Саше Панову 50 лет — и как бы ни сложилась его судьба дальше, он навсегда останется ярчайшей фигурой нашей с вами истории. Фигурой, вышедшей за рамки футбола.
Есть люди, чье величие арифметикой не поверяется. Вот Пека Дементьев. Это про него Лев Кассиль начал свой рассказ: «Пека был очень знаменит».
Пека не попал в «клуб Федотова», забив какое-то смехотворное количество голов. В списке «33 лучших» Пека мелькнул разок — да и то под вторым номером. Если память не изменяет.
Но Пека — фигура, легенда! Больше чем футболист!
Или Сергей Сергеевич Сальников, чье столетие отмечается так красочно. С массовым посещением десятого участка Кунцевского кладбища. Вы знаете, что великий статистик Константин Есенин величайшим своим достижением считал придуманный для Сальникова гол — и прочих знатоков статистики просил правду не афишировать?
«Все любят пушистых и покладистых. А я был борзым парнем — с такими никто не хочет работать». Истории Александра ПановаГол голом, ерунда. Какой статистик не грешил? Но этот гол стал... Впрочем, вот вам кусочек из интервью Акселя Вартаняна — про то, как в его тбилисской квартире побывал Есенин:
— Когда Константин Сергеевич гостил у меня в Тбилиси, произнес: «А вы знаете, я Сальникову сделал сотый гол!»
— Это как?
— Вот и я поразился: «Как, Константин Сергеевич, вы «могли сделать»? Он же забивал не с ваших передач!» — «Понимаете, я отыскал момент — то ли Сальников ударил, то ли рикошет, то ли защитник в свои ворота... Но Сальников-то участвовал — я ему и приписал!»
— Какая разница — 120 голов у Сальникова или 121 для «клуба Федотова»?
— В том-то и дело, что у Сальникова было 99! Без этой приписки он в «клуб Федотова» вообще не попадал — играть он к тому моменту закончил. Но как красиво сделано — оцените! Есенин — молодец!
Даже эта чудесная история замечательно вплелась во все были и небылицы про Сальникова. Многие, его видевшие, называют Сергея Сергеевича лучшим в истории советского футбола. Сильнее Нетто, Стрельцова и кого угодно еще.
Десайи
Саша Панов из таких, легендарных. Когда никакого значения не имеет, сколько забито за жизнь. Вот вообще никакого.
За Александром тянется длинный-длинный состав баек. Начинаешь расспрашивать — и почти все оказываются правдой.
Перед тем самым матчем с французами, который прославил Панова на всю Европу, стояли в подтрибунном тоннеле две сборные. Наша — и французы. Каждый из этих темнокожих выше собственного вратаря Бартеза, затылками подпирают потолок.
Один из них — кажется, Марсель Десайи — принял нашего Сашу с его 165 сантиметрами росточка за дитя. Нащупал руку. Крайне удивился, когда Панов ладошку раздраженно выдернул.
Все это оказалось правдой. Не помню, расспросил ли я об этом лично Марселя Десайи, встретившись с ним в Йоханнесбурге, или подтвердил кто-то другой. Но факт — все это было. А Десайи, кстати, оказался в плечах даже шире Горлуковича. Это что-то непостижимое...
500 рублей
Сегодняшний Панов ушел с радаров напрочь. Что-то не позирует больше в спартаковском шарфе. Не озадачивает дозвонившихся репортеров странной просьбой: «Вы мне 500 рублей переводите на телефон — я вам даю интервью».
Все это напоминает анекдот про Раскольникова: «Что ж вы за 20 копеек старушку убили?» — «Пять старушек, Порфирий Петрович, — вот вам и рубль...»
Десять интервью в день — вот вам пять тысяч. Жить можно.
Сегодняшний Панов так и не удостоил ответом бывалого корреспондента Кружкова, желавшего сделать его героем рубрики «15 к 1». Хоть коллега специально под этот замысел отложил 500 рублей с пенс... Простите, с зарплаты.
Я вспоминаю себя — и все становится на места. Год назад перед 50-летием мне тоже хотелось зарыться в песок. Уехать в Йоханнесбург. Отключить все телефоны — не соблазняясь 500 рублями.
Так что Сашу я во многом понимаю...
«В 90-е чуть не умер от передозировки. Уже посинел, перестал дышать...» Страшная история от экс-футболиста сборнойМашина
Его жизнь — нагромождение немыслимых историй. Он мог стать знаменем «Зенита», любимцем фанатов. Сам «Зенит» все для этого сделал — позволив Саше закончить карьеру в Питере.
Но закончив как футболист, Панов сделал вдруг немыслимый финт. Проинформировав о любви к «Спартаку». Сам окончательно переехал в Москву.
Чуть ли не четверть века Саша Панов ездил на длинной-длинной BMW. Ну, видно было — почти музейный экспонат. Абсолютный винтаж, вот-вот уйдет на радугу естественным образом. Просто остановится и откажется ехать дальше.
Представьте же мое удивление — и шок самого Панова — когда эту BMW угнали! Вы представляете?
Сильнее я был поражен, когда у легендарного ветерана «Динамо» Владимира Кесарева прямо от подъезда увели бывалый УАЗ-«Патриот».
— Э-э-э, не надо удивляться! — открыл мне глаза Кесарев. — Эти машины для сельской местности самые ходовые. А общество «Динамо», как узнало, сразу мне подарило корейский джип. Вот он, глядите.
Но кому понадобилась BMW в стиле ретро — не представляю до сих пор...
Ярцев
Панов оказывался в московском «Торпедо» и играл довольно неплохо. До самого момента, пока не принял команду Георгий Ярцев. Сотрудничество оказалось недолгим. Как говорили — до первого построения.
— Панов! Ты чего руки в карманах держишь? — разъярился внезапно Георгий Александрович. — Яйца чешешь? Вон отсюда!
Так Панов расстался с «Торпедо». Мне казалось, все это какая-то байка. До встречи с Георгием Александровичем. Почему-то Ярцев выбрал нас с Кружковым, чтоб выговориться.
Спросили и про этот случай.
Ярцев даже приподнялся на стуле, раздавил сигарету в пепельнице:
— Об этом человеке вообще не будем говорить!
Так же мгновенно успокоившись, закурил снова, швырнул зажигалку вдоль стола и все-все выложил.
— Панов — человек-радио. Рот вообще не закрывался. Обсуждает все с утра до позднего вечера: какие деревья растут в Турции, почему это цветет, а это нет... И все это во время поездки на игру.
— Кто-то рассказывал, что Панова выгнали с тренировки за то, что руки в карманах держал.
— И семечки грыз. Это при Ярцеве-то. Я поначалу подумал, что в дурдом попал. Выходим на первую тренировку, здороваемся. Стоит Панов: одна рука в кармане, другой шелуху сплевывает. Я присмотрелся: может, жвачка? Нет, семечки. А я стою перед ним — и объясняю задачу на сезон. Посмотрел-посмотрел, потом не выдержал: «Пошел отсюда!» Потом на тренировке чуть не устроил драку с Дасаевым — о чем говорить?
Я сидел и смеялся про себя. Хотелось бы мне посмотреть на драку Панова с Дасаевым. Я даже представить пытаюсь — но не получается. Это какой-то сон при температуре 39.
«Романцев протянул контракт — я ответил: «Не могу, в Питере не поймут». Как Панов играл против «Спартака»Крестовский
Я до сих пор вспоминаю, как приехал к нему в 2003 году — всей стране известный Панов играл за питерское «Динамо».
Теплая, сухая осень. Крестовский остров. Я шел, гоняя ботинком красноватые листья. Вокруг было так пустынно, так странно и хорошо.
Крестовский остров словно декорации «Ленфильма» — вдруг меж деревьев проступает какая-то усадьба, довольно известные футболисты в холле. Панова нет — но вот-вот ожидается.
Я вышел на крыльцо — тут-то Саша и подъехал. На той самой BMW, которая уже в 2003-м была не свежа.
За день до этого Панов забивал «Соколу». А с трибун смотрели на все это человек четыреста.
Играло то «Динамо» на «Петровском», как и «Зенит». А с речки Ждановки тянуло Арктикой.
Заметку я назвал «Будущее прекрасно».
Хотя совершенно не был в этом уверен...
Карточка
Я рассказывал Панову, как постучался не так давно в махачкалинской гостинице «Приморская» в номер на третьем этаже. Жили в котором два знаменитых футболиста — Каха Цхададзе и Омари Тетрадзе. У одного в недавнем прошлом был «Айнтрахт» и «Манчестер Сити», у другого — «Рома».
Грустный Омари, на чьей тумбочке лежал томик Пушкина с закладкой, произнес внезапно:
— Я обязательно вернусь в сборную России!
Я не совсем готов был такое услышать — и даже поперхнулся слюной.
Тон Тетрадзе не подразумевал возражений. Пришлось делать вид, что верю.
А вот сейчас я предложил Панову повторить эти слова.
Саша, за плечами которого остался и «Сент-Этьен», и московское «Динамо», усмехнулся:
— Повторять не буду. Но я стремлюсь туда вернуться. Вы не представляете, какие это эмоции. В играх за сборную я выворачивался наизнанку, это все видели.
— Вот поэтому стоит вам выйти на Невском из машины — сразу толпа вокруг.
— Да никакой толпы не будет, о чем вы... Сейчас у народа столько проблем! Что им до Панова? Кто узнает — сразу получает карточку с автографом. Вон у меня их сколько. Можете и вы взять.
Я, конечно же, взял. Где-то лежит.
«Для французов я был «мистер никто». Играл в «Зените», средней команде». Легендарная победа сборной России над действующими чемпионами мираА тогда продолжал задавать Панову вопросы, которых он ждал. Это чувствовалось.
— Кассету с «французским» матчем часто ставите?
— Нет. Последний раз смотрел очень давно. Я к прошлой жизни почти не возвращаюсь. Осталось в душе тепло — но я живу другим веком. Ощущение, что это была полоса сплошных удач. Достиг своим трудом. Эх, славная штука — молодость...
Я поддакивал изо всех сил — конечно же, самое интересное впереди. Сколько всего ждет.
Спрашивал угодливо — зная ответ:
— Вы ведь наверняка не чувствуете, что по сравнению с 1999 годом стали слабее?
— В том-то и дело — не чувствую! Бегать медленнее не стал. Бить слабее — тоже.
— Почему тогда все было здорово — а сегодня вы даже не в высшей лиге?
— Годы были молодые, наверное. Задор!
Машины
Прошло время — Саша Панов встретил нас на московской окраине, сели в каком-то кафе. В ту пору его интервью еще не оценивалось в 500 рублей на телефон. Напротив — рад бы пообщаться.
Рассказывал про свою веселую юность. Полную не самых здоровых увлечений.
Все рассказы про колпинские озорства Саши оказались правдой. Я поражался — как ему вообще удалось доиграться до таких высот? Если в какой-то момент свернул совсем не туда.
Но Бог его, очевидно, хранил. Но все равно это было странно — настолько ленинградский парень рассказывает нам, как любит Москву. Кивал в сторону окна. Предлагая нам, москвичам по рождению, разделить эту любовь, почувствовать по-настоящему.
Нам стало вдруг интересно — кто его друзья в футбольном мире?
— Близких друзей нет, — ответил Панов. — Только товарищи.
— Так кто?
— В футболе близкие друзья редко встречаются, сегодня играешь здесь, завтра — в другом месте. Например, из «Зенита» ни с кем сейчас не общаюсь. Разве что с Бородиным, который принадлежит этой команде. Прежде дружили с Малафеевым, года три прожили в одной комнате. Он был четвертым вратарем. А сейчас — величина в Петербурге.
— Бородин в ту пору котировался повыше?
— Однозначно. Но Малафеев работал ужас как — приходил в номер и падал на кровать, еле дышал.
— Еще на вашей памяти кто-то столько же работал?
— Березовский. Тоже был в глухом запасе, когда я пришел в «Зенит».
— Уже зарабатывая приличные деньги, Малафеев продолжал ездить на «Ниве».
— Так какие дороги были в Петербурге? А кто-то вообще машину не водил — как Костя Зырянов в «Торпедо», например...
— Но это не ваша история.
— У меня всегда были отличные машины. До сих пор жив первый автомобиль, «тройка» BMW. Жена на нем ездит. Столько лет, а как новенькая. Пробег всего тысяч сорок. Эта машина меня все время ждала, словно верная супруга. Больше стояла, чем ездила. Только успевал аккумуляторы менять.
Аршавин в «Спартаке», травля Быстрова, атака на Панова. История вражды «Зенита» с красно-белымиСаша снова подтвердил, что старые матчи не смотрит. Даже добавил:
— Да у меня их и нет. Валялись какие-то кассеты, а кассетный видик только у родителей. Надо будет на диски эти записи перегнать. В родительской квартире у меня большая подборка матчей, иногда смотрю. Размышляю: возьмись за «Зенит» Морозов уже тогда, моя судьба сложилась бы поинтереснее. Потенциал был огромный.
— Только никого это не интересовало?
— Садырину я был не нужен, шансов не давал. Даже Бышовцу не очень-то показался, я все-таки был маленький такой мальчик. А ему хотелось нападающего вроде Поповича.
— На тестах вы были — номер один?
— Наверняка.
— А номер два?
— Максимюк. В каких-то моментах он даже побыстрее был. Несся как самолет. А игрока во мне Бышовец увидел только в момент, когда в сборную пригласили. До этого только тренировался, почти не играл. У меня внутри все горело! Особенно когда стадион начинал орать: «Панова на поле!»
— А Бышовец?
— Бышовец меня выпускать не хотел — но приходилось. Против воли.
— Когда смотрите голы, которые забивали Бартезу или в финале Кубка, — о чем думаете?
— О том, что голы-то были красивые. Я в высшей лиге забил только один неказистый мяч — за «Торпедо». Играли с «Локомотивом», с ленточки добил. Чаще случались неимоверные удары головой.
— Бывало, что перепрыгивали двухметровых?
— О, сразу вспоминаю эпизод — играли с «Ураланом», счет был 1:1. Оставалось играть минут пять. Подача с фланга, высокий Горшков выпрыгивает — а я взмыл перед ним и головой вколотил мяч! Саня поверить не мог!
— Встречался вам защитник, которого пройти невозможно было?
— Десайи. Это зверь, конечно. Я даже немного разволновался, когда выходил против него за сборную. Стоим под трибунами, четверка французских защитников шла последней. Я рядом, разглядел их хорошо. Все высоченные, мышцы играют... Думаю — как же бороться против таких? Не пройдешь. Игра это и показала.
— То есть?
— А у нас и эпизодов-то, кроме голевых, не было. Очень тяжело пришлось...