Игорь ЕРОНКО
из Риги
ВЕРЮ В ФИЛАТОВА
– Судя по приобретениям клуба в межсезонье, его бюджет особо не изменился. В прошлом сезоне меньше денег было только у "Кузни".
– Конкретными цифрами не владею, но в прошлом году он был там, где он был (смеется). И сильно лучше не стало. В мире ситуация такая, какая она есть, и спорту она точно не способствует. Так что кардинальных перемен в вопросе бюджета не было и вряд ли будут.
– По крайней мере, у вас наконец-то появился неплохой центрфорвард – Микаэль Юханссон.
– Он именно что центральный, а не, например, крайний, играющий в центре, как Затевич, хотя к нему никаких вопросов нет.
– Сможет рядом со шведом, приличным диспетчером, наконец-то заиграть Никита Филатов?
– Я понимаю подоплеку этого вопроса. Я о нем слышал только то, что слышали все остальные. Но мы с ним поговорили, и я ему сказал: "Наши отношения начинаются с чистого листа. Все, что происходило раньше – это было раньше, я свечку не держал. Не хотелось бы убедиться в том, о чем я слышал, но у тебя есть шанс, еще одна возможность. А используешь ты ее или нет – это уже от тебя зависит".
– Он успел вас как-то неприятно удивить?
– Нет, я вполне доволен тем, что увидел, доволен его отношением, состоянием, в котором он прибыл в команду. Как говорят американцы – важно первое впечатление. То есть, дается возможность его произвести один раз в жизни. А изменить его потом – очень сложно. И вот первое впечатление о Филатове у меня позитивное. А дальше – посмотрим.
– То есть вы верите в то, что он все еще способен выстрелить?
– Он у нас в команде, значит, я в него верю. Я знаю, что у него высокий потенциал, не зря его выбирали так высоко на драфте. Он успел поработать с Кеном Хичкоком, тоже очень требовательным и системным тренером.
– Никита недавно признал ряд ошибок трудной молодости.
– Мы и по телефону с ним это обсуждали. Правда, говорить друг другу мы можем что угодно, а дальше – жизнь покажет. На данный момент наши интересы совпали.
ЕЖОВ – УПОРНАЯ РАБОТА НАШЕГО МЕНЕДЖМЕНТА
– Как удалось подписать Аронсона?
– Защитник был в фарме "Нэшвилла", которому много что обещали. Не знаю, что конкретно там случилось, но он был зол на клуб, по-видимому, потому что его не подняли в основу, предпочли других ребят. Поэтому мы надеемся на то, что он хорошо мотивирован, захочет себя показать. Собрали информацию по нему, посмотрели – то, что нам нужно: праворукий, атакующего плана. Такие всем нужны.
– Может он стать новым Мэтом Робинсоном?
– Ну, Робинсона мы, когда я работал в Риге, вытащили вообще из Швеции, где он два года боролся за выживание, туда перебрался из Норвегии, а до того играл в NCAA. С ним-то повезло, россиянам он был неинтересен. В России в основном любят брать игроков более-менее известных. Заявивших о себе. Хотя в "Ладе" ситуация примерно такая же, какая в рижском "Динамо" была. Приходится рисковать, искать тех, кто не успел засветиться. С Робинсоном получилось удачно. На мой взгляд – он один из ведущих защитников в КХЛ. И мы надеемся, что Аронсон пойдет по тому же пути, пусть у него и чуть другое телосложение. Он хорош, молод, но гарантий в хоккее никто никогда не дает.
– Но самое яркое приобретение – все же Ежов?
– Конечно. Это долгая и упорная работа нашего менеджмента. Я даже не верил, что нам удастся его взять, но это все же случилось. Илья амбициозен, техничен, рослый, что нынче немаловажно для вратаря. Да, у него не сложилось в ведущем клубе, но там целый ворох причин. И он еще и поиграть успел за "Ладу", причем натурально тащил тогда команду. Я рад, что Илья у нас, мы его брали на роль одного из лидеров.
– Почему решили приобрести из рижского "Динамо" соотечественника Сотниекса?
– Кстати, инициатива по нему исходила от нашего спортивного директора Вадима Макарова. Я даже спросил, почему именно он? Обсудили все, сопоставили, у нас уходили определенные ребята, кого-то мы не хотели оставлять, ну и большой плюс, конечно, в его случае – соотношение цены и качества. Никуда от этого не деться. Как ни смейся, несмотря на то, что он иностранец (хотя тут давление даже больше на меня, поскольку он латыш), но он гораздо дешевле того игрока, на место которого пришел. Хотя я не буду называть имен.
– Речь о Воробьеве?
– Я не буду имен называть. Да и будет неправильно сравнивать их. Сотниекс – больше оборонительного плана игрок, Дима – больше конструктивного.
– Сотниекс всегда выделялся своим профессионализмом. Это вас в нем подкупило?
– Он всегда честен по отношению к хоккею. Он дает то, что он может. Бывает чуть лучше, бывает – хуже, но он такой, какой он есть. В России любят метафоры, так вот, с Сочей можно в разведку ходить.
ХОЧУ ПОУЧАСТВОВАТЬ В ГОНКАХ
– Как вам в Тольятти после европейской Риги? Все-таки столица российского автопрома сильно отличается от нее, напоминая один большой спальный район.
– Так оно и есть. В Тольятти нет центра города в классическом понимании, куда можно сходить погулять. Есть старый город и три огромных спальных района. Но, честно говоря, город превзошел мои ожидания. Все-таки одно дело бывать там наездами, и совсем другое – жить. Непривычно немножко, ну а так – квартира просто отличная, арена хорошая, в магазинах все, что надо, есть, и меня, как человека, который, по сути, вырос в этой же стране, (только Латвия пошла потом другим путем), трудно удивить. Вот Аронсону, как человеку из дальнего зарубежья, есть чему удивляться. А по мне – все замечательно на всех уровнях, в том числе и в хоккейной инфраструктуре. Только работай.
– На чем ездите?
– "Лада Калина Спорт".
– И как она вам после вашей "Тойоты"?
– Ту Тойоту я на "Вольво" успел поменять. Ничего, кстати, "Калина". Где-то можно сравнить ее с иномаркой. Все что нужно – в ней есть. Нормальная служебная машина. Не "шестерка", и не "пятерка".
– Вы-то как раз "шестерки" любите. Ваша любовь к "Жигулям" и гонкам на них достаточно известна.
– Люблю, да. "Семерочку" себе вот присматривал, раздумывал взять, поставить спортивный руль, литые диски – погонять по улицам. Мне сказали, что я не смогу ее в Латвии зарегистрировать, но мысль такая была (улыбается).
– Там погонять удается? Автокросс в России тоже достаточно популярен в определенных местах, соревнования точно проводятся.
– Нет. Говорили, что есть зимние гонки, что об участии договоримся. Но мне-то поначалу надо по овалу хотя бы поездить, я же не какой-то профессионал, который все и так умеет. А там куча всего навалилась, разъезды, напряженная обстановка. Организаторы не напоминали, а я и не спрашивал. Так что гонял только на клубной машине.
– Слышал, что езда за рулем – ваше любимое занятие.
– Это у меня как хобби. Моя страсть и отдых. Я могу не вылезать из машины. Если мы собираемся куда-то в Европу – то обязательно на авто, это кайф. Я и автоспортом занимался, и с шести лет за рулем – уже тогда научился управлять автомобилем. "Жигулем", кстати. Это мне нравилось, нравится и наверняка будет нравиться.
– А контракт вам позволяет в гонках участвовать?
– У меня в контракте ничего такого нет. Это игрокам нельзя. Да и скорости в гонках на "Жигулях" не те. Это же автокросс. Не считаю, что там может что-то серьезное случиться.
– Вы в "Ладу" случайно не потому перебрались, что она "Жигули" выпускает?
– Нет, не потому (смеется). Знаете, в конце позапрошлого сезона я себе говорил: "Вместе хорошо, но иногда в отношениях мужчине и женщине полезно разойтись, чтобы понять, насколько хорошо было". Я имею в виду себя и рижское "Динамо". Уже в начале марта я тогда знал, что ко мне есть предметный интерес. А в Риге до июля не было известно, будет ли команда вообще. Ждать было рискованно. Дом есть дом, дома работать хорошо, но сейчас я – тренер "Лады", и мне это нравится.
В "ЛАДЕ" НЕ БЫЛО НИ КРОСБИ, НИ МАЛКИНА
– Ни о чем не жалеете?
– Глупо жалеть о содеянном. "Лада" – это что-то новое для меня. И мне тут интересно.
– Когда на старте сезона она терпела поражения, вы, наверное, прекрасно понимали, что вам предстоит в дальнейшем. При этом вели себя на лавке подчеркнуто спокойно и даже улыбались.
– Принимать команду по ходу сезона это очень трудно. В позапрошлом сезоне я был в аналогичной ситуации, это страшно тяжело. Вот вам пример – даже Крикунов, принимавший участие в создании команды, долгое время с ней работавший, ничего не смог сделать с "Нефтехимиком" после Хейккиля. А у нас еще и отсутствовала возможность усиления. Поэтому это был не лучший для меня вариант. Гораздо лучше начинать с самого начала, вот как сейчас, с предсезонкой. Опять-таки – когда меня назначили, мы начали многое менять, было много поражений, но затем последовало движение вверх. Однако концовку мы все равно смазали. И вот ситуация не очень понятная. Вроде было лучше, а вроде и эта концовка смазанная. И сложностей в работе – уйма. Это же не сложившуюся команду принять типа "Питтсбурга", как у Майка Салливана было. В "Ладе" не было ни Кросби, ни Малкина. Октябрь у нас получился хорошим: провели 12 или 13 игр, набирая в среднем 2 очка игру. Это, кажется, был второй или третий результат в лиге. Не могу сказать, что дело было в физике. На мой взгляд, мы добились этого за счет организации игры.
– А спад в концовке тогда почему произошел?
– Много факторов. Но вот один из них: когда я только стал главным, у нас на тот момент было травмировано 6 человек. Все на длительный срок, и все – из основной обоймы. Маленьких, Бумагин, Крысанов, Магогин, Белов... И мы тем, что у нас осталось, стали давать результат. Пошло дело. Я ведь поначалу ждал паузы на Евротур, как какого-то спасения, а потом уже жалел, что она случилась. Говорил еще помощнику Гизатуллину: "Пока идет – надо играть". Ну а там уже начали возвращаться травмированные, которые номинально сильнее тех, кто играл и побеждал. Но поскольку они были серьезно травмированы, с нами не тренировались, а у нас все это время была куча видеоразборов игр, эпизодов, микроэпизодов. Тренироваться-то особо некогда, игры через день, так что я им показывал, где они ошибаются, что я хочу видеть. Они это ухватили – и пошло. А тут вернулся народ – и все по новой надо объяснять. Правда, проигрывали мы все равно при солидной игре. Докопаться всегда есть до чего, но играли и вправду солидно. В самой концовке много чего было, тот же Масальскис ее чуть смазал, при том, что сумел задвинуть Касутина и стать первым номером.
– Масальскису в принципе свойственна нестабильность.
– Соглашусь, но в прошлом сезоне он сам себя переплюнул в отношении стабильности. Это и по статистике видно. Раньше было как: три-четыре игры, и его нужно менять. Но не в этот раз.
НИКТО НЕ СКАЖЕТ: РАБОТАЙ СПОКОЙНО, ПОПИВАЙ ПИВО
– Насколько мне известно, руководство было не очень довольно концовкой. Почему было решено продлить с вами контракт?
– У меня он изначально был на два года. Спасибо руководству за доверие, но они все же понимали, что изменить многое с того момента, как я стал главным, было почти невозможно. Тем более, в отсутствие усиления.
– Есть ли понимание, что с нынешним составом "Лада", условно говоря, не в состоянии претендовать на победу в Кубке Гагарина?
– Это лучше у руководства спросить. Но ведь понятно, что они хотят выжать максимум из имеющегося. Никто же не подойдет ко мне и не скажет: "Не парься, все хорошо, работай, попивай пиво". Спрос, разумеется, будет. Но я думаю, что наше руководство адекватно оценивает ситуацию.
– Вас вообще не забавляет, насколько расстрельной должностью является тренер в КХЛ?
– А что поделать? Об этом не надо думать, иначе разовьется паранойя. И работать ты не сможешь. Такие уж в этом бизнесе правила. Я, конечно, не забываю об этом, но если все время держать это в голове, начинаешь загонять сам себя в тупик.
– Понятно, что от вас ждут выхода в плей-офф. Это реально?
– Да.
– Уверены?
– А я и не могу ответить по-другому. Уверен.
ШУПЛЕР ХОДИЛ К НУМЕРОЛОГУ. НО ТОТ УМЕР
– Чему вы научились у Юлиуса Шуплера и Пекки Раутакаллио, когда трудились в рижском "Динамо"?
– У Шуплера – больше нехоккейным вещам. Поведению, общению, психологическим моментам. Смотреть на себя со стороны, не пороть горячку. Я не такой сдержанный, как Юлиус. У него первое правило было в отношениях с игроками: это твои пчелки, которые так или иначе будут нести тебе мед. Поэтому он говорил мне, что стоит прикусить язык. Соглашусь, но все время прикусывать язык я не собираюсь. И не делаю этого. Он гораздо опытнее меня был в житейском плане. Интересно даже взглянуть на себя со стороны, узнать, каким я стал сейчас. У Пекки – больше учился хоккейным вещам. Шуплер, еще когда я в "Риге-2000" играл, начал внедрять методики по физиологии, биохимии, брал у нас лактат, смотрел, что у нас с молочной кислотой. Это были такие вещи, о которых у нас никто никогда не говорил. Во всяком случае, там где я бывал. Он все это мне показывал, рассказывал, объяснял. Он заставил руководство купить пульсометры и оборудование для отслеживания функциональной готовности, чтобы мы мониторили команду. И во всем этом он здорово разбирался, какую нагрузку когда команде дать, в методиках восстановления, в искусстве поддерживать форму в течение долгих отрезков, креатин-фосфат – вот это все. Юло был тем, кто ввел меня во все это.
– У него была особая любовь к нумерологии.
– Да, у него был нумеролог, который, к сожалению для него, умер. Но он ничего об этом не рассказывал. Но я знаю, что он к нему обращался. Шуплер даже брал у меня все данные по рождению, но что ему сказал тот нумеролог про меня – не рассказывал.
– Были ли какие-то странные решения по составу? Допустим, он ставил вместе игроков, которые друг другу не очень-то и подходили?
– Ничего такого кардинального не припомню, чтобы "вау, что это вообще"? Сразу после игры – да, у него всегда был с собой блокнотик, где пятерки, имя каждого игрока, рост, позиции, и он переставлял их местами и показывал мне. Вот там бывала сборная солянка. Но проходила ночь, и он возвращал все в привычное русло. Мне кажется, даже я вносил в состав больше не самых очевидных изменений, особенно в первый год. Мне даже помощник Гиртс Анкипанс говорил, мол, ты по какому вообще принципу тут всех расставил? Как мне Раутакаллио в свое время говорил – follow your instincts. У меня просто было несколько связок, а вот третьих нападающих я часто менял. Иногда просто чувство есть – надо поменять. И работает. Хотя в "Ладе" не менял почти. Один раз попробовал – и совсем все посыпалось. Пришлось возвращаться к обычному варианту.
– Что вы все время записываете по ходу игры?
– Не все время. Но эта бумажка – от Шуплера. Я даже подогнал ее под такую форму, какой она у Юлиуса была. Там есть состав, и поначалу всегда что-то можно прикинуть, подумать. Когда игр десять проходит – я вписываю очки по тройкам, немного статистики по микроматчам. Дальше уже команду знаешь и без того хорошо, но что-то по привычке отмечаешь. Там у меня пары записаны, кто и в каких сочетаниях выходит в неравных составах. Но перекидывать кого-то куда-то лучше, если ты видишь, что это того стоит. А не на бумагу ориентироваться. Там есть пометки, на полях всегда можно что-то быстро нарисовать или что-то записать себе конкретное, что сказать команде в перерыве, а не общими фразами оперировать. Записал, пришел в раздевалку и сказал, что нужно поменять, что можно попробовать.
– По Раутакаллио чувствовалось, что это звездный в прошлом игрок?
– Чувствовалось. В свое время наблюдал то же самое у Хельмута Балдериса. Я немножко зацепил те времена, когда он начал тренировать, хотя и быстро закончил. Их обоих очень раздражало, когда кто-то не мог исполнить элементарные вещи. Для них-то это – раз плюнуть. И я потом как-то у Пекки спрашивал: "Твои ожидания по уровню как-то совпали с реальностью?". Он фыркнул и сказал: "Вообще нет". Он мне говорил: "Я не учитель, а тренер". Но в КХЛ это не проходит, не работает. Приходится и тренировать, и учить. Ты вот им нарисовал схему, туда-сюда, но они этого не понимают. Мы начали выходы из зоны его наигрывать – так они, мне кажется, в жизни этого не делали.
Я – ОТНОСИТЕЛЬНЫЙ ЕВПРОПЕЕЦ
– Правда ли, что Шуплер любил делегировать полномочия, а Пекка – в основном работал сам?
– Я б так не сказал. Шуплер – хитрый. Он меня сам учил: "Арчи, ты должен работать так, чтобы любой человек, в том числе из ассистентов и персонала, чувствовал, что он при деле". То есть мнение-то мое он спрашивал, и это как бы приятно, но свое у него при этом всегда было. Общались, разговаривали, обсуждали, но у него все равно всегда был свой план. Какие тренировки, что делать, какой набор упражнений. Спрашивал, что как, но в то же время он всегда всем руководил. Вот Раутакаллио мог ничего не спрашивать. Я где-то на него похож. Потому что он ненавидит проигрывать и воспринимает поражения на свой счет. Есть злость на себя, а она не может быть конструктивной. Ты ведь трезво не думаешь. Почему так, что предвещало, и так далее. Что-то ведь объективное всегда можно найти. И не только "я" проиграл. У него такое было, и вот у меня так же. Меня распирает. Мне нужно время, чтобы я успокоился и начал нормально думать. И меня желательно не трогать, я сам с собой разберусь. Мы, кстати, продолжаем общаться и с Пеккой, и Юло.
– Я слышал байку, что в "Ладе" хотели тренера-европейца, поэтому взяли вас.
– Ну, я, конечно, относительный европеец. Все то же, только вид сбоку. Да еще и по-русски сносно говорю и все понимаю.
- Помните чемпионат мира-2000, победу сборной Латвии над сборной России?
– Я не считаю, что в ней участвовал, так, присутствовал, изредка выходя на лед. Конечно, помню. Тем более что на следующий день по радио объявили, что у меня обнаружен допинг, я пребывал в глубоком шоке. Ведь я проходил допинг-контроль после игры с Россией. Оказалось – какая-то ошибка.