Георгий Гелашвили — один из самых колоритных вратарей КХЛ. Челябинский воспитанник играл в первом финале новой тогда еще лиги, когда его «Локомотив» уступил в седьмом матче казанскому «Ак Барсу». Затем Гелашвили два года подряд останавливался в шаге от решающей серии Кубка Гагарина: в сезоне-2009/10 с железнодорожниками и в сезоне-2010/11 с «Магниткой». Ему точно есть что рассказать детям о своей насыщенной карьере. Во время беседы меня поразила память Георгия. Он в подробностях вспоминал истории, которые произошли много лет назад.
Гелашвили завершил карьеру после сезона-2018/19, а спустя некоторое время вернулся в Челябинск и вошел в тренерский штаб молодежной команды «Белые Медведи», где взял на себя работу с вратарями. Сейчас Георгий — старший тренер вратарей всей системы «Трактора». В большом интервью «СЭ» он рассказал о своих обязанностях, работе с голкиперами, важности тренера вратарей, начале карьеры в Казахстане, игре за «Локомотив» и «Металлург», давних мечтах и любимом хобби.
Стычка с тафгаями
— Вы запомнились магнитогорским болельщикам стычкой с Джереми Яблонски. Наверное, не любите вопросы про эту историю?
— А что значит «не любите»? Она была в моей жизни, не отказываюсь от нее. Если есть вопросы — пожалуйста.
— Помните, что сказал вам Джереми, когда заехал во вратарскую и схватил за шлем?
— Он призывал драться, а я ответил ему на английском: «Почему ты не дерешься с Саймоном?» Крис Саймон ведь не признавал их. Они не тафгаи. С ним они знали свое место. Они ездили и били тех ребят, которых никогда не учили драться на льду. Проявляли и показывали свою слабость. Честно сказать, они толком даже кататься не могли. Приезжали, запугивали все команды — вот и весь хоккей.
— Денис Хлыстов мог бы навалять Бреннану?
— Денис никогда бы не отступил. Парень с характером. Тогда и Сергей Федоров пошел заступаться. Знаете, та ситуация повлияла на команду. И лично на меня, и на парней. Приятного мало. Моя игра стала хуже после этой истории. Потом уже в команде началась перестройка.
— В том сезоне «Металлург» пригласил финна Ари Ахонена, которому доверяли больше, чем вам.
— Они и приглашали его на роль первого вратаря. Тогда я говорил руководству «Магнитки», что перейду в другой клуб после расторжения контракта. Они согласились, во мне была заинтересована другая команда. После арбитража мою зарплату снизили на огромную сумму. Это мои деньги, которых я достиг, выходя на высокий уровень от сезона к сезону. Да, у меня сложился один неудачный чемпионат. В «Металлурге» сменились тренер и генеральный менеджер, у которого было свое видение. Я и предложил расторгнуть контракт и разойтись. Но меня оставили в Магнитогорске, уменьшив соглашение на большую сумму. В плей-офф с Полом Морисом, когда у Ари начался спад, играл опять же я. Сложная ситуация. У Пола было свое видение. Морис и Том Баррассо — легенды и большие профессионалы. Многое почерпнул в работе с ними. Все тренировки проходили с высокой интенсивностью. Вы же помните, что в сезон-2012/13 начался локаут?
— Конечно.
— К нам приехали Малкин, Гончар, Кулемин, Райан О'Райли. Райан — один из сильнейших центральных, с которым я играл. Если бы энхаэловцы остались до конца сезона, конечно, у нас было бы больше шансов выиграть кубок. Кстати, Гончар — тоже воспитанник Виктора Михайловича Перегудова. Когда мы росли, Гончар, Назаров, Мезин были примером для нас.
— Что испытываешь, когда оказываешься в одной команде с кумирами детства?
— Это потрясающие эмоции. О времени в Магнитогорске вообще только хорошие воспоминания. Мы были очень близки к кубку, когда проиграли в полуфинале Уфе. Мы понимали, что в финале нас бы ждал «Атлант». При всем уважении к ним, скрытый финал того плей-офф — это «Металлург» — «Салават Юлаев».
Контролирует всех вратарей системы «Трактора»
— У вас необычная должность для клубов КХЛ — старший тренер вратарей системы «Трактора». Расскажите о ваших полномочиях.
— Моя обязанность — полный контроль вратарской системы в клубе. Я слежу за всеми голкиперами вплоть до детской школы. В каждой команде — ВХЛ, МХЛ, КХЛ — и в школе у нас есть тренеры вратарей. Все они должны понимать, как работают голкиперы нашей системы. Все процессы, которые происходят на льду, контролирую я. У меня полная база по всем вратарям системы «Трактора», которую я составляю с этого сезона, — от голкиперов главной команды до ребят по школе, которые играют на финале России. Сейчас это 2007 год рождения.
— Что входит в базу? Прежде всего статистика?
— Это только один из ее компонентов. У меня есть психологический портрет каждого вратаря, есть статистические отчеты, характеристики роста и веса. База отражает наше понимание, каких вратарей мы хотим видеть, какие навыки нужно тренировать. Всех тонкостей раскрывать не буду, но в базе фиксируются и дополнительные плюсы, помогающие вратарю в развитии.
— Эти плюсы не имеют отношения к хоккею?
— Они скорее физиологические. Например, природные качества: габаритный вратарь или нет. Посмотрите на НХЛ, какие там играют вратари.
— Почти все выше 190 см.
— Да-да. Это большое подспорье для вратаря. Но мы ни в коем случае не отказываемся от менее габаритных ребят. У ребенка есть переходный возраст, когда нужно время и когда организм входит в стадию активного роста. Нельзя сильно перегружать спортсмена в этот период, чтобы дать ему развиться и вырасти.
— Вернемся к системе.
— Ее смысл в единой философии всех вратарей — от главной команды до детской школы. Чтобы вратари при переходе на новый уровень представляли, как надо работать и что с них будут требовать. Нет такого, что тренер в школе говорит одно, а тренер в первой команде — другое. Создание единой методики — моя прямая обязанность. Естественно, это занимает практически все мое время. С утра работаю с «Трактором», по возможности переключаюсь на «Челмет», молодежную команду и школу. Провожу собрания с тренерами, готовлю все материалы. Очень сложно было начать этот процесс. Все аспекты нужно было донести до тренеров. Требовалось обязательное присутствие на всех матчах трех лиг, разбор игр с тренерами вратарей.
— Вы один занимаетесь разработкой этой системы?
— Мои помощники — тренеры вратарей каждой команды. Больше никого нет. Самое главное, что руководство клуба и главный тренер понимают, что мы хотим делать. Все мои предложения выслушиваются и правильно воспринимаются. Мне оказали полное доверие, за что я очень благодарен клубу. И мы уже сейчас можем отследить результат. Если взять все статистически данные, в каждой вертикали наши вратари входили в топ-5. По ходу своей карьеры я получал опыт, как работают другие клубы. Многое я почерпнул и привнес, составляя эту базу. Мне очень помогает Симо Вехвилайнен. У нас похожее видение многих аспектов. Долгое время мне довелось работать с финскими специалистами, но нельзя отнять и тот опыт, который получил от российских тренеров. Вратарь состоит из нескольких пунктов. Каждый из них нужно отслеживать и понимать, на что и в какой период он способен. Как он выдерживает психологическое давление, как играет в решающих матчах, как он готов к физическим нагрузкам — и это лишь малая часть того, что мы используем.
— Как в клубе поняли, что такая система необходима?
— Когда я пришел работать в «Трактор», в молодежной команде вообще не было тренера по вратарям! Ребята были предоставлены сами себе. Школа выпускала парней, но после школы мы теряли три года на уровне МХЛ. Теряли ребят, которых в этот промежуток нужно развивать. Терялось то, что закладывалось в школе. Когда я стал тренером по вратарям в «Белых Медведях», руководство просило наблюдать за школой. Сейчас, на новой должности, это уже входит в мои прямые обязанности. Тренер команды МХЛ также просматривает матчи школы, чтобы понимать, кого и когда ждать. Ребята должны чувствовать, что за ними наблюдают.
— Работаете, наверное, «24 на 7».
— Не прям уж «24 на 7». В прошлом сезоне по графику у меня было четыре выходных. Отдыхать особо не получалось, потому что приходилось выстраивать всю базу. Сейчас работается легче — уже есть понимание, как это должно работать. Сложнее было выстроить всю систему и передать ее всей вертикали.
— Вы сказали про четыре выходных, но по энтузиазму, с которым вы рассказываете о работе, это вряд ли вас сильно огорчает.
— Однажды прочитал фразу, которую запомнил на всю жизнь. Счастье — это когда утром хочется на работу, а вечером — хочется идти домой. Если отталкиваться от этих слов, я — счастливый человек. Занимаюсь любимым делом, у меня замечательная семья, по которой я скучаю, и вечером спешу домой. А утром еду заниматься любимым делом.
— Как выстроены ваши взаимоотношения с Симо Вехвилайненом? Кто кому отчитывается в работе?
— У нас с Симо полное взаимопонимание. Финская система мне близка. А отчетность? Обо всех деталях я рассказывать не могу. По истечении определенного промежутка времени мы собираем статистические данные. Подготовленные отчеты показывают слабые места вратарей, куда они чаще всего пропускают. Отследив это, каждый тренер вратарей должен отрабатывать эти моменты. А в конце сезона собираются общие базы по вратарям: и в КХЛ, и ВХЛ, и в МХЛ, и в школе, но там не так углубленно анализируются данные. Мы только начинаем внедрять постепенно аспекты. У школы есть понимание, как мы работаем, — это основное.
— Вы можете выйти и потренировать Романа Вилла или Эмиля Гарипова?
— Я каждый день на льду. Могу работать с любым вратарем нашей системы, но тесно не вхожу в контакт. Есть четкая грань, которую я не переступаю. Каждый специалист несет ответственность. Я же только помогаю им. Есть, конечно, и нюансы. Могу поработать на дополнительной тренировке с молодыми вратарями, но персонально ни к одному голкиперу подходить не буду. Это изначально было моим четким представлением. Если будет вклиниваться дополнительный человек, могут возникнуть сложности.
— Есть мнение, что иностранные специалисты любят переучивать российских вратарей. Иногда это заканчивается печально. Симо — не из таких?
— Нет. У нас есть четкое понимание работы. Возьмите Доминика Гашека — это величайший вратарь, который играл в своем стиле. Зачем ломать то, что у человека получается? Ты должен только добавлять и улучшать.
— Когда играли, сталкивались с тренерами, которые хотели вас переучить?
— Да, было такое. Сталкивался с разными специалистами. Когда я развивался и рос, не везде были тренеры по вратарям. Я все-таки убеждал тренеров, что мне так удобнее, и объяснял почему. Всегда нужно аргументировать свою позицию. У тренера свое видение — и если ты хочешь что-то изменить, нужно донести это до тренера. Без аргументов тебе придется согласиться с ним. А если ты убедишь, что твое предложение работает, и докажешь это результатом, разговор будет другим.
— Согласны, что тренер вратарей должен выстраивать более дружеский контакт с голкиперами, чем, например, тренер по атаке с нападающими? Психология для вратарей намного важнее, особенно если говорить об уже состоявшихся голкиперах.
— У каждого тренера свой подход. Кто-то работает на полном контакте, кто-то — на дистанции, кто-то — на диктаторском, кто-то — на дружеском. Мое видение работы — полный контакт со всеми. Мы можем общаться, разговаривать, но должно быть четкое понимание, что войдя во дворец, ты работаешь на сто процентов. Доверие и уважение тренерского штаба зависит от твоей работоспособности. Если человек воспринимает доброту за слабость, нужно объяснять, что это так не работает. Если не воспринимает и все выполняет, меня это радует.
Менеджеры недооценивают роль тренера вратарей
— Вы очень тепло отзывались о тренере Илари Някеле, с которым работали в «Локомотиве». Какой формат работы был у него? Диктаторский?
— Нет-нет. Все финские специалисты, с которыми я сталкивался, работали на полном контакте. Помните, у меня было очень слабое начало первого сезона в «Магнитке»? Когда перешел из «Локомотива» в «Металлург», со мной мало работали. Пока к команде не присоединился Ари Хилли. К концовке чемпионата я набрал форму. Очень легко оценить прогресс вратаря. Без тренера голкипер может провалиться. А диктатуры не было ни у кого. Всегда находили взаимопонимание, работали с взаимным уважением.
— Помните сезон, когда в «Локомотиве» по ходу регулярки отказались от тренера вратарей? Вы поняли, почему руководство так решило?
— Честно, никогда не задавал вопросы об отношениях руководства и тренеров. Приняли решение — и все. Большой профессионализм тренеров в том, что они не разглашали причины, не говорили о проблемах и не переходили на личности. До сих пор не знаю, почему тогда перед плей-офф убрали Кари Хейккиля, а Някеля уволили еще раньше.
— Правда, что Илари консультировал вас дистанционно в плей-офф?
— Нет-нет, но мы остались в дружеских отношениях. Он сейчас тренирует в Германии. Общаемся по профессиональным моментам, поздравляем друг друга с днем рождения. Когда меня назначили в «Трактор», он написал мне: «Очень рад, что ты работаешь в хоккее. Всегда открыт для вопросов». А консультировать дистанционно очень сложно, хотя он знал всех вратарей. Отмечу еще один важный фактор. Для вратаря очень непросто заходить в новую команду и работать с новым тренером.
— Менеджеры не всегда придают значение кандидатурам тренера по вратарям.
— Осуждать никого не могу, но это — одна из ключевых позиций в команде. Голкипер — важное звено успеха, и тренер по вратарям должен знать о них все. Человек должен находиться в полном контакте, работать 24 часа в сутки. Помимо технических, физических и психологических нюансов, нужно знать его состояние вне льда. У всех возникают разные проблемы. Кто-то остался в новом городе без семьи, кто-то прилетает из-за границы. Все эти моменты тренер должен анализировать.
— Вы рассказывали, что сами позвонили в «Трактор» и предложили свои услуги тренера.
— Так и было. Пришел к руководству с четкой идеей, что у молодежной команды должен быть тренер по вратарям. Объяснил то, что мы с вами обсуждали в начале беседы. Руководители два дня думали и потом позвонили: «Георгий, мы хотим видеть вас в нашей системе».
— Позвонили именно в «Трактор» потому, что Челябинск — родной город?
— У меня всю жизнь были варианты переехать в другие города, но всегда тянуло в Челябинск. Всегда хотелось домой. Сейчас семья, дети, работа и город — все доставляет удовольствие.
Не хочу, чтобы сын был вратарем
— Во время игровой карьеры вы говорили, что Гелашвили на льду и вне его — это два разных человека. Сейчас вы изменились?
— Да. Близкие люди так говорят мне, что изменился очень сильно. Порой не хватает тех эмоций. Прошло много времени. (Вздыхает.) Тяжело принять тот факт, что карьера остановилась. Очень сложно сделать следующий шаг. Многие спортсмены не находят себя. Пройти весь этот путь — дорогого стоит. Он розами не усыпан. Очень тяжелый момент в психологическом плане. Важна поддержка семьи, родственников и друзей. Но только — настоящих. Когда ты играешь в хоккей, у тебя много друзей. А когда заканчиваешь — хватит пальцев одной руки, чтобы сосчитать тех, кто остался. Друзья и семья мне очень сильно помогли и помогают!
Со слов родных и близких, я изменился — это факт. А на льду и вне льда были два разных человека. Меня так обучали. Наш первый тренер Виктор Михайлович Перегудов говорил: «Перед боем спокоен, в бою лют, после боя ласков». Благодарен Богу, что он работал со мной. Он — второй отец для всех, кого он воспитывал. Сейчас мой сын пошел в хоккей. Хочу, чтобы он смог воспитать его и выпустить. В первую очередь даже как человека, а не хоккеиста. Понимаю, что профессионально играют не все, но те человеческие качества, которые воспитывает тренер, пригодятся ему в будущей жизни. Советы Виктора Михайловича очень помогают. Дай бог ему здоровья.
— Сын играет в воротах?
— Нет, категорически нет. Это очень сложная профессия. Всю жизнь ты несешь ответственность за весь коллектив. Твои ошибки будут обсуждать и осуждать тебя за них. Сначала партнеры начинают говорить, что ты пропустил легкие шайбы, потом родители игроков, болельщики и так далее. Вся жизнь под давлением. Сын у меня только начал заниматься. Пока не определился, нападающий или защитник. Ему нравится забивать, он получает удовольствие от хоккея. Он сам хочет тренироваться. Заставлять ведь никого нельзя — ребенка нужно направить: привести на хоккей, показать его по телевизору. Заинтересуешь — и ребенок сам будет развиваться через игру.
— Разве никогда не хотелось надеть папин шлем и выйти на лед?
— Дети еще слишком маленькие, они только начинают осознавать, что папа играл в хоккей. Но они знают, что я — тренер, ходят на хоккей, смотрят.
— Может, через пару лет скажет: «Хочу в ворота и все!»
— Возможно. Если такое будет, то сыграет в воротах. Детство ведь бывает один раз.
— Стереотипное представление вратаря — спокойный, безэмоциональный человек. Правильно понимаю, что вы — антагонист этого стереотипа?
— Отвечу так: если бы у меня был другой характер, я бы никогда не прошел свой путь. Скорее всего, остановился бы на начальном этапе. Мое видение: нужно отдаваться каждый раз на максимум.
— Как учились контролировать импульсивное состояние, чтобы эмоции не мешали игре?
— Это зависит от ситуации и работы с тренерами. Эмоциональность может быть с тобой, но ты ее не проявляешь. Она с тобой, она внутри, но никто этого не видит. У хладнокровных людей иногда нужно зажигать глаза. В определенных ситуациях человек должен загореться и понять, идет ли он дальше или его все устраивает. Это работа тренера. Ты должен объяснить, поговорить. Когда видишь, что вратарь очень заряжен эмоционально, тренеру нужно его притормозить, чтобы вулкан не выплескивался. Этот баланс выдерживает тренер.
— Вы любили подсказывать партнерам, общались на площадке. Всегда были таким на льду?
— С самого детства. Причем европейские и североамериканские вратари всегда разговаривают на льду. Для всех было открытием, что я подсказывал партнерам. На самом деле, это очень облегчает работу.
— Научиться подсказывать можно только через практику?
— Это должно закладываться с детства. Тренерам надо учить разговаривать детей на льду. Повторюсь, это очень облегчит работу. В тренировочном процессе мы просим, чтобы вратари и защитники разговаривали. Помню, что большинство защитников, с которыми я играл, просили, чтобы я подсказывал им. Кто-то впадал в панику, а кто-то использовал эту информацию.
Броски Мозякина и Овечкина — исключения из правил
— Вы часто говорили, что нет бросков, которые невозможно отбить. До сих пор так считаете?
— Конечно.
— А как же броски Мозякина или Овечкина? Они словно рукой кладут шайбу в открытый угол.
— Они сложные, но их же можно поймать. А как Василевский ловит шайбы из-за спины? Он же как-то их ловит!
— Это скорее исключение из правил.
— Так и Мозякин с Овечкиным — исключения из правил. Но на любое исключение надо составлять свое правило.
— От Мозякина на тренировках много пропускали?
— Да, но когда он играл в «Атланте», а я в «Локомотиве», мы всегда их проходили.
— В чем сложность броска Мозякина?
— Он показывает движение руками, а после может доворачивать шайбу. Как будто она у него в руке. Мозякин хорош во всех играх. Играем в теннис — он может тебя обыграть. В баскетбол — обыграет в баскетбол. В футбол — в футбол, в карты — в карты. Сергей — уникум спорта. Ко всем играм подходит с интересом, и со стороны видно, что это дается с легкостью. Все же знают, куда он бросал, но есть нюансы. Он мог в процессе броска менять траекторию полета шайбы. Пока она идет по крюку, он доворачивал ее.
— Часто слышим, что хоккей меняется. А что с вратарским стилем? Как он менялся, на ваш взгляд?
— Каждая система своего времени устанавливала моду на стиль голкиперов. В 1980-е и 1990-е годы вратари больше играли на ногах, практически не опускались. С 2000-х Гашек ввел систему, когда играл в смешанном стиле: ложился, кувыркался. Потом начали больше играть на щитках, в реверсе. Ценились более габаритные вратари. Сейчас все стили перемешались. Время диктует требования для вратарей. Но каждый остается индивидуальностью. Кому-то удобнее перемещаться на коньках, кому-то — на щитках.
— Мне кажется, сейчас вратари стали более унифицированными и похожими друг на друга.
— Есть такое. Многие тренеры работают с одной базой и стараются давать ее вратарям. Но важно оставаться собой и развиваться.
Убежал из Казахстана в «Трактор»
— У вас насыщенная игровая карьера, но самая крупная победа состоялась аж в 2006 году, когда с карагандинским «Казахмысом» вы выиграли чемпионат Казахстана. Помните тот успех?
— У меня много побед на разных уровнях. Чемпион России еще по школе, чемпион Казахстана, со сборной мы выиграли Кубок Карьяла. Единственное — с «Локомотивом» не получилось взять Кубок Гагарина. Получается, только серебро КХЛ. Если разделить эти этапы, везде я признавался лучшим вратарем. Но я только поставил запятую в списке целей. То, чего нам не хватило с «Локомотивом», и есть моя мечта.
— С вами тогда играл Андрей Тарасенко, который и завершил карьеру в «Казахмысе». Можно назвать его дядькой-наставником той команды?
— Конечно, он раскрыл мне многие нюансы. Объяснил, что есть эмоциональные тренеры, которые шумят и ругаются. И если у них есть претензии к тебе, нужно исправляться, либо тебя обменяют или уволят. А есть закрытые тренеры. Ты не знаешь, что он думает, и в один прекрасный день ты можешь не найти свою фамилию в составе. Он передал мне много жизненного опыта. Помню, тогда его сын приезжал играть за Новосибирск против Караганды. А за Караганду играли Коршков, Михайлис, Яковенко. Сейчас они выросли — время моментально пролетело. Они росли на моих глазах, а сейчас все — топовые игроки.
— В Казахстане, куда вы поехали в 19 лет, вам спасли карьеру. Не боялись, что история с их командой затянется и вернуться в Суперлигу будет сложно?
— Нет. Я просто хотел играть. Поехал вторым вратарем, потому что у меня не было других вариантов. Через шесть лет я стал лучшим голкипером КХЛ.
— Вы же еще ездили на сборы в пермский «Молот».
— В Пермь я поехал уже из Казахстана. После сезона в Караганде на меня вышел «Молот». Пермяки как раз перешли в Суперлигу, и Виктор Постников пригласил на просмотр. Он предложил мне остаться третьим вратарем, но я попросился уехать, чтобы играть.
— Как «Трактор» вышел на связь, когда вернул вас в команду?
— Ох, это невероятная история. Арбитраж, суд с «Казахмысом».
— Они не хотели вас отпускать?
— Нет.
— Но вы хотели в «Трактор»?
— Да, у меня была такая договоренность. Мы играли четыре стыковых матча с «Трактором». В первой игре я не сыграл, и мы уступили 2:7. Вышел на вторую — выиграли 3:2 в овертайме. Поехали в Караганду. Первую уступили 0:1, а вторую выиграли 4:1. После матча спускаюсь в раздевалку, и Геннадий Федорович Цыгуров говорит: «Никуда не подписывайся, мы рассчитываем на тебя». А я просто промолчал.
Прождал все лето, никто мне не позвонил, — и поехал в Караганду. А сотовые тогда только-только появлялись. Мы были с командой в Евпатории, на Украине. Супруга позвонила и сказала, что меня ищет «Трактор». Говорю ей: «Какой «Трактор»? У меня уже есть контракт». Она дала мне номер, и я с телефонного автомата звонил Геннадию Федоровичу. Он говорит: «Я знаю, что ты не хочешь к нам переходить». А я, наоборот, очень хотел играть в Суперлиге, и тем более дома. На его слова вернуться ответил, что у меня контракт. Цыгуров возразил: «Этот вопрос будут решать менеджеры». Я подошел к главному тренеру Караганды Анатолию Зиновьевичу Картаеву и сказал, что хочу уйти. Он ответил категорически: «Нет». Тогда я решил убежать с базы. Позвонил еще раз Геннадию Федоровичу, и он произнес золотые слова: «Я смотрю, ты какой-то нерешительный молодой человек. Я тебе один раз сказал, что все вопросы будет решать генеральный менеджер».
— Доходчивое объяснение.
— Я пошел в номер, собрал вещи и поехал в аэропорт. В Екатеринбурге меня встретила супруга, а на следующий день уже бежал кросс с «Трактором». Конечно, вся процедура затянулась. Арбитраж, суды, личное присутствие в Москве. Четыре игры на старте регулярки я пропустил, а первый матч в Суперлиге провел с «Нефтехимиком». Юность, исполненная мечта — приятные воспоминания. Первый гол в Суперлиге мне забил Денис Соколов.
— В сезоне-2006/07 в «Тракторе» играл американский вратарь Чад Албан. Расскажете про него?
— Он был в «Нефтехимике», потом перешел к нам. Мы находились в зоне плей-офф, шли на 14-м месте, хотя вся пресса написала перед началом чемпионата, что «Трактор» вылетит. Это стало хорошим вызовом для меня. Многие говорили, что команда вылетит и что все спишут на меня. Но меня ничего не останавливало. Если у тебя есть цель — надо идти к ней. Лучше попробовать, споткнуться и снова встать, чем не попробовать и всю жизнь жалеть. Руководство подписало Чада Албана, и мы откатились на 17-е место. Потом вызвали меня, сказали, что надо выигрывать и оставаться в элите. Мы и остались в Суперлиге. На тот момент было много иностранных вратарей. «Закон Владислава Третьяка» сильно помог заиграть российским голкиперам. Сергей Бобровский получил шанс в Новокузнецке, «Локомотив» выбрал путь развития с Семеном Варламовым.
— Самое интересное, что иностранцы тогда были далеко не лучшего уровня.
— Полностью согласен. Я не говорю, что надо полностью отказываться от легионеров. Но и задвигать своих парней, которые ничем не уступают, а зачастую даже превосходят иностранцев, точно нельзя. Голкиперы-легионеры необходимы для здоровой конкуренции.
После финала с «Ак Барсом» впервые попробовал энергетик
— Согласны, что переход в «Локомотив» — ключевой и поворотный момент в вашей карьере?
— Да. Тогда у меня было 12 предложений из разных клубов. «Локомотив» привлек очень четкой системой. Созданы все условия для работы и роста. Все устраивало, но потом не продлил контракт. Снова арбитраж, суд. Через год ребята разбились. Царство им небесное.
— Как справились с нагрузкой в первом сезоне за «Локомотив», когда сыграли 50 матчей в регулярке, 19 в плей-офф?
— Кари Хейккиля доверял мне. Это очень помогло. У Хейккиля был следующий подход: он смотрел, как я готов, а не кто я и откуда. Тогда ведь я пришел из Высшей лиги. Ходили байки, что тренер вратарей уволился, посмотрев на меня.
— Серьезно?
— Это шутка, конечно. У нас с Юсси Паркилой хорошие отношения.
— Раскройте секрет Карри Хейккиля. Он ведь создал из «Локомотива» настоящую семью.
— У меня очень хорошие воспоминания о нем. Вспоминаю его как родного человека. Последний раз виделись с ним в Казахстане. Он работал в Караганде, я приехал из Астаны специально встретиться с ним. Поужинали, пообщались. Когда я завершал карьеру, была возможность сыграть за Караганду, где он тренировал, но разошлись по нюансам. Единственное сожаление о работе с Хейккиля — то, что мы не выиграли с ним кубок. Он так находил подход к каждому хоккеисту, что я был готов выходить на лед без формы и шлема, лишь бы поймать эту шайбу.
— Сколько ночей не могли уснуть после проигранного «Ак Барсу» финала-2009?
— Было странное состояние. Психологически не было ни паники, ни душевного расстройства. Но не было и сна. По прилете домой поспал час или два. На следующий день — еще час-два. Причем ты вроде спишь, но мозг не отключается, и слышишь, как едет машина, что происходит на улице. На третий день поехали с супругой в Челябинск на машине. Возле Уфы начал отключаться. Тогда я первый раз в жизни энергетик попробовал. Банок пять выпил, приехал — и все равно не спал. Потом отрубился и спал сутки. На протяжении трех дней не было нормального сна.
— Самоанализ проводили после финала? Копались в себе?
— Нет, смысл? Это была моя мечта. Выходил на решающую игру с мыслью победить и показать все, что умею. А Бог уже рассудит. Если копаться в себе, ничего хорошего не будет. Но я еще не остановился, как уже говорил.
Хейккиля спас жизнь
— Правда, что инициатором вашего перехода в «Магнитку» выступил лично Карри Хейккиля?
— Он разговаривал с руководством Магнитогорска. Точно не знаю подробностей, но слышал, что никого кроме меня он не хотел видеть. Получается, что Хейккиля спас мне жизнь. Еще важно, что когда мы дошли до финала с «Локомотивом», переиграли в полуфинале как раз «Магнитку». С Мезиным и Проскуряковым, Мареком, Чистовым, Гусмановым — вся команда на подъеме.
— Хейккиля позвал в Магнитогорск классных финских легионеров: Нискалу, Аалтонена, Кукконена. Лассе — боец, которых можно поискать, согласны?
— Да, настоящий боец и душевный человек. Аалтонен — невероятный талант. Нам было необходимо время, чтобы притереться. Да и я в начале чемпионата играл очень слабо. У меня началась ностальгия, появилось желание вернуться в «Локомотив». Вроде дом рядом, но ты не можешь туда поехать. Для этого и нужен тренер по вратарям, чтобы помочь психологически. Та команда была очень сильной. Не знаю, почему в клубе начались обновления. Нам надо было дать еще год. После того сезона я мог перейти в другой клуб. Не скрою, меня хотел видеть «Трактор». Я приостановил переговоры с Валерием Константиновичем Белоусовым, потому что тогда шел плей-офф. Мы же тогда уступили 0:1 Уфе в седьмой игре полуфинала...
— Да, Владимир Антипов забил.
— А Кирилл Кольцов отдал пас. Кольцов признавался, что это одна из сложнейших серий в его карьере. Потрясающая серия.
— Как, кстати, дела у Кирилла Кольцова?
— Он работает тренером в «Толпаре». Прошел школу, теперь в молодежной команде. Получает удовольствие от новой работы, к которой, как и мне, было непросто привыкнуть.
— Какая серия оставила больше разочарований: полуфинал с «Локомотивом» против МВД или с «Металлургом» против «Салавата Юлаева»?
— У меня было три года разочарований. (Улыбается.) Три раза мы уступали в седьмых матчах. Дважды 0:1 и 1:2. Забили один гол за три игры.
— У меня перед глазами момент, как Олег Кваша в седьмом матче с Уфой не реализовал выход один на один.
— Попал в перекладину, да. Олег вышел с удаления, мы отстояли в меньшинстве.
Ответ Гелашвили прервал звонок Симо Вехвилайнена. Георгий объяснил ему, где он, и сказал, чтобы Симо поднялся в пресс-центр. Финн присоединился к нашему разговору. Меня очень впечатлило, как Георгий свободно владеет английским.
— У вас хороший английский язык, — говорю Георгию.
— Это опыт, который получаешь по ходу карьеры. В «Локомотиве» работал с Някелем. Он разговаривал на русском, а я — на английском. Мы научили друг друга языкам. Потом он пел российский гимн, когда работал в Уфе. А я начал немного говорить на английском. Это очень помогает. Сейчас я говорю Симо, что он должен общаться на русском, а я — на английском. Он очень хорошо понимает наш язык.
Родственники жалуются, что редко приезжаю в Грузию
— Когда вы последний раз были в Грузии?
— Каждый год я езжу к отцу на могилу. Как раз с того скомканного сезона началась неприятная полоса: разбился «Локомотив», потом умерли дедушка и отец, позже — другие близкие люди. Очень сложный период в карьере, но я никогда не списываю спад на это. Как учил Геннадий Цыгуров: нельзя оправдываться, а нужно всегда идти вперед. Сейчас родственники жалуются, что слишком мало времени провожу в Грузии. Приезжаю на четыре дня и обратно. Добираться стало очень сложно, нет прямых рейсов. Бабушке недавно исполнилось 95 лет, дяде — под 70. Все ждут, когда я приеду на дольше — на месяц, на два. Я объяснял, что пока играю в хоккей, позволить такого не могу. А как закончу — буду приезжать чаще. Но как стал тренером, времени еще меньше. Пока играл, оставался дней на 10. А сейчас — только на четыре. Тренерская карьера отнимает еще больше времени.
— Вы рассказывали, что хотели восстановить старый автомобиль своего деда. Получилось осуществить эту мечту?
— Нет. Так и стоит в гараже в Челябинске.
— Чем примечателен этот автомобиль? Что за марка?
— ВАЗ-2102 желтого цвета — это первая машина, подаренная мне дедушкой. Лет 20 уже стоит в гараже. Мечта осталась, автомобиль остался, но пока руки не доходят.
— Откуда такая любовь к советским автомобилям?
— А у меня любовь ко многому советскому. Я родился в то время, жил и рос в стране, где не было границ между государствами. Может быть, в чем-то мы и уступали, но наше производство было на хорошем уровне по тем временам. Мы и космос осваивали, и в электронике достигали успехов. Нельзя забывать свою историю и свои корни — где ты родился и с кем ты рос.
— Грузинские корни проявляются в вашем характере?
-Конечно. Грузины — очень открытые, эмоциональные, добрые и гостеприимные люди. Мне всегда хорошо в Грузии. Я приезжаю домой. Там мой дом, как и в Челябинске. Я не отделяю Грузию от России.
— Могли ли вы сыграть за сборную Грузии?
— Да, причем уже после окончания карьеры. Мы на связи с тренером сборной Роландом Сванидзе. Когда Грузия вышла во второй дивизион, они собирали команду. Говорили, что ты еще можешь сыграть. И желание было. Когда я только начинал карьеру, все с ухмылкой относились к хоккею в Грузии. Мол, такого никогда не будет. А сейчас — ребята играют, прогрессируют, строят стадионы. Хоккей развивается и продвигается на юг и восток. Скоро вот будет выставочный матч в ОАЭ.
— Если вам сейчас позвонят и предложат сыграть, согласитесь?
— Нет-нет. У меня сейчас даже есть возможность, но если выходишь на лед, надо показывать результат. А я последний раз катался во всей форме год назад.
— Не тянет в ворота?
— А времени просто не хватает.
— Знаю, что вы очень любите рыбалку. Похвастаетесь летним уловом?
— Мне больше нравится зимняя рыбалка. К летней отношусь без особого энтузиазма. Мне нужна зимняя атмосфера. Ходим на рипуса, на сига. Рипус клюет ночью, на глубинных озерах, где глубина больше 30 метров. Зимняя рыбалка — сложный процесс: тебе нужно все расставить, подготовить. Симо, кстати, тоже был на такой рыбалке.
— И как вам? — спрашиваю Симо.
— Холодно, но опыт очень классный.
— Да-да, — подхватывает Георгий. — Палатка, газ, освещение. Нужна обязательно подходящая компания. Это получается редко, но эмоции потрясающие.
— А что с уловом?
— Рыба некрупная, ее ловить сложно. Оценивается количество. Около 45 штук получалось поймать — это рекорд. А бывает, сидишь всю ночь, ждешь-ждешь — и только две-три штуки. Мы с дедом всегда ездили на зимнюю рыбалку. Теплые воспоминания и непередаваемая атмосфера.
Георгий Гелашвили
Вратарь
Родился 30 августа 1983 года в Челябинске.
Воспитанник челябинского «Трактора».
Игровая карьера: «Трактор-2», (Первая лига, 1999/00), «Трактор» (Высшая лига, 2000-2002), «Казахмыс» (Высшая лига/чемпионат Казахстана, 2003-2006), «Казахмыс-2» (Первая лига, 2005-2006), «Трактор», (2006-2008), «Мечел» (Высшая лига, 2007-2008), «Локомотив» (2008-2010), «Металлург» Мг (2010-2013), «Торпедо» (2013-2015), «Югра» (2015/16), «Сарыарка» (ВХЛ, 2016-2018), «Ермак» (ВХЛ, 2018/19).
Финалист Кубка Гагарина (2009), обладатель Кубка Казахстана (2005), чемпион Казахстана (2006), лучший вратарь КХЛ сезона-2008/09.
В сезоне-2019/20 работал тренером вратарей «Белых Медведей» (МХЛ). С 2020 года и по настоящее время — старший тренер вратарей системы «Трактора».