсе — вас прилично прессанули в клубе.

— Не дай Бог никому пережить! Устроили настоящую травлю, не забуду этого никогда. Но... Знаете, крепче будем! Сильнее! Именно Смородская дала мне понять, насколько я люблю футбол, насколько мне его не хватает. Искренне желаю Ольге Юрьевне здоровья. Ничего больше, никакого зла. Нужно уметь прощать. В нашей жизни так мало милосердия, что начинать лучше с себя. Если будешь это транслировать — наверное, кому-то поблизости станет чуть теплее.

— Когда закончилась аренда в «Волге», Смородская предложила вам разорвать контракт? Отказавшись от денег полностью?

— Да. Без всяких компенсаций.

— Кто ж на такое согласился бы?

— Не представляю... Психологически пришлось очень тяжело. Находился на грани нервного срыва. Ходишь в родной клуб как на каторгу. Не имеешь права на ошибку. Один раз проколешься — тебя уволят. Достаточно опоздания на минуту.

— Все фиксировалось?

— Абсолютно!

— Занимались в одиночку?

— Нас трое было, «отщепенцев».

— Кто еще?

— Сапатер и Обинна. Заходишь на стадион и слышишь за спиной, как охранник передает по рации: «Сычев на территории». На следующем посту: «Сычев направляется в раздевалку», «Сычев вышел на поле»...

— Кто-то вас тренировал?

— Мы отрабатывали по Трудовому кодексу — с 10.00 до 18.00. Первая тренировка с дублем, вторая — индивидуально. Под присмотром Саркиса Оганесяна.

— Сапатер до конца контракта досидел в «Локомотиве». А Обинна?

— С ним как-то разрулили вопрос, уехал в Европу. А Сапатера уволили «по состоянию здоровья». Он подал в суд и выиграл.

— Однажды Смородская заявила, что «Сычев карьеру закончил». Вам позвонил корреспондент, спросил: «Это правда?» Ответили: «Нет». За три буквы в газете выкатили штраф.

— Чуть иначе — я знал, что будет подвох. Весь тот период пропитан подвохами. Ждал на каждом шагу. Но такое... Это как сказать о живом: «Он умер». Футболист тренируется у тебя — и говорить: «Он закончил»?! Мне позвонили с утра, спросонья, на эмоциях подобрал не самые правильные слова. Клуб оштрафовал на сумму с шестью нулями.

— В долларах?

— Рублях.

— Месячная зарплата?

— То ли половина зарплаты, то ли четверть.

— Кто вам объявил?

— Прислали сообщение по электронной почте. Через 15 минут!

— Что ж вы сказали?

— Сформулировал так: «Нет, я не закончил карьеру. Третьи лица не могут за меня решать, когда заканчивать».

— Как надо было ответить? Просто «нет»?

— Да все равно бы оштрафовали. Без разрешения клуба дал интервью. Это тоже прописано в контракте.

— Еще какие ловушки расставляли — но вы не попали?

— Так я практически попал! Возникла ситуация, когда меня хотели уволить по статье. У нас не слишком негативный фон получается? Или рассказать?

— Это часть вашей жизни.

— Меня потрясло человеческое лицемерие. Возвращаюсь из аренды в «Волгу», на следующий день звоню в клуб: «Я вернулся. Что делать?» Контракт у меня с «Локомотивом». Слышу в ответ: «Команда в отпуске, ты тоже отдыхай».

— Замечательно.

— Ну да. Потом приезжаем с агентом на встречу с Кириллом Котовым, спортивным директором. Тот нам рад: «Дима, за твои заслуги перед клубом найдем тебе команду. В аренду поедешь. Несколько дней — и все решится». Говорю: «Может, попробую себя в «Локомотиве»? Новый тренер пришел, Кучук...» — «Нет-нет. Он уже сказал — Сычев не нужен».

— Это правда?

— Выясняю телефон Кучука, дозваниваюсь: «Могу с вами отправиться на сбор? Хоть посмотрите на меня!» — «Дима, я с радостью. Пойду к Смородской». Пошел — а там ему ответили: «Куда лезешь? Не твое дело, забудь эту фамилию». Он честный человек, передал через ребят — дело обстоит вот так.

— Ну и поехали бы в аренду.

— Сижу, жду — мне ж сказали, что вот-вот вопрос утрясут. Один день, второй, пятый... Какая-то странная тишина. Нездоровая!

— Не дождались?

— Тут из клуба звонок: «В связи с неявкой на рабочее место, вы подлежите увольнению со штрафом в 15 миллионов евро». Кажется, такой выставили.

— Вот это ход.

— У меня шок. Подаем с агентом в Палату по разрешению споров — уволили-то неправомерно. Если считать это «прогулом», то произошло все в первый раз. Значит, положено выносить предупреждение, увольнением такое не карается... Но какая подлость!

— Действительно, подлость.

— Не хочется снова все это ворошить...

— Ворошить не будем. Скажите — чем все кончилось?

— «Локомотив» не смог подать в Палату — пропуск-то в самом деле один. Карается предупреждением и штрафом в размере месячной зарплаты. Которую с меня и сняли. На следующее утро прихожу: все, мы здесь! С этого дня почти год держали под особым контролем — до первого косяка. В таком ритме и жил.

— Когда пресс ослаб?

— Когда в казахстанский «Окжетпес» отправили. С глаз долой. Ха!

— Чему вас это научило?

— Терпеть. Перебарывать себя. Теперь уже ничего не страшно. Проще всего было плюнуть и уйти. Но себе говорил: прорвемся! Ты не можешь сдаться! Счастье, что у меня есть такие близкие люди — папа, мама, младший брат. Пара друзей, которые с футболом не связаны. Они помогли все это пережить. Без них, как и без поддержки болельщиков, я бы точно не справился.

Дмитрий СЫЧЕВ в «Окжетпесе». Фото Vesti.kz
«В «Окжетпесе» Сычев таскает ворота наравне со всеми«

***

— Котов уверял в интервью — мол, вы потеряли скорость и резкость в тренажерном зале. Эту же версию неожиданно подхватил Дмитрий Аленичев: «Сычев перекачался, ушла легкость...»

— Да никогда я «железом» не увлекался! Вы что?! В Германии на реабилитации — ходил, закачивал больное колено. Никакой штанги даже рядом не лежало. Я хорошо изучал физиологию, биомеханику. Знаю: если в тренажерке переусердствуешь, на поле это только во вред.

— Ладно — Котов. С чего Аленичев-то взял?

— Понятия не имею!

— Так откуда спад?

— Мало было индивидуальной работы. С возрастом скорость и резкость падают. В какой-то момент пришло поколение, на фоне которого стал казаться не таким резким. Это правда! А бред про тренажерный зал смешно слушать — и эти люди еще считают себя «специалистами»...

— Сами чувствовали — что-то из вашей игры ушло?

— После травмы долго был психологический дискомфорт. Скованность, боязнь борьбы. На искусственных полях колено сразу о себе напоминало. Я не знал, что делать! Был, будто загнанный зверь, от которого требуют голов сию секунду. Немедленно. А у тебя ничего не летит в ворота!

— Ужасное состояние.

— Когда забивал по 10-11 голов за сезон, все твердили: «Почему так мало?!» Никто не задумывался, что нападающий — фигура зависимая. А ни Лоськова, ни Маминова с их передачами рядом уже не было. Эксперты у нас пошли слишком разбирающиеся. У многих — личная неприязнь.

— Травму вы получили в Казани. Пересматривали эпизод?

— Ни разу.

— Было ощущение, что вратарь «Рубина» Харчик ломал вас осмысленно?

— Я же сказал — верю в судьбу. В любом случае побежал бы за тем мячом.

— Харчик схватил вас за ногу?

— Не помню. Представляете? Я почему про судьбу заговорил? Меня собирались в том матче поменять раньше. Сначала вообще не хотели в Казань брать. На носу была Лига чемпионов, нескольких лидеров планировали оставить в Москве.

— Поберечь?

— Да. Потом взяли, решили — заменят в середине второго тайма. Но что-то пошло не так. И вот итог... Значит, суждено было такому случиться.

— Один журнал тогда нарисовал схему вашего колена — и расписал в подробностях, почему Сычев после такой травмы никогда не будет прежним. Кто-то из докторов возражал — да ерунда.

— Это была жуткая травма! Полный разрыв крестообразной связки, боковой, два мениска. Плюс хрящ повредился. Вот такой «комплект». Все вывернуто!

— Могло быть хуже?

— Если бы полетел задний «крест». Но это из нереального. Мне все сшивали, ставили шурупчики. Они до сих пор в колене. Слава богу, со временем полностью восстановился, нашел рычаги воздействия на самого себя.

— В Казани через две секунды поняли, что с коленом?

— Сразу же! Когда связки рвутся — боль нестерпимая. Вы не помните мой крик? Все помнят, кто был рядом.

— Харчик как-то после себя проявлял?

— Нет. Ни разу не слышал о нем.

— Вы обронили, что колено беспокоило на искусственном газоне. Но в 2007-м в финале Кубка с «Москвой» на 102-й минуте дали сумасшедший рывок через все поле. Когда О'Коннор забил победный с вашего прострела.

— Для меня самого загадка, как выдержал — жара под сорок, на лужниковской синтетике ноги просто горели. Стоишь — и обжигает. Я тогда донашивал бутсы за Димой Лоськовым.

— Своих не было?

— У него особенные — сделаны по индивидуальному слепку. Но мне сели лучше, чем Лоськову. С десятым номером на заднике. Так понравились!

— Не подводили?

— В финале разлетелись в клочья. Подошва отвалилась, прямо перед дополнительным временем чувствую: хлюпают! Обычно я запасные на игры не брал — а тут почему-то взял. Диме потом показываю: «Лось, смотри-ка, порвались». Но он мертвый был, лишь рукой махнул...

— Сколько ж после такого матча нужно пива выпить?

— Пиво вообще не лезло. Апатия полная. Я встал под душ — мне холодно, а не жарко. Знобит! Стою и трясусь! Но победные эмоции все перекрыли. Радость — несусветная.

— Откуда силы взялись на тот рывок?

— Не представляю! Мы ж не знаем, сколько в нашем организме заложено. Какие резервы. Я это понял, когда фридайвингом начал заниматься.

— Что за забава?

— Погружение на глубину без вспомогательных устройств. На задержке дыхания. За три дня тренировок дошел до 20 метров.

— Долго способны не дышать?

— Пять минут.

— Светлана Ромашина, олимпийская чемпионка по синхронному плаванию, может без воздуха пробыть под водой четыре с половиной минуты. А вы — пять?!

— Ничего сложного, поверьте. Тренируешь дыхательную систему по определенной методике. Начинал в бассейне с полутора минут. Постепенно достиг отметки в пять минут. Это не предел. Но в океане гораздо тяжелее. Там все иначе!

— Что именно?

— Психология погружения. Давление. На 20 метров опускаешься за полторы минуты. Поначалу трудно перебороть себя, когда воздух заканчивается. Ты под водой, глубина, дышать нечем. А уже надо бы. Показываешь инструктору: все, вот-вот сознание уйдет!

— Он что?

— Жестом: «Не волнуйся!» Ты преодолеваешь себя — и понимаешь: ага, оказывается, есть какая-то другая грань. Откуда взялся этот запас? Проходит еще минута, вновь спокойный жест: «А теперь — пошли...»

Дмитрий СЫЧЕВ. Фото Александр ФЕДОРОВ, «СЭ»
Сычев и футбол: конец близок?

***

— Момент самого жуткого страха в океане?

— Это про серфинг история. Лет пять назад на Маврикии чуть не утонул. Три незнакомых парня катались на досках, я присоединился. Когда народу прибавилось, предложили: «Давай подальше от берега отплывем? Здесь людей полно, а там никого, волна хорошая...»

— А вы?

— Согласился. Подвела самоуверенность. Волны казались небольшими. Но минут через тридцать подплыли — и понял, что к такой высоте не готов.

— Сколько?

— Метра три. Ребятам не понравилось, быстренько скатились, умчались куда-то. А я остался один в открытом океане. Попытался поймать волну, не получилось, замесило. И тут начался ад.

— Это как?

— Представьте, что на вас каждые пятнадцать секунд обрушивается поток воды с трехэтажный дом! Воздуха не хватает, паника, теряешь ориентацию... На помощь звать бесполезно. Кто тебя разглядит, если берега даже не видно?

— Беда бедовая.

— Я вспомнил правила безопасности, которым обучали в школе серфинга на Бали. Главное — успокоиться. Пока волна не прошла, задержи дыхание и сиди вод водой. Когда выныриваешь, набираешь побольше воздуха в легкие, дожидаешься очередной волны — и снова сидишь. Копишь силы. Потом в перерывах между волнами начинаешь продвигаться вбок, параллельно берегу.

— А доска?

— Ее сразу оторвало и унесло. Часа полтора я барахтался, прежде чем вырвался из эпицентра. Еще столько же до берега греб. Уже без волн.

— Не всякий способен три часа удержаться на воде.

— Да сам не ожидал. Измотан был страшно! Но жить захочешь — не такое вытерпишь.

— Вышли из океана — рухнули на лежак?

— Честно? Не говоря никому ни слова, отправился в бар. Взял бутылку водки и выпил за второе рождение. А знаете, что самое поразительное?

— Что же?

— Накануне с друзьями-серферами смотрели видео. Как их товарищ чудом спасся в похожей ситуации. Только волна в десять раз больше! Рассказывал, что из-за пены приходилось просиживать под водой по две с половиной минуты, воздух заканчивался, не мог оттолкнуться ото дна... Мне-то было проще — глубина метра четыре, нырнул, посидел, всплыл, отдышался. А выбрался из водоворота тем же способом, что и он.

— К вам во сне тот случай возвращался?

— Кошмары по ночам не мучили, но года два про серфинг я и думать не мог. Вообще старался не приближаться к воде. Мне не нравилось это состояние, начал бороться с психологией страха, читать специализированную литературу. Проделал титаническую работу над собой.

— Успешно?

— Да. В прошлом году на Маврикии осознанно пошел на ту же волну. Теперь был подготовлен и технически, и теоретически, и морально, но в первую секунду все равно затрясло. Это плохой адреналин, он не заводит, а, наоборот, вгоняет в ступор. Однако я не свернул. Стиснув зубы, прокатился, выдохнул — и отпустило окончательно.


— Чем привлек фридайвинг?

— Это особая философия. Погружаясь на глубину, ты ментально раскрываешься с неожиданной для себя стороны. Абстрагируешься от внешних и внутренних раздражителей. Просыпается желание творить добро, помогать людям, нести в мир любовь и позитив... Хм, что-то на пафос меня потянуло. Хотя говорю абсолютно искренне.

— Раньше вы были другим?

— Не отдавал себе отчет, что мог ненароком кого-то обидеть, сказать грубое слово. Найти миллион причин, чтобы после матча отказать в интервью журналистам, например. Когда же к тебе бумерангом все возвращается, ломаешь голову — за что? Время спустя оглядываешься назад и понимаешь — заслужил. Благодаря фридайвингу узнал о себе столько нового!

— Какие в этом смысле мечты?

— Погрузиться на «тридцатник» — реально. Вот дальше прогресс замедляется. Давление возрастает, каждый метр дается с трудом. Если о серфинге говорить, то в отдаленной перспективе цель — биг-вейв.

— Что это?

— Катание на волнах высотой от шести до восемнадцати метров. Но для этого нужно много тренироваться. Я-то пока ограничился «пятеркой». Да и то неудачно.

— Без последствий?

— Хотелось проверить себя, взять такую волну. А когда увидел, что на меня надвигается гигантская махина, стало очень страшно. Испугался жутко. Называя вещи своими именами, «зас...л». Но признаться в этом не стыдно.

— Как родители к вашим увлечениям относятся?

— Нормально. Доверяют мне. Я же с пятнадцати лет живу один. Говорят: «Катайся, ныряй. Только аккуратнее». Правда, о случае на Маврикии из «Спорт-Экспресса» узнают. Я даже не всем друзьям об этом рассказывал.

— Самый интересный человек, с которым вас познакомил океан?

— Никита Замеховский, у него до сих пор своя школа серфинга на Бали. Там в 2008 году я прошел полный курс подготовки. До этого перепробовал разных инструкторов — никакого прогресса. А Никита сразу подобрал ключик, научил расслабляться, получать удовольствие в океане. Объяснил, в чем главная прелесть серфинга.

— Ну и в чем?

— Ты остаешься наедине со стихией, сливаешься с миром, у тебя прекращается внутренний диалог. Может ли что-то быть лучше этого состояния? Серфинг и фридайвинг помогали мне отрешиться от футбольных проблем, перезагрузить мозги. Я оказывался среди людей, которым все равно, где ты играешь, сколько мячей забил. Там ты — Дима, парень из Москвы. Никита заразил своим видением жизни, философией. Он сам прошел удивительный путь — от обычного сварщика до легенды российского серфинга. Человек исключительного обаяния. Умный, тонкий, начитанный. Пишет замечательные стихи, прозу для детей и взрослых.

— Вы же издавали его сборник.

— А сейчас готовим новый проект. Называется «Лексикон». Букварь с картинками, который обучает ребенка грамотной речи. Книжка и родителям будет полезна. Ведь именно от них дети слышат слова-паразиты, англицизмы, пустые штампованные фразы. С Никитой часто говорили на эту тему. «У нас огромная потребность в правильном русском языке», — повторял он. Так и родился «Лексикон», где все слова объясняются в максимально доступной форме, с помощью игр.

— Вы снова выступаете спонсором?

— Нет. Одним из соавторов. На мне вся спортивная терминология.

Дмитрий СЫЧЕВ. Фото Александр ФЕДОРОВ, «СЭ»

***

— Вы рассказывали, что с поэзией были знакомы поверхностно, пока не подружились с Никитой. Он здорово расширил ваш кругозор. Какие стихи сегодня отражают ваше душевное состояние?

— (после паузы)

Веленью божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца,

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспоривай глупца.

— Это ж Пушкин.

— Да. Как-то в своей программе его процитировал Владимир Познер. Я был под впечатлением, полез в интернет, нашел стихотворение полностью и сохранил в телефоне. Время от времени перечитываю.

— Что из прозы зацепило?

— Я очень люблю читать. Но с весны мне не до книжек. Живу в «турбо-режиме». Сначала съемки, теперь «Казанка», ежедневные тренировки. На себя времени не остается. Я привык полностью погружаться в книгу. А урывками, по пять-десять страниц — не то. Из того, что за последнее время попадалось на глаза, выделю «Историю религий». Взахлеб!

— Это поездка в Иран так на вас подействовала?

— Первый раз давно прочитал. Вернувшись оттуда, решил освежить в памяти главу про ислам. Накатил такой интерес, что и остальное проглотил залпом. Многогранная книга. Помогает понять, насколько в нашем мире все непросто. Еще очень понравился сборник «Кэмпо», посвященный истории боевых искусств.

— Какое из них вам ближе?

— Уже два года в мою футбольную подготовку входит бокс. Он развивает координацию и взрывную силу.

— Наняли профессионального тренера?

— Да. Зовут Карен, когда-то выступал за сборную России.

— В Ростове на свадьбе Глушакова боксерские навыки вас не уберегли? Динияр Билялетдинов сформулировал живописно: «Наваляли мне. А на Диме Сычеве был чудо-бросок с прогибом...»

— Какой же это год? 2009-й? На следующий день после свадьбы отдыхали в маленькой частной гостинице. Я сидел на лежаке возле бассейна, а Динияр и его брат Марат играли в воде с мячом, прыгали с бортика так, что летели брызги. Вдруг нарисовался тревожный товарищ. Замечание сделал. Ребята продолжали веселиться. Тогда без лишних слов врезал обоим. Я вскочил — и на него.

— Силы были не равны?

— Мужик попался здоровый. Думаю, борец. Бодались-бодались, на мгновение я зазевался, а он ловко зашел в партер, поднял меня и опрокинул. Бу-бух — и воткнулся.

— В кафельный пол?

— В газон. Мы специально от бассейна отошли — скользко же. Главное, метрах в десяти свадьба идет, жених с невестой целуются под марш Мендельсона, а здесь такое...

— Вы отключились?

— Нет. Мужик мог добить, но сдержался. Потом народ набежал, растащили.

— Как-то в перерыве матча «Локомотив» — «Москва» Иванович подрался с Асатиани. У вас такие стычки были?

— 2010-й, выездной матч с «Лозанной». Игра в первом тайме не клеилась, горели 0:1. Родолфу, к тому моменту успевший неплохо освоить русский, напихал мне. Я ответил. Тут свисток на перерыв. А мы стоим, уперлись лбами и уже готовы пустить в ход кулаки. Хорошо, литовец судил, крикнул: «Эй, сейчас каждому по красной дам!» Опомнились, побежали в раздевалку, там выпустили пар. Так на пользу пошло!

— Кому?

— Команде! Во втором тайме игру переломили, я сравнял счет. Когда матч закончился, обнялись с Родолфу и все забыли. По сей день прекрасные отношения.

— Чего не скажешь про Асатиани и Ивановича.

— Они были закадычными друзьями, на тренировках всегда работали в паре. Но после той истории Иванович избегал Малхаза.

— Вы всяких защитников повидали. Кого было особенно трудно пройти?

— Видича. Выигрывал у меня и вверху, и внизу.

— Как интересно. Игнашевич говорил нам, что серб в «Манчестер Юнайтед» вырос в игрока экстра-класса, а в «Спартаке» на будущую звезду не тянул. Приводил в пример Бракамонте, который забивал, издеваясь над Видичем: «Тот спотыкался, на коленях пытался его догнать, головой вынести мяч...»

— Все индивидуально. Бракамонте с ним справлялся. А для меня не было защитника сложнее, чем Видич. Непроходимая стена! Кажется, ни разу не обыграл его один в один.

— Мелькнул в «Локомотиве» Хамину Драман. Российским врачам не доверял. Получив травму, уезжал в родную Гану, к колдунам вуду. Еще встречали таких персонажей?

— Кебе в «Спартаке». Вел себя очень странно. Однажды вечером на базе в Тарасовке заглянул я в комнату, где устраивали просмотр матчей. Открыл дверь — темень, ни души. Лишь два глаза в углу светятся.

— Кебе?

— Да. Закутанный в одеяло. Врубил я свет — он подскочил, зыркнул: «Выключи скорее!» А на экране какие-то африканские танцы с бубнами вокруг костра, жертвоприношение. Я как дал оттуда деру!

— Десять лет назад мы спросили: «Про ваше расставание со «Спартаком» когда-нибудь узнаем правду?» Вы ответили: «Наверняка. Но не сегодня. Пока к такому разговору не готов». А теперь?

— Тоже. Вот завершу карьеру, уеду далеко-далеко, где никто не достанет, и расскажу. Накануне чемпионата мира-2018 не хочется говорить о плохом. Лучше что-то позитивное вспомнить.

— Позвольте маленькое уточнение. Годы спустя Романцев изрек: «Узнав, что происходило на самом деле, зауважал Сычева еще сильнее». От вас действительно потребовалось большое мужество?

— Еще бы! Я же в одиночку боролся против системы, пусть тогда этого и не осознавал. Изначально покидать «Спартак» не собирался, меня все устраивало. Решиться на этот шаг вынудил инстинкт самосохранения. Стало страшно за свою жизнь.

— Надо думать, не Романцев вам угрожал.

— Конечно, нет. Олег Иванович потом сказал, что в принципе не допустил бы такой ситуации, если бы руководил клубом. Но у власти в «Спартаке» были другие люди. С ними и случился конфликт.

Дмитрий СЫЧЕВ в «Спартаке». Фото Александр ФЕДОРОВ, «СЭ»

***

— Был в карьере матч тяжелее, чем финал Кубка с «Москвой»?

— Еще один вспоминаю — с ЦСКА в 2005-м, когда вырвали победу 3:2. Предпоследняя минута, сил — ноль. Никто не хотел идти угловой подавать, поплелся я. Хотя сроду этого не делал. Наши болельщики сидели за воротами ЦСКА, гнали вперед. Навесил — и Пашинин головой воткнул!

— После победы в Кубке команда всегда качает тренера. Почему Бышовец стал исключением?

— Думаю, дело в адской жаре и дополнительном времени. Когда наконец прозвучал финальный свисток, ребята еле на ногах держались. Я вообще ничего соображал, находился в каком-то астрале.

— В мемуарах Бышовец описал, как перед матчем с «Крыльями» вызвал вас, Билялетдинова, Самедова, Янбаева и Ефимова. Помните, что было дальше?

— Анатолий Федорович стихи читал.

— Не сразу. Сперва выдержал паузу. Смотрели друг на друга, не проронив ни слова, пока Билялетдинов не спросил: «Так и будем молчать?» Бышовец ответил: «Давайте помолчим. Если человек не умеет слушать тишину, как он узнает, чего хочет от жизни?» Затем прочел знаменитое стихотворение Киплинга «If»...

— ...А на прощание вручил каждому листок с этими строчками. Я долго хранил его на базе. Анатолий Федорович любил пофилософствовать, часто цитировал то Гете, то Сократа.

— Что осталось в памяти?

— Тогда в одно ухо влетало, из другого вылетало. Не все Бышовца понимали. Футболисты — народ не вполне духовно развитый, мягко говоря. Позже, когда начал умные книжки читать, натыкался на мудрое изречение, и что-то щелкало в голове: «Опа, где-то уже это слышал... Точно! Анатолий Федорович!»

— Сегодня он был бы вам интереснее?

— Намного! С ним можно вести беседы об искусстве, философии, поэзии. Да на любые темы. В футбольном мире таких людей единицы.

— Когда «Локомотив» Бышовца в последнем туре проиграл дома «Кубани», Анатолий Федорович произнес: «Нет предела человеческой мерзости». Поняли, что имел в виду?

— Интерпретирую это как ответ кому-то из руководства на заговор против Бышовца. Не знаю, был заговор или нет, но слова характеризуют всеобщую атмосферу недоверия, которая царила в клубе в 2007 году.

— Может, на нечистоплотность футболистов намекал?

— Вы про сдачу игры? Ну что вы! В том «Локомотиве» такого априори быть не могло, ручаюсь!

— После матча с «Москвой», где загубили хороший момент, Бышовец в раздевалке адресовал вам вопрос: «Ты не смог забить? Или — не захотел?»

— Разве мне? По-моему, Самедову. Но фраза такая из уст Анатолия Федоровича проскочила. В пылу эмоций не все обратили на нее внимание. Для меня же это было как ушат ледяной воды.

27 мая 2007 года. Москва. «Москва» — «Локомотив» — 0:1. Рывок Дмитрия СЫЧЕВА увенчавшийся голевой передачей, которая в итоге принесла железнодорожникам Кубок России. Фото Татьяна ДОРОГУНИНА, «СЭ»

***

— Когда Рашида Рахимова в мае 2009-го уволили из «Локомотива», мы поинтересовались у него: «Перед стартом чемпионата на встрече с болельщиками вы пообещали доплатить Сычеву из собственного кармана, если тот за сезон забьет больше 12 мячей. Уговор в силе?» В ответ раздалось: «Естественно. Я от своих слов никогда не отказываюсь». О какой сумме шла речь?

— Десять тысяч долларов.

— В тот год вы наколотили 13 мячей. Расплатился Рашид Маматкулович?

— Нет. Потом он «Амкар» тренировал, после матча в Перми столкнулись на стадионе. Я улыбнулся: «Маматкулыч, когда долг-то вернете? Время идет, счетчик пора включать...»

— Что Рахимов?

— Насупился: «Я перечислю деньги. На форму мальчишкам из школы «Локомотива» — «Да не вопрос». С тех пор тишина.

— В «Волге» вас тоже продинамили?

— Не поверите — рассчитались! Полтора года тянулось. Прежде чем клуб обанкротился, успели все отдать. Совесть проснулась. Я же в аренду уходил, «Локомотив» оплачивал 80 процентов моего контракта, «Волга» — 20. Из Москвы каждый месяц исправно переводили всю сумму, день в день. Но нижегородские начальники распоряжались деньгами по своему усмотрению.

— А вы?

— Полгода сидел без зарплаты — как все игроки «Волги». Команда подобралась крепкая, после первого круга шли на девятом месте. Но когда и зимой ни копейки не дали, всем уже стало не до футбола. Легионеры открытым текстом сказали: «Ну зачем нам жилы рвать?» Вылет был неизбежен.

— После «Волги» случился сезон в «Окжетпесе». Хоть раз пожалели, что сорвались в Кокчетав?

— Нет. Уровень футбола, конечно, не ахти. Зато с коллективом повезло. Как одна семья! Такое же единение на моей памяти видел разве что в семинском «Локомотиве».

— Аренда на тех же условиях, что в Нижнем: 80 процентов зарплаты берет на себя «Локомотив», 20 — «Окжетпес»?

— Да. Все цифры в контракте были четко прописаны в долларах. Но когда курс подскочил, руководители «Окжетпеса» развели руками: «Извини, Дима, денег нет. По старому курсу платить еще можем». В два раза меньше. Ни спорить, ни судиться не стал. Даже последнюю зарплату так и не забрал. Они все тянули, я плюнул, улетел домой.

— Виктор Булатов, поигравший в «Астане», рассказывал: «Ребята из южного Казахстана по общению и замашкам напоминают новых русских. У каждого в машине пистолет, бита...»

— Кокчетав — место не самое тихое. Два наших игрока сидели в кафе, никого не трогали. Внезапно залетела толпа: «О, футболисты!» Избили до полусмерти.

— За что?

— Просто так. Наутро ребята с проломленными головами явились в клуб, их тут же в больницу отправили. Недели три провалялись. Завели уголовное дело, но полиция никого не нашла. Да и не факт, что искала.

— Вы тоже с собой начали биту возить?

— А у меня всегда в машине лежит. Слава богу, ни разу не пригодилась.

— На чем по Кокчетаву передвигались?

— Свой «Мерседес» перегонять не рискнул. Взял отцовский. Машину из Москвы довезли до Омска, а там уж до границы с Казахстаном рукой подать.

— Какой из этих автомобилей в Москве угнали?

— Мой. Припарковал около дома, попросил отца отвезти в сервис. Ладно, отвечает, завтра сделаю. Утром звонит: «Сын, а где машина-то?» — «Разве под окнами не стоит?» — «Нет...» В нашем доме ресторан был, камеры. Попросили пленочку отмотать.

— Что увидели?

— Ночью к «Мерседесу» спокойно, не озираясь, подошел мужчина, сел, завел и укатил. Три секунды.

— Алан Касаев рассказывал, что у него украли BMW X6. Через пару дней сами угнавшие позвонили: «Давай два миллиона рублей — и автомобиль снова твой».

— Классика жанра. Вдруг не застрахована? Но ко мне с подобными предложениями не обращались. Да я бы в эту машину уже точно не сел.

— У вас было КАСКО?

— Разумеется. Правда, страховая два месяца мурыжила, пыталась на нас спихнуть вину, дескать, бросили автомобиль без присмотра в неохраняемом месте. В конце концов, все выплатили.

— BMW X5, который угнали у Кержакова, через три года обнаружили в Черкесске. Ваш «Мерседес» не всплывал?

— Нет. Расскажу две истории. Первая — про защитника «Локомотива» Ефимова. У него от подъезда увели «Порше Кайен». Вскоре прилетаем на игру в южный город. На автобусе от аэропорта отъезжаем, Серега смотрит в окошко — там его машина. С теми же номерами!

— И что?

— Да ничего... История номер два. У игрока «Торпедо» из квартиры пропали два телефона Vertu. Их отследили по IMEI. Звонят ему: «Ваши телефончики в Грозном. Будете забирать?» Он пригорюнился: «Пожалуй, нет».

— Исчерпывающе. Помните свой первый мобильник?

- Ericsson. Огромная трубка весом в пару килограммов. Я играл в Тамбове, у меня с Шешуковым были общие агенты. Они и купили нам телефон. Один на двоих.

— Как делили?

— По-честному. Сегодня я с мобильником, завтра — Боб.

— Это же вы так Шешукова прозвали?

— Еще в Омске. У Сашки щечки пухлые. В детстве постоянно ел то мороженое, то булочки со сгущенкой. Из-за щек получил прозвище Бобер. Ну а сокращенно — Боб. В нашей команде он был, как сказали бы теперь, системообразующим игроком. Но налегал на математику, иногда мог на матч не прийти. Мы всем классом ломились к нему домой, орали: «Боб, выходи!» Если бы не тащили за шкирку на поле, никто бы сегодня не знал футболиста Шешукова.

— Ваша дружба сохранилась?

— Мы товарищи. Близкими друзьями никогда не были.

Дмитрий СЫЧЕВ на презентации «Казанки». Фото Александр ФЕДОРОВ, «СЭ»

***

— Вы по-прежнему холостяк?

— Да. Ни жены, ни детей. Не встретил пока свою половинку.

— Самые долгие отношения с девушкой в вашей жизни?

— Пять лет. Потом расстались.

— Чем старше, тем сложнее завести семью?

— Да нет. Просто сейчас уже такой сканер в голове работает. Хватает одного разговора, чтоб все про девушку понять. Я хочу, чтобы ко мне относились, как к обычному человеку, который спокойно ездит на метро.

— Как прежде, весь вагон узнает?

— Не-а. В электричке разок полицейский подошел. Думал, документы собирается проверить. А он попросил сфотографироваться.

— Загородный дом у вас остался?

— Да. Но каждый день на тренировки в Черкизово не наездишься. Далековато. Поэтому сейчас снова перебрался в Москву.

— Десять лет назад у вас было три кота. Все живы?

— Один — рыжий. Два новых. Порода называется — шотландские вислоухие.

— Футбол рано или поздно закончится. Каким видите будущее?

— Тренером точно не стану. Неблагодарная профессия, в которой все зависит не только от твоих профессиональных качеств, но и от множества разных факторов. Зачастую не имеющих прямого отношения к игре. Больше привлекает другое направление — менеджер, спортивный директор. Пример для подражания — Алексей Смертин. Знает английский и французский, в одном из комитетов УЕФА представляет интересы российского футбола. Смотрю на Лешку и понимаю — есть, к чему стремиться.


— Как поживает ваш ресторан на Маяковке?

— Все в порядке. Первое время была высокая ценовая политика. Затем переформатировались, ушли в доступный сегмент. Сейчас у нас вкусно и недорого. Домашняя кухня, душевная атмосфера, многие приходят целыми семьями.

— Процветаете?

— В самые жаркие периоды — в плюсе. В остальное время — когда как.

- Говорят, для шеф-повара 150 тысяч рублей — запредельная зарплата.

— Зависит от формата ресторана. Например, для такого, как наш — это очень серьезная сумма.

— Сколько раз вам хотелось избавиться от заведения?

— Периодически такие мысли проскакивают. Я-то вплотную рестораном не занимаюсь, всё на папе и маме. С одной стороны, им интересно. С другой — устают. За это чувствую свою вину. Хочется, чтоб родители больше отдыхали. Они это заслужили.

— Что за бизнес у вас в Липецкой области?

— Строительство. Но в этой сфере нынче непростые времена.

— Обжигались на встречах с мошенниками, как Кержаков?

— К сожалению. Пару лет назад втянули в проект — оказалась финансовая пирамида. Фактически МММ.

— Много вложили?

— Все, что заработал в футболе.

— Ох. Есть шанс что-то вернуть?

— Вряд ли. Хотя судебный процесс еще идет.

— Как жить с ощущением, что под конец карьеры ты обнулился?

— Самое главное — здоровы близкие, родители и брат. А деньги... Ничего, заработаю.

— Это одна из черных полос, о которых обмолвились в начале интервью?

— Да. Справиться с эмоциями было тяжело. Но ситуацию уже отпустил.

— Главный урок?

— Нужно все тщательно проверять. И помнить, что бесплатный сыр — только в мышеловке.