Дружить мы не дружили, но общались уважительно много-много лет. Я искренне считал Васю гением — о чем и говорил при встрече. Не считая возможным держать такое внутри. Васе нравилось. Считали-то многие — не все, видимо, говорили.
Я искренне считал, что он самый лучший в нашем околофутбольном мирке. Особенно горько мне повторять это сегодня: Вася был самый эрудированный, Вася был самый остроумный, Вася вообще был какой-то другой... Да и заметки писал лучше всех — вот что странно. Есть у меня слабость — перелистывать старые журналы. Натыкаюсь на тексты Васи и не могу оторваться. Они восхитительны. Это не похоронный елей. Это все правда.
Не виделись мы несколько лет. В последний раз — на чемпионате мира. В полумраке коридоров Василий не сразу распознал знакомое лицо. Я окликнул. Ту нашу встречу он вставил в какой-то свой фильм. Фильм о том, как начал комментировать на чемпионате мира, — но что-то пошло не так, как и многое в его жизни...
Это была очень странная жизнь. С тысячью драматичных поворотов. Будто прописанных кем-то сверху.
Странно, что Вася не стал героем «Разговора по пятницам» за эти годы. Хоть, безусловно, того заслуживал. Еще более странно думать, что должен был стать героем в апреле.
Странно в 52 года быть известным всей стране как Вася. Почтительные коллеги пытались привить всем нам другое, выучить словосочетанию «Василий Вячеславович» — но как-то не складывалось. Не рифмовалось с образом. Вася, конечно же Вася! Никак иначе!
Без Васи мои 90-е совершенно точно были другими. Да и сегодняшний день, пожалуй, тоже.
Я пишу все это, оглушенный новостями. Не могу поверить до конца. Мне кажется, с Васей чуть-чуть умер я сам.
***
Он был настолько разный — как будто в одном здоровяке Васе умещалось их пять. Годы спустя я понял: многое в его жизни зависело от самочувствия. В первую очередь — настроение.
В 90-е он был невероятно популярен. Популярнее героев собственных репортажей — это точно.
Помню, как накричал на него и съемочную группу в подтрибунке старого еще «Локомотива» Константин Бесков. Ага, заметил я, камера-то работает! Будет сюжет!
Никакого сюжета не случилось. Я, юный корреспондент не помню какой газеты, смотрел «Футбольный клуб» во все глаза. Даже протер очки. Причина была уважительная — на фоне Бескова мелькал я сам.
На следующем матче подхожу к Уткину:
— Василий, можно вопрос?
Василий даже ответом не удостоил. Кивнул откуда-то сверху. «Сверху» — во всех смыслах.
— Что ж вы не показали, как Константин Иванович вас отчитывал?
Вася поморщился — и снизошел:
— Потому что не сочли нужным.
Окинул меня презрительным взглядом.
Эх, 90-е! С нами ли все это было?
Прошли годы — Вася и за город к себе приглашал гостить, но я так и не доехал. Зато сидели в «Жан-Жаке» на Цветном. Не в курсе, существует ли он сейчас. Но Васю там знали — стоило появиться на пороге, без лишних слов меняли стулья на скамью.
Вот этот Вася был милейшим человеком. Участливым интеллектуалом, обволакивающим любезностью. Этот Вася отвечал на любой вопрос — а после расспрашивал сам. С этим Васей расставались в полной уверенности, что мы — друзья.
***
Через день на футболе Вася мог тебя не узнать. Как мне подсказывало что-то — осознанно. Наверное, это тоже часть противоречивой натуры.
Но в знакомстве с Уткиным такие частности перестали меня задевать. Потому что я определился для себя окончательно: Вася — гений. Поэтому пусть будет как будет. Мне не стыдно, подойду первым, раскланяюсь.
Помню, мы делали огромное интервью для какого-то футбольного журнала — и этот разговор чуть для меня прояснил, как Вася дружит. Дружил, простите.
Расспрашивал я про самого известного в ту пору агента. Начав издалека:
— Евгений Рейн говорил: «Мы с Бродским никогда не ссорились, не считая того, что однажды подрались из-за женщины». Какими эпизодами наполнена твоя дружба с ... ?
Не важно, с кем. Полагаю, Вася дружил именно так со всеми, кого называл друзьями.
— Мы год не разговаривали — только летом помирились. Какая-то патологически глупая история. Слово за слово, и разругались. Мы и с Радимовым месяцев пять не разговаривали. А в остальном, все было довольно мирно. Знаю, что всегда смогу помириться. Меня этому научил другой близкий друг — Дмитрий Иванов, бывший руководитель «Динамо».
— Интереснейший человек.
— Дима вообще человек, обладающий удивительной ясностью ума. Общие близкие друзья с ним регулярно советуются в сложных ситуациях. Дмитрий умеет разговаривать спокойно. Меня не было на последней свадьбе Радимова — а Дима оттуда вернулся: «Я думал, ты приедешь». Я ответил — ты же знаешь, мы в ссоре. «Вот приехал бы — и ссора закончилась».
***
Написав четыре страницы всего этого, я так и не смог поверить, что Вася умер.
Мне казалось, бедолага Вася то кидался заниматься собственным здоровьем, то с мрачным торжеством на все это забивал. Что будет — то и будет.
О собственном весе и сопутствующих бедах говорил, ничего не скрывая. Я старался эту тему обойти в наших разговорах — но Вася так лукаво, так вкусно говорил про еду! О, это надо было слышать!
— Если бы ты сейчас не давал интервью — чем бы занимался?
— Ужинал. Из меня, конечно, кулинар тот еще. Есть рассказ «Дилетант на кухне». Я могу приготовить по рецепту — немножко понимаю, как ведут себя продукты. Но я не владею нормальными поварскими техниками и сам еду придумать не в состоянии.
— Если приглашаешь друзей — сам стол накрыть в состоянии?
— Накрывал недавно — мы отмечали премьеру «Репортеров» у меня дома. Это была холостяцкая компания, мы сидели поздно вечером, и готовил я. Как-то заезжал в гости Владик Радимов — для него делал провансальскую картошку...
— Это как?
— Нужна либо мелкая картошка, либо придется резать большую. Растительное масло и сильный огонь. Обжариваем. В какой-то момент нужно туда набросать большое количество зубчиков чеснока, прямо в коже. Параллельно в другой кастрюльке надо растопить сливочное масло, бросить в него щепотку шафрана, чтобы настоялось, а в последний момент грубо нарезать петрушки. Когда картошка с чесноком готовы, ты их ссыпаешь в кастрюлю. Некоторые любят, чтобы она там немного поколобродила. Подаешь на стол. Получается очень вкусно.
— Времени не жалко?
— Я готовлю только под настроение. Я не испытываю проблем, где поесть. Уже несколько лет встречаем Новый год с друзьями и коллегами у меня на даче. И я всегда готовлю. Я как дилетант люблю всякие кухонные гаджеты. У меня очень много приспособлений, которыми ни разу не пользовался. В 2010-м у нас был классный гид в Милане. Итальянец, который учился русскому языку и литературе. Говорит по-русски свободно. Отвел меня в магазин специализированных кухонных прибамбасов. Честно скажу — провел там день. Пробовал всё подряд.
— Что купил?
— Машинку, которая позволяет нарезать морковь ленточками. Еще машинку для нарезания картошки-фри с квадратным сечением. Меня просто поразила простота этого приспособления.
— Штука для моркови — самое бесполезное приобретение за последнее время?
— Я часто совершаю бесполезные приобретения. Поскольку я человек, который никогда не испытывает проблем с наличием свободной суммы денег, — что мне понравится, то и покупаю. Хоть в последнее время взялся в этом отношении за ум.
— После какой покупки?
— После того, как купил iPad и не пользуюсь.
Вася подливал себе белого вина — и я поражался: не ранний ли вечер для такого?
Вася смотрел на меня с состраданием:
— У меня — начало дня. Я сегодня очень долго спал, вчера был насыщенный день. Не высыпался. Сегодня позволил себе.
— Главный напиток — это что?
— Я всеядный, к сожалению. Порой это меня подводит. Вообще-то люблю напитки, а не коктейли. Единственный коктейль, который нравится, — «Лонгайленд». Недавно товарищ Максим Виторган как раз после премьеры очередного фильма «Квартета И» у меня спросил: «Никогда не пробовал вместо колы туда налить шампанское?» Я поразился — это же врежет по мозгам!
— Что Виторган?
— Конечно, говорит, врежет. Зато становится очень весело и сразу. Просто больше двух за вечер не надо.
— Сколько выпил в тот вечер?
— Пять. Следующий день прекрасно провел на работе. Я вообще крайне редко мучаюсь похмельем — даже не могу вспомнить, чтоб такое было. А если и случается — достаточно таблетки. Да и потом, я не так часто это делаю, как кому-то может показаться из нашего разговора.
***
Каким бы ни было веселье, каким бы задорным ни казался Вася — он оставался грустным. Разглядеть это было несложно.
Порой мне казалось, это вообще главная его черта: глядеть на мир через грусть. Перелицованную в иронию. В недобрую наблюдательность. Во что угодно еще.
В нем было много от Александра Ширвиндта, слезы по которому еще не высохли. Быть может, без доброты Александра Анатольевича — но с той же зоркостью. Цепкостью ума.
Годами Вася вел какую-то конференцию, где ежедневно отвечал на 40-50 вопросов. Не знаю, сохранил ли такую способность реагировать на голоса из народа до последних дней. Не выдохся ли.
Отвечал — посмеиваясь над спрашивающими. Рассказывал мне:
— Вчера прислали вопрос: «Как вы знакомитесь с женщинами противоположного пола?»
— Ну и каким был ответ? — усмехнулся я.
— На сам вопрос я отвечать не стал. Просто сказал, что это лучший вопрос за многие годы. В позапрошлом году было отличное послание. Человек написал: «Василий, признайтесь, вам ведь платят за ваши статейки»...
***
Мне нечего сказать ему на прощание. Своему почти ровеснику, которому никогда не завидовал. Ни популярности, ни талантам. Вася был с другой планеты — ну что ему завидовать?
Мне просто очень горько. Я проговариваю про себя: «Вася...» — и обрываюсь.
Васю мне ужасно жаль. Я его очень, очень любил.
Остались миллион задумок. Осталась старенькая мама. Страшно думать, что с ней сейчас.
Осталась наша память...