Нападающий Дмитрий Овчинников — самый талантливый продукт школы новосибирской «Сибири» со времен Константина Окулова. Однако пока карьера в родном клубе для 19-летнего нападающего складывается крайне тяжело. В прошлом сезоне уроженец Читы забросил дебютную шайбу в КХЛ, выдал классный отрезок в ноябре, а затем неожиданно выпал из основного состава команды Андрея Мартемьянова и уехал доигрывать сезон в систему «Торонто», который задрафтовал его в 2020 году. В большом интервью «СЭ» проспект «Мэйпл Лифс» рассказал о решении отправиться в Канаду, доверии тренерского штаба «Сибири», непопадании на МЧМ и впечатлениях от поездки в Северную Америку.
«Конечно, было ощущение, что теряю сезон. Я не играл»
— Расскажите, как по ходу сезона возник вариант с «Торонто»?
— Я был на выезде со «Снайперами», когда в КХЛ началась новая пурга с коронавирусом. Примерно в этот момент мне позвонил Шуми (Бабаев — агент хоккеиста. — Прим. «СЭ») и сказал, что есть вариант уехать в «Торонто» до конца сезона, что мне все оплачивают и что мы сейчас договариваемся с «Сибирью». Я сказал: «Да, без проблем». Тем более что конец сезона наступал уже в марте. Дал согласие, и потом все постепенно-постепенно продвигалось на протяжении полутора месяцев.
Ради поездки пришлось лететь 20 февраля в Хорватию, чтобы проставить прививку — в Канаде котируются только Janssen и Pfizer. После этого вернулся в Россию и ждал две недели, пока придет QR-код. Где-то 8 марта он пришел, и 10 числа я улетел.
— С «Сибирью» быстро удалось договориться?
— Если честно, вообще не знаю, как происходил процесс переговоров. Я в нем не участвовал от слова «совсем»: не говорил ни с главным тренером, ни с Кириллом Валерьевичем Фастовским. Все делал Шуми. Но я очень благодарен Кириллу Валерьевичу за то, что он пошел мне навстречу и позволил доиграть сезон в системе «Торонто».
— Наверняка же было ощущение, что теряете сезон.
— Конечно, было. Я не играл. Только в ноябре сыграл около шести-семи матчей. Остальное время только тренировался. При этом пытался отгонять эти мысли, говорил сам себе, что нужно работать и прогрессировать даже без игр, что так будет лучше. Если Бог дает мне такой сезон, то он мне нужен. Нужно перетерпеть: где-то физически, где-то морально. Чуть позже поймал себя на мысли, что все нормально. Как случилось, так случилось.
— Не казалось, что слова Мартемьянова расходятся с поступками?
— Буду честен, я смотрел каждую пресс-конференцию. Что было, то было. Следующий сезон все покажет. У меня даже еще не подписан контракт с «Сибирью».
— Когда это случится?
— Пока не знаю. Вчера разговаривал с Шуми, и он сказал, что в Новосибирске сейчас нет ни Сергея Николаевича Климовича, ни Кирилла Валерьевича Фастовского. Все готово, все заряжено — осталось только подписать документы.
«Думаете, я не играл с декабря, а тут сразу бы вышел в плей-офф?»
— Был вариант, при котором могли остаться в «Торонто» на следующий сезон?
— Изначально была договоренность с «Сибирью», что я еду в «Торонто» доигрывать сезон и около трех месяцев проведу в АХЛ. Потом в апреле в Канаду прилетел Шуми, и я встретился с ним и с Николаем Антроповым — тренером по развитию. Ник как русскоязычный регулярно разговаривал со мной со дня драфта. Мы сели в ресторане, и Шуми сказал мне, что есть вариант остаться в системе «Мэйпл Лифс» на следующий сезон, что они хотят видеть меня в фарм-клубе, что могу получить шанс в НХЛ, если буду достоин.
Я сказал: «Да, хорошо. Если есть такой вариант, то я готов попробовать. Если не получится — вернусь». Потому что я посмотрел, каково это — играть и жить в Канаде. Мне безумно понравилось в «Торонто». Даже не в плане жизни, а в плане хоккейного быта. Но, видимо, не договорились.
— Насколько быстро в «Сибири» поймали химию с Никитой Коротковым и Голубевым в ноябре? У вас же пошло-поехало с первых смен.
— Вот реально, с ними было так кайфово играть! Плюс мы завелись перед полными трибунами в Новосибирске, обыграли ЦСКА, «Трактор», «Барыс», минское «Динамо». Нам игралось очень просто. Вышел из зоны, вбросил, пошел давить, отобрал шайбу и отдал партнеру — в нашей игре не было вообще ничего сложного, но все получалось. Не знаю, как мы поймали эту «химию», но мне было очень приятно играть с Голубем и Коротком.
— Кто был ветеранчиком, который отвечал за работу с молодыми?
— Как раз с Голубевым больше всего общались — он очень любит повариться с молодыми. У нас в этом году была отменная команда с офигенной атмосферой. Вот как у нас пошло с того самого домашнего матча с Минском, так и начали выигрывать. И с тренерским штабом были очень приятные отношения, и с руководством. У нас ведь после матча с «Витязем» состоялся очень серьезный разговор с Кириллом Валерьевичем, и именно после него все как-то по-другому стали относиться к делу. Причем не то чтобы «давай-давай», «пошли-пошли», а все пошло по накатанной. Все делали свое дело, все ловили шайбу на себя, все начали забивать голы, все начали строго играть в обороне. И вот эта атмосфера с раздевалки переносилась на лед.
— Объясняли, почему после такого мощного отрезка в ноябре вы выпали из состава?
— Я же после этой серии улетел в Германию с олимпийской сборной. Затем мы прилетели вместе с Ильей Морозовым к команде в Челябинск, и для меня все началось заново.
— Со стороны казалось, что у вас были потухшие глаза, даже когда спускали играть в МХЛ за «Снайперов».
— Когда ты доходишь до определенного уровня, то всегда хочется расти и расти. А когда ты топчешься на одном месте, это неинтересно. Охота двигаться и развиваться. Конечно, я хотел играть в КХЛ. Но такой возможности у меня не было, и приходилось играть в МХЛ. Однако не скажу, что в молодежке плохо. Понятное дело, нужно играть везде: помогать молодым, самому добавлять в чем-то.
Когда ты в таком возрасте спускаешься в МХЛ, то лучше развивать свои слабые стороны. В моем случае это игра в обороне, игра на вбрасывании, если я выхожу центром. Хотя я уже как-то и привык больше с краю.
— Насколько комфортно было работать в МХЛ с Дмитрием Гоголевым?
— Пока лучше тренера я не встречал. Не знаю, как с другими, но для меня было в кайф работать с Дмитрием Владимировичем все эти три года. Это тренер, чье доверие нужно оправдывать, чтобы ему не прилетало сверху, а нам не прилетало от него. Он дает тебе карт-бланш — ты должен играть в хоккей и давать результат, как это было в мой первый сезон в «Снайперах». Он дал нам карт-бланш — мы дали результат и вышли в плей-офф. Всё. В следующие два года нужно было так и работать.
— При нем мало кто из «Снайперов» зашел в основу «Сибири».
— Неправда. Давайте посчитаем: Ромаев, Ефремов, Пастухов, Дубакин. Вообще не могу сказать ни одного плохого слова про Дмитрия Владимировича. Мы с ним общались и после моего отъезда в Канаду. У него ведь сын тоже играет за «Марлиз».
— После такого количества матчей «на калитке» наедались за 12 минут в «Марлиз»?
— Конечно, нет. Например, в большинстве я сыграл всего две игры и забил там один гол. Большинство добавляет уверенности. Когда ты почувствуешь шайбу, почувствуешь, что можешь отдать партнерам, что можешь открыться, то у тебя все идет немного по-другому. После двух стартовых игр с «Абботсфордом» почувствовал игру, и дальше все пошло. Потом как раз вернулись в Торонто, я забил гол в большинстве, и у «Марлиз» началась черная серия. И вот тогда уже наш тренер Грег Мур начал выпускать более опытных ребят, чтобы зацепиться за плей-офф. Но не срослось.
— Когда у «Сибири» перед плей-офф улетел Ник Шор и из-за травмы выбыли Олег Ли и Вячеслав Литовченко, не было сожаления, что решили сорваться в Канаду?
— Мне кажется, что я бы и в плей-офф не вышел. Так что сожаления не было. Я принял такое решение. Думаете, я не играл с декабря, а тут сразу бы вышел в плей-офф?
— Николай Заварухин два года назад боялся, что вас убьют в КХЛ.
— На самом деле, я очень благодарен Николаю Николаевичу Заварухину за то, что он дал мне дебютировать в КХЛ в 17 лет. Однако у меня никогда не было боязни играть с мужиками. Понятно, что для моего здоровья лучше было бы меня поберечь. Но я помню только один хит в КХЛ, когда меня прямо убили.
— Силовой от Алексея Емелина?
— Да, именно. Убьют, не убьют... Я что, солдатик, что ли, чтобы развалиться? Нет, конечно! В КХЛ реально люди выходят и херачатся за победу! Постоянно играют в тело. Но у меня никогда не было боязни силовой.
«Торонто» специально менял пик, чтобы выбрать меня пораньше»
— Если не ошибаюсь, в Торонто какое-то время жили у Николая Антропова.
— Да, три дня. Прилетел 11 марта, меня забрал водитель и отвез к Нику. Тогда как раз «Марлиз» были на выезде, и Ник возил меня на медосмотры, показывал город. Спасибо огромное ему за то, что приютил меня. Все было отлично.
— В МХЛ вы играли то в центре, то на фланге. На какой позиции вас видят в «Торонто»?
— В «Марлиз» меня вообще не использовали в центре. На этот счет мы вообще не разговаривали. Да и я как-то больше привык играть с краю.
— С генменеджером «Торонто» Дубасом часто общались?
— С Кайлом общались только после драфта. В основном разговаривал с Ником, директором по развитию, и его ассистенткой Хайли Викенхайзер. По ходу сезона у нас были встречи, и они показывали мне нарезку с моими моментами, которые мы все вместе разбирали. Они ведут очень серьезную работу. Делают акцент на мельчайших деталях: прием шайбы, обработка, вылезание из углов.
— «Торонто» ведь в свое время «поднялся» за вами на драфте.
— Да, они специально меняли пик, чтобы выбрать меня пораньше.
— Какие компоненты советовали подтянуть?
— Наверное, больший акцент делали на игре в корпус. Допустим, сначала нужно сыграть в клюшку, а потом в тело. Причем просят бить не сильно, а так, чтобы просто оттеснить соперника от шайбы. Вот этот момент во время разбора очень понравился. Плюс советовали при игре в обороне не бегать, а всегда искать свое место.
— На лето оставили какие-то рекомендации?
— У нас были индивидуальные собрания после того, как «Торонто» вылетел из плей-офф. Буквально на следующий день после серии с «Тампой» вывесили расписание: у каждого, кто находился в списке, было назначено время. На собрании был Дубас, тренер по развитию, тренер по физической подготовке. Досконально объясняли, в чем нужно добавить. Каких-то глобальных советов не давали.
— Играть по любителям летом не запрещали?
— Нет. Допускаю, что они вообще не знают о том, что я играю с любителями. В этом плане никаких ограничений не было.
— Пузатые дяди не пытаются где-то сыграть в тело, когда видят профессионала?
— Да какие пузатые... Мы ведь в первом матче играли против Ильи Морозова, Константина Алексеева, Ивана Вишневского, Степана Санникова и других профессионалов. Сейчас я практически каждый день катаюсь со знакомыми мужиками для поддержания формы. Где-то можно пообыгрывать, где-то в пас. Очень люблю вот этот летний период, когда можно поиграть в свое удовольствие.
— В «Марлиз» сложилась неплохая русская диаспора — Абрамов, Гоголев, Дер-Аргучинцев.
— Да. Но при этом не было ни одного матча, когда бы мы все вчетвером сыграли. Были и вдвоем, и втроем. Но чтобы вчетвером — нет.
— Как дела с английским?
— My English very bad. Я приехал, абсолютно не зная языка. Только прожив два-три месяца, начал понимать какие-то отдельные фразы. Но говорить пока не могу. Планирую во время сборов начать заниматься дополнительно. Советую абсолютно всем хоккеистам учить английский.
Но голова от постоянного нахождения в чужой языковой среде не закипала. Относился к этому с кайфом. Где-то мне помогали с переводом. Тот же Ник приходил на тренировки. В этом плане мне повезло. Хотя говорят же, что английский учится быстрее, когда в команде нет русских. Плюс атмосфера в раздевалке была на высшем уровне. Я удивился, что все были на одной волне: сервисмены, тренеры, игроки. Слава богу, что я уехал в «Торонто» на эти три месяца.
— В «Марлиз» же сервисменом была женщина, которая несколько лет работала в «Куньлуне».
— Да, Стефани Кляйн. Офигенная девчонка! Она знает несколько фраз на русском. Так что с ней можно было немного поприкалываться, поговорить про Россию. У нас было три сервисмена, и со всеми можно было посмеяться. По форме тебя реально обласкивают всего! Просто приходи и играй в хоккей — насчет остального не нужно париться. Ты приходишь в раздевалку — у тебя коньки наточены, визор протерт. Просто выходи и кайфуй.
— Культурного шока не было?
— Нет, перед поездкой немного почитал про город. Понимал, что меня ждет. Торонто — очень хороший город. Но жить здесь очень дорого. Если не зарабатываешь много, то придется тяжко. А так все было на высшем уровне. Клуб снял мне апартаменты на три месяца, пока у меня не было канадской карточки — наши к тому моменту уже не работали за границей. Плюс «Торонто» дал мне водителя, который возил меня первые две недели.
— Когда на новую карточку упал подписной бонус и первая зарплата в долларах, голова не закружилась?
— В этом плане у меня всем заведуют родители. На эти деньги только купил машину. И то не какую-то крутую, а «Камри» чисто для передвижения. Больше ничего не покупал. Деньги как лежат на долларовом счету, так я и не снимаю их оттуда.
«Когда не попал на МЧМ, мы с родителями были в шоке»
— Как пережили ситуацию с непопаданием на МЧМ?
— Получилось так. В день, когда опубликовали расширенный список на сбор в Новогорске, мне написал начальник команды: «Езжай сдавай пальчики на визу». Нужно было сделать дактилоскопию, так как у меня ведь еще не было канадской визы. Я поехал, все сдал. Выхожу из офиса, у меня на телефоне высвечивается состав. Смотрю — меня там нет. «Что такое? Зачем я тогда ездил сдавать пальцы?» А у нас как раз был день игры. Приезжаю на стадион, выхожу на лед с неиграющим составом, так как не успел на тренировку с играющим, подъезжаю к Андрею Алексеевичу Мартемьянову и говорю: «Меня нет в списках». Он мне в ответ: «Забей ***! Нет так нет. Играй, развивайся, работай». Привел мне в пример Михеева. Сказал, что люди и без МЧМ в НХЛ играют.
Я не был таким расстроенным, как вы думаете. Хотя, конечно, любой хоккеист мечтает попасть на МЧМ. Сборную тоже можно понять. Достаточно посмотреть, сколько игр у меня было по мужикам: семь от силы. Куда больше родители расстроились. Мне иногда кажется, что никто из родителей так не болеет за своего ребенка, как мои.
При этом на Кубке Черного моря я сыграл очень хорошо. Разговаривал тогда с Игорем Николаевичем Ларионовым. Он потом вызвал меня на турнир в Чехию, но там у меня не очень пошло — набрал всего одно очко за три игры. Потом снова съездил к нему, уже в олимпийскую сборную на Кубок Германии. Там тоже вроде неплохо сыграл, пусть и пропустил первый матч. По крайней мере по расширенной статистике, которая приходила с InStat, все неплохо было. Думаю: «Хотя бы на сбор точно должны вызвать. Буду доказывать, что достоин поехать в Канаду». Плюс мне написали из Bauer, взяли заказные на форму.
А потом все вот так происходит. Конечно, с родителями были в шоке. Но как есть, так есть.
— У 2002 года вообще получился мрак с крупными международными турнирами. ЮЧМ отменили, МЧМ не доиграли.
— С ЮЧМ получилось достаточно весело. Я играл в плей-офф за «Снайперов» в Казани. Если не путаю, 9 марта у нас была первая игра, и мы ее слили 0:4. А уже на следующий день улетел в сборную. Прилетел в Москву, и до 13 марта мы абсолютно ничего не делали. Просто сидели и общались в групповом чате, а в соцсетях везде писали, что ЮЧМ отменили. И именно в этот момент «Снайперы» проиграли второй матч серии.
Затем утром 13 марта Роман Борисович Ротенберг, который был с нами в чате, пишет: «Парни — так и так. Вы лучшая команда за последние годы, вы выиграли почти все свои крупные турниры по своему году. Мы помним все ваши победы. Но жизнь сложилась так, что ЮЧМ не будет. Можете разъезжаться по домам». А в этот день у «Снайперов» была третья игра серии. Естественно, я на нее не успеваю. Мне звонит Дмитрий Владимирович Гоголев: «Ну что у тебя? Отменили?» — «Да, отменили, но я не успеваю на рейс». — «Ну все, тогда будем выигрывать». А серии в МХЛ — до трех побед. В итоге в этот день у меня сезон и закончился. Получается, ни на ЮЧМ не попал, ни в плей-офф не сыграл.
— Вы с семьей окончательно решили сменить Читу на Новосибирск?
— В Чите остались только бабушки и дедушки. В последний раз был в родном городе еще в прошлом году, когда у брата была свадьба. Сейчас вообще нет времени туда ездить.
— В каком состоянии сейчас школа в Чите?
— Абсолютно ни в каком.
— Даже крытого дворца нет?
— Нет, крытый дворец есть. Даже два. Причем ведь можно сделать нормальную команду МХЛ. Там точно есть талантливые ребята — я уверен в этом. Но у них нет продвижения. Там и аэропорт нормальный есть, и вокзал. Не знаю, почему никто не сделает там команду МХЛ. Видимо, это никому не нужно. Буду рад, если в Чите появится хотя бы молодежка. Насколько помню, раньше в городе была команда ЮХЛ, но сейчас ее разогнали.
— В последние сезоны из школы «Сибири» пошел большой отток топовых юниоров, которые уезжают еще до выпуска. Почему вы в свое время остались в Новосибирске?
— В выпускной год на первенстве федеральных округов меня и Егора Верхорубова звали в Ярославль. Но тогда мы поговорили с Ярославом Игоревичем Люзенковым, который был главным тренером «Снайперов», нашим тренером по году Эдуардом Владимировичем Волковым и решили никуда не ехать.
Я вообще никуда не собирался. Меня все устраивало в Новосибирске. Был карьерный рост в МХЛ, я спокойно продвигался по системе «Сибири». Как раз уже на следующий сезон зашел в МХЛ. Подумали с родителями и приняли решение, что лучше будет остаться.
«Маккиннон, Макдэвид, Макар, Мэттьюс, Марнер — это новое поколение игроков, которые дарованы Богом!»
— Насколько понимаю, в первые недели приходилось приводить в порядок физическое состояние. Помню, как в «Твиттере» вылезали фотографии, где с вами занимаются индивидуально.
— Это было перед первым матчем. На самом деле, нет — я приехал за неделю до дебютного матча, и изначально мне сказали, что я должен играть в четверг, а в итоге получилось дебютировать только в понедельник. Как раз матч выпадал на День святого Патрика. В субботу и воскресенье выходил на лед, но там не было какой-то пахоты.
Хотя у меня действительно не все было в порядке с физической формой. Получилось так, что я очень сильно заболел незадолго до вылета, и нам пришлось отложить его. У меня был рейс 10 марта, но за два дня до него я позвонил агенту и сказал: «Шуми, я не могу лететь — у меня ангина». В итоге добрался до Торонто чуть позже и вообще не мог кататься.
Индивидуально работаем, только когда между играми есть три-четыре дня. Приходишь после выходного, и у тебя начинается development practice. У нас на тренировочной арене есть четыре площадки, и все они заняты группами по три-четыре человека, с которыми работают по два тренера по развитию. Занимаемся и руками, и катанием, и отдиранием шайбы от борта. Я очень удивился, когда впервые попал на такое занятие.
— В Северной Америке пошел тренд на игру верхом, который запустил Тревор Зеграс?
— Не знаю, как в НХЛ, но в АХЛ нет. Здесь нужно быть по-настоящему мощным, потому что АХЛ — это лига, где больше играют через вброс и борт-чек. Здесь постоянно нужно быть готовым к стыкам. Поэтому лакроссы там вообще не приветствуются. Если ты будешь пытаться его сделать, то в «Марлиз» ты точно играть не будешь. Нужна простота — это залог успеха. В первую очередь нужно четко выйти из зоны. Понятное дело, если ты выходишь «3 в 2», то нужно разыгрывать. А если идет «4 в 4», то лучше вбросить, чем начать обыгрывать.
— Вас и нескольких игроков «Марлиз» подняли в основу на время плей-офф. Понимали, что берут на черный день, или в глубине теплилась надежда, что можете сыграть за «Мэйпл Лифс»?
— Да, безусловно, понимал, что нас берут для количества. Это был отличный шанс посмотреть, что такое НХЛ, посмотреть на таких мастеров, как Джейсон Спецца, Уэйн Симмондс. У нас и тренировки были достаточно игровые — делали «1 в 0», «3 в 3». Например, ставили ворота в средней зоне и, как «Тампа», делали упражнение «3 в 1». Все эти две недели я кайфовал. Плюс смотрел такой офигенный хоккей. Серия «Тампа» — «Торонто» — это элита мирового хоккея!
— Вы тренировались только неиграющим составом?
— Да, конечно. Основа практически не тренировалась. У них в день игры была раскатка на «Скоушабанке», а мы тренировались на «Форде» — тренировочной арене.
— Кто наибольшее впечатление произвел из основы?
— Мэттьюс и Марнер. Это великий уровень хоккеистов! Маккиннон, Макдэвид, Макар, Мэттьюс, Марнер — это новое поколение игроков, которые дарованы Богом. Я смотрел на них вживую — и это просто демоны! У меня даже слов нет.
— У Мэттьюса обращали внимание на бросок?
— Да у него есть все! Он и в обороне как играет! Человек в порядке! Если он не станет лучшим игроком мира, то даже не знаю... Мэттьюс прогрессирует с каждым годом. Да, у него была не очень игра в обороне. Но он ее подтянул. Мне кажется, Остон еще чуть-чуть подтянется — и совсем скоро 97-й номер (Коннор Макдэвид. — Прим. «СЭ») прикурнет.
— Когда вас задрафтовали, не было ощущения, что попали в систему, где слишком много таланта в атаке?
— Значит, нужно быть еще талантливее. В мире нет ничего нереального. Везде можно пробиться. Я в свое время боялся зайти в раздевалку «Снайперов», когда тренером был Алексей Васильевич Кривченков! Это сейчас стал посмелее. А раньше боялся вещи сдать в стирку. Когда улетал в Канаду, тоже боялся. Боялся зайти в раздевалку «Марлиз». А там оказалось, что все равны и все парни хорошие. Если ты хочешь, то будешь играть везде. Все реально. Главное — желание работать.