29 марта 2018 года. Именно в этот день моя жизнь перевернулась. Все началось накануне ночью. Я позвонил тренеру вратарей "Баффало", Эндрю Аллену. И признался, что нахожусь в плохом состоянии и не уверен, что смогу сыграть в предстоящем матче, который назначен на следующий день. Мне было тяжело собраться с мыслями. Физически и психологически я боролся со многими проблемами. Наш разговор закончился на том, что мы договорились обсудить все лично на следующий день на арене. Когда я приехал утром, то заявил, что готов играть… как обычно.
Но это было не так.
Игра началась привычно, но через несколько минут я ощутил сильную слабость. Казалось, я уже был изможден. При этом в игре у меня не было особенно много работы, так что это взволновало меня. Затем я ощутил боль в груди и начал тяжело дышать. Когда мы ушли в раздевалку на перерыв, то я уже понимал, что со мной что-то не в порядке. Уселся в уголке комнаты вместе с тренером и постарался успокоиться. Думал, что смогу выйти на второй период. Может, я просто переутомился?
Но с началом второй двадцатиминутки все стало еще хуже. Боль в груди переросла в сильное давление. К концу периода меня начало подводить зрение и я не мог сфокусировать свой взгляд. Чувствовал себя очень паршиво, но не собирался сдаваться… как обычно. Как же медленно тянулось время. Я же просто мечтал поскорее убежать в раздевалку. Когда прозвучала сирена, я ушел в подтрибунное помещение. С трудом нашел в себе силы, чтобы просто снять экипировку. И тогда я не выдержал. У меня случился приступ паники. Мне казалось, что у меня будет сердечный приступ. Не понимал, что со мной происходит. Уже не мог вернуться на лед.
Врачи и тренеры смогли немного успокоить меня. Наш генеральный менеджер, Джейсон Боттерилл, также спустился в раздевалку, чтобы справиться о моем состоянии. Он выглядел очень обеспокоенным. Даже не помню, как его реакция сказалась на мне. Честно говоря, вообще мало что помню о том моменте. После врачебного осмотра меня отправили домой. Я не поехал в больницу, чтобы об этом не пронюхала пресса. Не хотел, чтобы кто-то из посторонних знал о произошедшем. Чувствовал себя невероятно истощенным. У меня болело все тело. По дороге домой я сделал лишь одну привычную вещь… забежал в магазин и купил пива. Дома я просто начал пить… и пить. Посреди ночи я разбудил жену и сказал слова, которые прежде никогда не говорил.
Мне нужно завязывать.
Каждодневная борьба
Эти слова возвращают меня к тому, о чем я упоминал в начале. Возвращают меня в то страшное, темное состояние полное страшных и пугающих мыслей. История о попытках самолечения и мыслях о самоубийстве. Тот звонок Эндрю накануне ночью? Я был пьян. Я хотел убить себя. И был несколько раз крайне близок к этому. Борьба на хоккейной площадке не сравнится с той борьбой, которая шла в моей собственной голове.
С наступления нового года я постоянно находился в депрессии, что лишь усилило мои проблемы с алкоголем. Так я пытался заглушить голоса демонов в моей голове. А чтобы заснуть накачивал себя еще и таблетками. Боялся остаться один на один со своими мыслями в нормальном состоянии. Ведь тогда я мог думать только о том, как хорошо было бы с этим всем покончить… раз и навсегда.
И я был близок к этому. Так близок, что за несколько недель до того мартовского матча назначил встречу с нашим нотариусом, Фрэнком. Он предложил поговорить и вместе найти способ вернуть мою жизнь в нормальное русло. Фрэнк также упомянул о страховании жизни, и я понял, что мне нужно подстраховаться. Тогда же он спросил: нет ли у меня проблем с алкоголем?
Настало время честно спросить об этом самого себя. Я понял, что давно отдалился от жены и детей. Даже от самого себя. Ко мне пришло осознание, что я нуждаюсь в помощи. И могу честно признаться, что без помощи Фрэнка я вряд ли обратился бы в реабилитационный центр. Наш разговор стал тем самым столь необходимым толчком.
Я связался с "программой", которую курируют НХЛ и Ассоциация игроков лиги. Заявил, что мне нужна помощь, но так и не раскрыл всю глубину проблем. Никто не знал. После беседы было принято совместное решение вернуться к этому вопросу по окончанию сезона. Мне казалось, что я справлюсь. Но 29 марта изменило все.
Два варианта
Когда я сказал эти слова моей жене, она очень обрадовалась. Сколько раз она пытался донести до меня эту мысль и заставить обратиться за помощью? Но я отказывался слушать. Она начала бояться меня. Пока я размышлял о самоубийстве, то она наблюдала за этим кошмарным процессом со стороны. Я знаю, что она хотела помочь мне, но также не хотела указывать на мою слабость. Страшно, что кому-то пришлось пройти через такое из-за меня. Наверное, я не хотел обращаться за помощью, потому что это лишь бы увеличило количество проблем. Я пристрастился к алкоголю и наркотикам и не мог остановиться. Не хотел.
Я был бессилен. Понимал, какую боль это приносит моей семье, но все равно не мог пересилить себя. Я не контролировал свой собственный разум. Всегда находил какие-то причины и оправдания. Хотелось бы мне найти способ, который исключает алкоголь и таблетки. Конечно, он всегда есть, но мне было страшно попросить помощи. Я был напуган. Что будет с моей карьерой? Что обо мне подумают?
В конце концов, это не имеет значения. Я должен привести себя в норму ради себя и своей семьи. Это единственная вещь в мире, которая заставляет меня чувствовать себя настоящим мужчиной.
Я вновь связался с "программой". Терпеть уже не было сил. Но прежде я не находил в себе смелости сделать этот звонок. Теперь обратного пути не было. Те пару дней, что мне дали отдохнуть от хоккея… я просто пил. Без перерыва. Так что настало время отправляться в реабилитационный центр в Аризоне. Пока я сидел в аэропорте, то вновь глушил пиво. Передо мной открывались два варианта: сесть на самолет или поставить на себе крест.
Я выбрал первый.
Реабилитация
Когда я добрался до места назначения, то меня определили в маленькую комнатушку, где я должен был проспаться и вывести всю гадость из своего организма. Кроме алкоголя и таблеток я упоминал о том, что подсел на снотворное и принимал его на протяжении почти семи лет?
В этой комнатушке я провел три недели. Врачи позже признавались, что я оказался одним из самых сложных пациентов и что моя ломка проходила очень тяжело.Я так давно не засыпал своими силами, что для моего мозга это стало шоком. Я видел галлюцинации, бился с воображаемыми демонами и видел какие-то странные видения. Я постоянно находился в фазе быстрого сна. Просыпался от всех этих кошмаров, что лишь ухудшало мое состояние. Спал какими-то урывками. На протяжении этих трех недель, можно сказать, я жил на автопилоте. Находился в каком-то постоянном тумане.
Именно тогда врачи начали подозревать, что мои проблемы не ограничиваются только пагубными зависимостями. И они стали изучать меня. Вскоре меня перевели в нормальную палату. Я занимался в группе, которая в основном состояла из бывших военных. Там мне удалось даже подружиться с несколькими парнями. Я узнал, через что многим из них пришлось пройти и на какие жертвы идет настоящий военный.
За этот период я действительно многое узнал и понял. Начал разбираться в самом себе. Некоторые вещи я бы даже с радостью забыл. Я понял, что все мои проблемы идут еще из детства. С молодых лет я столкнулся со множеством проблем. Начал пить в раннем возрасте и вел общение со многими ненужными людьми. В моей семье также были проблемы с вредными привычками и другими неприятными проявлениями человеческой натуры. Невозможно было сохранить нормальные отношения в такой обстановке. Сколько сожалений и разочарований я испытал в этот момент.
Через несколько недель врачи поставили диагноз: биполярное расстройство, первая фаза мании.
Конечно, это не объясняет и не оправдывает все неправильные решения, что я принимал в своей жизни, но это явно влияло на мое психическое состояние и работу моего мозга. По ходу лечения я прошел стадии горя, гнева, грусти и чувства безнадеги. Я был разбит, а врачи пытались собрать меня по кусочкам. Мой мозг дошел до того, что считал все те негативные вещи, которые происходили со мной, нормальной ситуацией. Я и не пытался меняться. Привык так жить.
Долгое время жил в постоянной депрессии. Повышенный маниакальный синдром. Это означает резкие перепады настроения, постоянные впадения в крайности.
Иногда я чувствовал себя действительно здорово, но принимал много импульсивных решений и допускал опасные ошибки. Даже не думал о последующих возможных негативных последствиях. Мне было плевать, что это за собой повлечет. Я стал меняться, мое эго брало верх. Мне казалось, что я лучший во всем и никогда не ошибаюсь. Энергия била ключом, спать даже не хотелось. Моя самоуверенность была на максимуме.
Но бывали и обратные ситуации. Когда я проваливался в депрессию, то мог с трудом вести жизнь обычного человека. Даже если нужно было сделать что-то очень важное, но мне не хотелось, то я махал на все рукой. Интересы семьи меня не волновали. Ничто не волновало. Я превращался в какого-то параноика. Казалось, что все выступают против меня, хотят причинить мне вред. Находился постоянно в озлобленном, раздраженном и усталом состоянии. Депрессии сказывалась не только на моей психике, но и на моем физическом состоянии. Я не хотел тренироваться. Даже не хотел играть.
Да, мне удавалось как-то пересилить себя, но это было непросто. А как приходилось тем, кто находился рядом? Мысли метались у меня в голове, и я не мог на чем-то сосредоточиться.
В конце концов, терпеть уже больше не было сил. Я хотел умереть. Не мог больше выносить этого. Пытался скрыть это от близких. Лишь моя жена видела мою боль, но все равно не представляла, что со мной происходит на самом деле.
Алкоголь и таблетки были призваны успокоить меня. Более ничто не помогало моему мозгу. Когда я получил сотрясение во время выступления за "Оттаву", то лишь алкоголь помогал мне справиться. Понимал, что это неправильно, но лишь он помогал унять мне головные боли. Никто не знал, что мне нужно набраться и накидаться таблетками, чтобы нормально заснуть. Я не мог позволить себя остаться наедине со своими мыслями на всю ночь.
Как я уже говорил, врачи стали искать ответы на вопросы. Они копали так глубоко, что мне вновь стало страшно. Я принял решение продлить свое пребывание в реабилитационном центре еще на четыре недели. Боялся покидать это место. Меня пугали, что, если я вновь вернусь к алкоголю, то это станет моим концом. И теперь я этого совершенно не хотел.
Следующие несколько недель стали одними из самых важных в моей жизни. Я стал очень эмоциональным и целеустремленным. Захотел вновь ощутить настоящее, искреннее счастье. Я заслуживаю лучшего. Моя семья заслуживает гораздо лучшего. Я начал принимать важные жизненные решения.
Счастливый человек
Реабилитационный центр в Аризоне помог изменить мою жизнь. Сам бы я никогда не набрался смелости сделать это. Я просто заливал свои проблемы алкоголем и заедал их таблетками. Специалисты препарировали всю мою прошлую жизнь и помогли открыть мне глаза на многое. Впервые в жизни я искренне обратился к религии. В Аризоне я был крещен. И новообретенная вера помогла мне пройти этот путь. И это одно из лучших, что случалось со мной в жизни. За это я должен поблагодарить пастора Грега.
Сейчас я чувствую себя счастливым человеком. Впервые за долгое, очень долгое время. Стараюсь просто жить день за днем.
Для себя я решил, что покину двери реабилитационного центра только тогда, когда буду на сто процентов уверен в себе. Не хочу, чтобы моя семья прошла через все эти ужасы вновь. Они заслужили настоящего отца и мужа. Я не могу позволить, что моя жена вновь пережила этот кошмар. Я никогда не опускался до домашнего насилия, но психологическая пытка тем, что ты видишь, как твой муж убивает сам себя день за днем, не менее страшна. Она никогда не могла быть уверена, что, уходя из дома, я вернусь.
Мы много говорили по телефону, пока я находился в центре. В последнюю неделю семья приехала навестить меня. Когда я увидел своих детей впервые после долгого перерыва… я не мог сдержать эмоций. Впервые я ощутил, что готов быть настоящим отцом и мужем. Я готов любить и быть любимым.
Возвращение
Жизнь будет продолжаться. С тобой или без тебя. И одна из самых сложных задача сейчас – вернуться в хоккей. Бывший алкоголик и наркоман с биполярным расстройством, посттравматическим синдромом и списком других мелких травм. На протяжении всей карьеры у меня не было ни одного трезвого сезона. Учитывая, в каком состоянии я находился, это объяснимо. Если я чувствовал себя хорошо, то был надежным вратарем. Когда накатывала депрессия… не очень надежным.
Но теперь настала новая реальность. Я готов сосредоточиться на хоккее.
На протяжении всего это времени руководство "Баффало" никогда не бросало меня и продолжало поддерживать. После моего возвращения у нас состоялся обстоятельный разговор. Джейсон и "Сэйбрз" приняли решение отпустить меня. В конце концов, в семейном кругу мы решили, что новый старт пойдет мне на пользу. Конечно, я с радостью остался бы в "Баффало". Но в глубине души понимаю, что нужно перевернуть эту страницу. Что и сделано. Но наше общение с Джейсоном на этом не прекратилось. Он регулярно звонит и справляется о моем самочувствии, пусть я уже и не являюсь членом его команды.
Моему агенту поступали звонки от других команд, но многие сомневались из-за моего прошлого и сложившейся репутации. Эти переговоры стали для меня серьезным испытанием. Я не мог признаться, что у меня обнаружили биполярное расстройство. Не мог посвятить их в свои проблемы.
Запомнилась одна особенна неприятная встреча. Меня засыпали вопросами относительно того, почему я был таким неприятным человеком и плохим партнером по команде, а я не мог ответить ничего внятного. Так продолжалось несколько часов. В конце концов, мне заявили, что я буду оказывать пагубное влияние на коллектив и меня, скорее всего, замаринуют в фарме, что станет концом моей карьеры в НХЛ. Слушать эти слова от совершенно незнакомых людей было тяжелым испытанием. Я был раздавлен.
А самое страшное, что после подобных встреч мне вновь хотелось залезть в бутылку. Я боялся защищаться, потому что страшился, что мои проблемы станут достоянием общественности. Еще после одной из подобных встреч, я даже занял место в баре, но успел позвонить жене и друзьям, которые помогли мне отвлечься. В самолет я сел трезвым.
Конкретного предложения мне так и не поступило. Через прессу я узнавал, что клубы, с которыми я вел предварительные переговоры, подписывали других вратарей. Моя новообретенная вера проходила проверку. Но все изменил звонок Лу Ламорелло из "Айлендерс". Мы провели две встречи, которые стали одними из самых теплых для меня воспоминаний за последние годы. Мы больше говорили не о хоккее, а о семье и жизни.
"Островитяне" готовы были дать мне шанс. Я испытал облегчение, что начинается новая глава моей жизни. Словами не передать, как я был рад, когда получил официальное предложение. Наконец, нашелся тот, кто поверил в меня. В то, что я изменился.
Но меня все еще беспокоило биполярное расстройство. И я перестал понимать, почему я должен стыдиться? Потеряю ли я из-за этого работу? Наконец, я набрался смелости и рассказал обо всем руководству. К моему удивлению, они с пониманием отнеслись к моей ситуации, пусть это и могло означать, что мне может понадобиться специализированная помощь в какой-то момент.
Так что теперь я готов сражаться дальше.
Вряд ли смогу найти слова, чтобы отблагодарить реабилитационную программу НХЛ. Думаю, без них меня могла бы уже не быть на этом свете. Дэн Кронин, Дэйв Льюис, доктор Шоу – все сделали так много для меня и для моей семьи за это время. Они постоянно поддерживали меня. И не забыли обо мне до сих пор. Я обязан им очень многим.
Также не нахожу слов, чтобы выразить любовь и признательность своей жене и близким. Им я тоже обязан всем в этой жизни.
Стоит сказать, что я не оправдываю свои прошлые проблемы проблемами со здоровьем. Я сам ответственен за все, что натворил. Сам позволил себе превратиться в это существо. И только потому, что не мог найти в себе смелости раньше обратиться за помощью.
Я не пишу эти строки, чтобы изменить мнение о Робине Ленере как о профессиональном хоккейном голкипере. Я хочу, чтобы люди, которые могли столкнуться с подобными проблемами, смогли понять, как важно обратиться за посторонней помощью. Что существует надежда. И нет ничего постыдного в том, чтобы рассказать другим о своих бедах.
Я только в начале пути. Каждый новый день для меня – это новый шанс. Настало время распрощаться с прошлым. Но этот бой только начался.
И теперь я готов бороться не только тем, что было в прошлом, но и с тем, что может ждать меня в будущем.