Спустя годы трагедия «Локомотива» воспринимается лично мной менее остро. Это защитная реакция мозга, которую часто описывают фразой «время лечит». Эмоционально нельзя постоянно находиться на пике — иначе сойдешь с ума. Но момент, когда я узнал о катастрофе, помню в подробностях, словно все случилось вчера. Обед в редакционной столовой прервал звонок старого знакомого. Он искал подтверждения страшной новости. Мой старший коллега Дмитрий Кузнецов тут же бросился дозваниваться до президента клуба Юрия Яковлева, с которым находился почти в приятельских отношениях. Поверить в то, что из жизни внезапно ушло столько людей, которых знал лично, разум отказывался.
Ближе всего из того «Локомотива» мне были двое молодых ребят — защитник Юрий Урычев и нападающий Даниил Собченко. Участники золотого чемпионата мира в Баффало, на котором я работал пресс-атташе команды. Тогда в третьем периоде финала сборная Россия совершила эпичный камбек со счета 0:3. Коллега Шевченко до сих пор подкалывает меня в традиционных эфирах «СЭ» по средам, вспоминая провинциальный американский город, в котором наша молодежка в последний раз взяла золото. Я смотрю на те события под другим углом. Большие победы сближают людей разного возраста, профессий и политических взглядов. Сейчас, когда прошло столько лет, любое пересечение с игроками той молодежки почти всегда превращается в теплое общение обо всем на свете, о текущих событиях. Что называется, «за жизнь», о семье и много о чем еще. Уверен, что точно так же вел беседы на разные темы с игроками «Локомотива».
Урычев
В тот злосчастный сентябрьский день я, услышав о трагедии, принялся набирать Урычеву. Он должен был пропустить пять стартовых матчей чемпионата из-за дисквалификации, полученной весной в матче плей-офф «Атланта». Вдобавок к этому он на предсезонке получил перелом руки, поэтому еще не мог тренироваться с остальными в полную силу. Юра, как настоящий командный игрок, решил полететь вместе с остальными, не желая отрываться от коллектива. Телефон его молчал. Робкая надежда, что Урычев остался дома и не поехал на выезд, теплилась недолго.
За три недели совместного пребывания в расположении сборной сложно узнать человека полностью, выяснить какие-то детали. Особенно если присутствует значительная разница в возрасте. Раскрывать душу перед новым человеком решится не каждый. Урычев, который постоянно держался вместе с Даниилом Собченко, на публике был полной противоположностью своему веселому одноклубнику. Держался скромно, местами даже стеснительно. Говорил чаще всего лаконично, но вежливо. Помнится, над ним в какой-то момент по-доброму подшучивал Собченко, сравнивая с гениальным ученым из кинотрилогии «Назад в будущее». С Эмметом Брауном ярославца роднила прическа со взъерошенными волосами. Только после трагедии, когда о каждом ушедшем вспоминали его близкие, выяснилось, что Юру с самого младенчества воспитывала только мама, вложившая в сына всю душу.
На льду он был полной противоположностью себе самому в обычной жизни — решительный, жесткий. Таким, каким и должен быть настоящий защитник, в единоборство за шайбой с которым лезешь с опаской, ведь можно больно получить. Чемпионат мира он доигрывал с травмой и был не так ярок, как в первой части турнира. Сомнений в том, что из него может вырасти игрок уровня первой сборной, у меня тогда не оставалось.
Собченко
Десять лет назад несколько прямолинейная манера поведения Собченко стала полным откровением. Ни до, ни после не доводилось встречать хоккеиста его возраста, ведущего себя настолько смело и открыто. Никита Задоров в этом плане, возможно, находится где-то рядом. Временами дерзкий взгляд, мощная стать, копна рыжих волос и всегда независимое мнение без намека на дипломатичность. В одном из интервью Собченко прямо обвинил тренера юниорской сборной в том, что тот берет в состав за деньги и даже назвал таксу за место — 50 тысяч долларов. В финальную версию материала этот фрагмент не вошел, причем не по инициативе хоккеиста. Скандал мог получиться колоссальным.
Даниил в «Локомотиве», куда его подростком привезли из Киева, тоже выделялся острым языком и хулиганистым характером. Как-то раз даже попал на учет в детскую комнату милиции. При этом, по воспоминаниям хорошо знавших его людей, учился неплохо. Ему частенько советовали держать себя в руках и выбирать выражения, чтобы не навредить своей карьере. Получалось далеко не всегда. Не нравился тогдашний главный тренер команды Кай Суйкканен — в открытую говорил об этом знакомым журналистам. Юношеский максимализм, вспыльчивая натура, врожденное чувство справедливости — всего было понемногу. Возможно, с годами Собченко стал бы спокойнее, но мне запомнился именно таким. Честным и откровенным. В небольшом интервью для официального сайта ФХР перед турниром он рубанул от души.
— Как-то ты резко по Шону Кутюрье прошелся, — засомневался я. — Может, смягчим?
— Да зачем? Я против него играл в суперсерии, ничего в нем особенного. Не знаю, кто его в первый номер драфта записывает. Так и напиши — «Кутюрье ни о чем».
Я, кажется, не стал нагнетать. Сейчас канадец является ведущим игроком «Филадельфии», недавно подписала новый многомиллионный контракт и почти наверняка поедет на Олимпиаду в Пекин. Однако десять лет назад за свои слова Даня ответил. Он и генеральному менеджеру клуба Юрию Лукину сказал, что с чемпионата мира в качестве подарка привезет золотую медаль, и не подвел. Собченко в той команде не был главной звездой, но пахал как вол. Двусторонний, характерный, работоспособный центр с хорошим броском — не сомневаюсь, что во взрослом хоккее он бы стал заметной фигурой и, вероятно, сейчас бы готовился, как и Урычев, к участию в Олимпиаде.