Сегодня Александру Могильному, легендарному форварду и члену Тройного золотого клуба (олимпийский чемпион-1988 и чемпион мира-1989 в составе сборной СССР, обладатель Кубка Стэнли-2000 в составе «Нью-Джерси Дэвилз») исполняется 51 год. Обозреватель «СЭ» поговорил о Могильном с его центрфорвардом по легендарному звену «Баффало Сэйбрз» Пэтом Лафонтеном, в тройке с которым в сезоне-1992/93 Могильный установил рекорд для российских хоккеистов — 76 шайб в регулярном чемпионате. Его достижение по очкам того же сезона — 127 очков — в прошлом году было побито Никитой Кучеровым, но столько голов с тех пор не забил не то что ни один россиянин, а никто в НХЛ вообще.
— Могильный — один из лучших партнеров, с которыми вам довелось играть в своей карьере? — спрашиваю Лафонтена.
— Мне повезло играть со многими выдающимися хоккеистами. Такими, как Майк Босси в «Айлендерс», Дэйв Андрейчак в «Баффало», Адам Грэйвз в «Рейнджерс». Но Алекс был лучшим. Если брать дистанцию между двумя синими линиями, это самый быстрый игрок, которого я встречал. Феноменальный талант, на льду он умел все.
Помню, как играл в «Рейнджерс» с Алексеем Ковалевым, и иногда он чем-то напоминал мне Алекса. Но скорость Могильного была невероятной. На четырех первых шагах он уносился от всех как стартующая с космодрома ракета. Судьба подарила мне в НХЛ 15 сезонов. Четыре из них, пусть и не полные из-за моих травм, прошли в звене с Алексом. Я бы хотел видеть его в своем звене все 15 лет!
В СССР Алекс играл в тройке с Сергеем Федоровым и Павлом Буре. Они оба — члены Зала хоккейной славы в Торонто, и о них, возможно, говорили больше, чем о Могильном, не любившем слишком много внимания. Но он провел выдающуюся карьеру, и не удивлюсь, если скоро также увижу Алекса в Зале славы. Пока что же мы только встречались на церемонии его включения в Зал славы «Сэйбрз»...
— Между вами было потрясающее взаимодействие. Он забил 76 голов и набрал 127 очков, у вас же был и вовсе невероятный показатель — 148 очков. В гонке за «Арт Росс» вы уступили тогда только Марио Лемье. Сколько времени у вас заняло почувствовать эту «химию» с Могильным?
— Одну игру! Когда меня обменивали в «Баффало», в моем представлении Алекс был человеком, который очень много таскает шайбу, и соперники, зная это, жестко встречают его и нередко отбирают ее. Складывалось ощущение, что он хотел делать все сам, потому что воспринимал игру на другом уровне по сравнению с другими, на иной быстроте движения и мышления. На тренировках я увидел и его скорость, и бросок. На одном из занятий подъехал к Алексу, и наш разговор слышал тренер, стоявший рядом.
Я говорил: «Алекс, давай сделаем так. В средней зоне не тащи шайбу, а просто отдавай мне ее и начинай рывок. Остальное — моя забота. Я тебя найду. И тогда тебя с твоей скоростью никто не сможет остановить. А в это время Дэйв Андрейчак будет наводить шорох перед воротами, не давать покоя защитникам, отвлекать их. Это даст нам с тобой свободное пространство, которым мы за счет быстрого паса будем пользоваться. У тебя — классный бросок, и я хочу, чтобы ты бросал по воротам гораздо чаще. Вижу три твоих любимых точки и буду тебя в них находить. Только оказывайся в них — и будешь получать там шайбы. И тогда будешь забивать по 50 голов за сезон».
Услышав это, Алекс широко улыбнулся и отъехал, чтобы продолжать работу. Тренер тоже улыбался. И тогда я сказал ему: «Если он будет все это делать, то забьет не 50, а 70. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего: «Ты шутишь. Это невозможно». Могильный забил 76.
— Тем главным тренером, а также директором по хоккейным операциям и ассистентом генерального менеджера, был знаменитый Джон Маклер, который завоевал во главе «Эдмонтона» его последний на сегодня Кубок. Именно он был инициатором вашего приобретения «под Могильного»?
— Да. Надо отдать должное Маклеру. Он видел, что Алексу нужен партнер, который будет его понимать, — и это снимет с него давление. Маклер знал цену «химии»: работая в «Эдмонтоне», он видел, как понимают друг друга Гретцки, Курри и Андерсон. И у нас с Алексом и Андрейчаком сложилось прекрасное взаимопонимание. Правда, по ходу сезона-1992/93 Дэйва обменяли, но его в звене очень хорошо заменил Юрий Хмылев. Мне кажется, с какого-то момента Алекс словно вернулся во времена, когда играл с Федоровым и Буре.
Помню игру с «Виннипегом». Могильный забил 4 гола и сделал две передачи, а у меня, кажется, было 1+5. Никогда не забуду один момент. Я сделал спинораму и вслепую отпасовал неудобной стороной клюшки. Шайба оказалась точно на крюке у Алекса, и он отправил ее в сетку. Я не видел, что он там, но знал! Это было какое-то шестое чувство!
— Каким человеком был Могильный? Сильно ли сказались на его характере драматические перипетии его побега в Америку после ЧМ-1989?
— Как-то я увидел документальный Red Army — и понял, через что пришлось пройти Славе Фетисову и другим парням из СССР. А то, что случилось с Могильным, — поистине феноменальная история, и не удивлюсь, если однажды тоже увижу о ней кино. Считаю, она тоже открыла дверь в НХЛ для многих в России и дала надежду на сдвиг в советской хоккейной культуре.
Знаю, в этой истории большую роль сыграл (скаут «Баффало» — Прим. И.Р.) Дон Люс, но с самим Могильным мы подробно эту тему не обсуждали. Мы вообще не слишком вдавались в то, что было раньше. Мне кажется, он держал это в себе. Алекс вообще не говорил много, но со временем, когда ты завоевывал его доверие, то видел, что это веселый парень с хорошим чувством юмора. Когда я пришел в команду, он уже очень хорошо говорил по-английски. Но сразу перед тобой не открывался, это требовало времени.
— Насколько ярко выраженной была его аэрофобия?
— Она у него на первых порах в «Сэйбрз» была заметна. Из-за этого он периодически ездил на машине на матчи, куда остальная команда добиралась самолетом. Все понимали, что ему страшно летать. И иногда во время полетов я ловил его взгляды в небо через иллюминатор. Моя жена тоже боится летать, и когда это происходит, — вспоминаю Алекса. Но с возрастом эта ситуация у него изменилась к лучшему.
— Жаль, вам не удалось пройти в том сезоне весь путь до конца — Могильный начали плей-офф с 7 голов в 7 играх, но в третьем матче серии второго круга против «Монреаля» Могильный сломал ногу. Да и вы играли с травмой колена, которое пришлось оперировать.
— Да, увы, нам тогда не хватило здоровья и глубины состава.
— На следующий год вы пропустили долгое время из-за операции на том самом колене, и Могильный стал первым российским капитаном команды в истории НХЛ.
— Это решение Маклера стало результатом естественного прогресса Алекса. Отличный выбор, я аплодировал ему, и Могильный отлично справился с капитанскими обязанностями. Он был скорее тихим лидером, «говорил» своей игрой. Я был рад за команду и горжусь тем, что он — первый русский капитан в истории НХЛ!
— Часто ли общаетесь сейчас?
— Мы знаем, сколько нас связывает, и для этого необязательно общаться каждый день, — говорит он. — Если увижу Алекса завтра, у меня будет ощущение, что мы никогда не расставались.
— Побьет ли кто-то его рекорд для российских хоккеистов в НХЛ — 76 шайб? С тех пор ведь вообще никто в лиге столько не забивал — и не только игроки из России.
— Ненавижу говорить «никогда» — но не считаю, что кто-либо дотянется до этого достижения.