Рано утром 14 января в канадском Квебеке состоится боксерский вечер, в главном событии которого Артур Бетербиев проведет защиту поясов чемпиона мира в полутяжелом весе по версиям WBO, WBC и IBF. Соперником станет британец Каллум Смит. Перед поединком «СЭ» связался с бывшими тренерами российского боксера, чтобы узнать больше о ранних периодах карьеры Бетербиева.
Гайдар Ибрагимов был одним из первых тренеров Артура — он работал с Бетербиевым в Хасавюрте три года, после чего боксер переехал в Москву, где тренировался и получал образование в училище олимпийского резерва. Там становлением Бетербиева занялся Вагиф Ширинов. В 2005 году Артур перебрался в Магнитогорск, где работал с Михаилом Романчуком (связаться с ним не удалось), а в 2007-м тренером Бетербиева стал Нурипаша Талибов, с которым Артур выиграл много медалей и съездил на две Олимпиады.
Гайдар Ибрагимов: «Артур был вспыльчивым мальчиком. Из-за каждой мелочи мог подраться»
— Я был не первым его тренером, а уже вторым. Первым был Рукман [Мусаев], это наш старейшина, очень взрослый, я [тоже] у него тренировался. Он тренировался у Рукмана, потом ко мне перешел, у меня занимался три года. Он был призером мира у меня по старшим юношам, призером России по юниорам.
— Его еще ведь тренировал брат Абакар Бетербиев?
— Да, Абакар. Он был со мной, но в основном я его [Артура] тренировал.
— Когда вы с Артуром познакомились, сколько ему было лет?
— Лет 13-14.
— Артур не раз рассказывал, что в детстве частенько дрался — и на улицах, и из секций боксерских выгоняли. Вы помните все эти моменты?
— Да, он всегда был хулиганистым. Мог и на улице подраться. Из-за этого Абакар всегда с ним рядом был, мы ездили на соревнования, Абакар в этом плане его контролировал. Мог подраться, даже если его кто-то нечаянно заденет плечом. Мог повернуться, даже из-за этого подраться. Из-за каждой мелочи — такой вспыльчивый мальчик был в тот момент.
— Абакар мог сделать какой-то выговор ему?
— Да, конечно. Абакар его полностью контролировал, он слушался Абакара в тот момент. Ну, и сейчас слушает.
— А почему выгоняли его из секций? На тренировках мог зарубиться?
— Да, мог подраться. Он со всеми работал жестко. Он сразу агрессивно бои начинал.
— Помните, когда это закончилось? Когда он психологически вырос?
— Он психологически вырос, когда в Москву поступил, в училище олимпийское. Там он уже человеком стал немножко. И культуре, и много чему научился.
— После бронзы в Баку на чемпионате мира спустя пять дней трагически погиб отец Артура. Вы помните тогда состояние Артура? Такие эмоциональные качели: сначала большая победа, а потом такое горе.
— Да, конечно. Он мальчишкой был, для него это было сильной потерей. Был момент, он вроде даже хотел бокс оставить.
— Вы с ним пытались поговорить, чтобы он не бросал?
— Да, мы разговаривали с ним. И Абакар, старший брат, который сильно повлиял на него. И потом опять весогонка, начали работать.
— Артур родился в Дагестане, но чеченец по национальности. В плане характера он отличался от сверстников?
— Отличался, конечно. Он же мальчишка, он был очень дерзким парнем, физически сильным был всегда он, очень дерзким был. Он всегда был таким — отличался от всех. Когда он в зал не приходил, то дома тренировался. У него был свой тренажер, который он тянул — гирю завязывал и бил [выбрасывал] удары. И кувалдой всегда работал, даже когда юношей был. В Дагестане, когда сборы бывали, он брал с собой кувалду, с кувалдой ездил на сборы. В машину ставил кувалду и ездил с ней. В тот момент у него машины не было — брат привозил ее с собой, в багажнике всегда его кувалда была.
Могу одну историю рассказать... Он просто такой принципиальный был парень. Когда он проиграл на Дагестане — республика была по юношам. Проиграл — видимо, пропустил удар в печень. Тогда он пришел ко мне и говорит: бить в печень научи. И мы долго отрабатывали по печени удар, он только по мешкам по тысяче ударов бил. Ну, и на лапах. Через год он республику выиграл, три боя провел, в трех боях он всех по печени вырубил.
— В спаррингах молодого Артура что-то вам запомнилось особенно? Может, он уронил тяжа, и тогда вы подумали — этот парень далеко пойдет.
— Конечно, было. Он много кого ронял. С ним никто не хотел стоять в парах, честно сказать. Это проблема была — найти ему партнера даже в юношах. Я строил ребят и уже искал, кого же с ним поставить. У меня был Шамиль Гаджиев, он МСМК выполнил, он был в тяжах, финалист чемпионата России, призер Кубка России и Кубка мира. Сейчас рассказывает: «Как он меня бил постоянно!» Шамиль на год старше Артура и тяжелее его был, но он не мог с Артуром боксировать, Артур бил его постоянно. «Я на его ударах вырос, боксером стал», — говорит. С ним никто не хотел становиться в пары, в тот момент он очень жесткий юноша был у нас.
— То есть натурально ронял оппонентов?
— Да-да, мог на тренировках побить ребят очень жестко.
— А не было такого, чтобы осторожно поработать?
— (Смеется.) Не было, в тот момент у него такого не было. Он со всеми работал жестко. Это и хорошо. Может, где-то и плохо, но у него такой характер был. Конечно, я не думаю, что он сейчас такой, но в тот момент, в юношах, он был таким.
— В плане «физики» он всегда удивлял?
— Он бегал кроссы хорошо всегда. Очень много бегать мог. В сборной России всегда удивлялись, когда он всю команду мог обогнать на два круга. Москва ему тоже много дала, конечно. Тренер был, Ширинов Вагиф Ширинович, он много чего дал тоже ему.
Вагиф Ширинов: «У нас первая тренировка в 9, а он в 6 встал — и давай по лесу бегать!»
— Вагиф Ширинович, давайте начнем с того, что обозначим хронологию — в какой временной период вы работали с Артуром Бетербиевым.
— Артур Бетербиев пришел поступать в училище олимпийского резерва, это был 2002 год. Парню было 17 лет, он уже был в юношеской сборной, занял третье место на первенстве мира, его первый тренер — его брат Абакар. Мы договорились, что он продолжит учебу в училище олимпийского резерва. Он пришел сюда кандидатом в мастера спорта, а дошел до мастера международного класса. Был членом сборной России, поехал в Доминикану, один-единственный там чемпионом стал, парню было 19 лет только. У меня есть фото, где ребята смотрят: он там один на пьедестале почета — и рядом трое чернокожих. Один доминиканец, Куба, американец и Ямайка.
У меня еще был Байсангур Заурбеков, он тоже чемпионом мира по профи стал, но я с ним работал до конца, у нас контракт был. Они одного поколения были, оба 1985 года рождения, двое характерных ребят — везет тренеру (смеется)! Бойцы, которые хотят [побеждать], сильно мотивированы. Бывает, через палку, а я не люблю, я не диктатор. А эти прямо: мало-мало-мало, мало даете. У него все посвящено боксу, и так же здесь было. Даже на меня обижался, что мало, что на сборы не успеваю к нему в Хабаровск или Владивосток. А у меня два пацана младше него попали в сборную России — на первенство мира в Турцию, и сборы были здесь, в Чехове. Я решил внимание обратить к тем детям — и была обида, что я не приехал к нему.
— Что говорил?
— Нет, он ничего не сказал. Мы с братом поговорили. Я почувствовал, что обида от его брата или от него. Он, может, это не помнит даже.
— Артур в чем кардинально поменялся, если сравнивать с его последними боями?
— Тактически он стал более хитрым. Профессиональный бокс от любительского сильно отличается, это совсем другой вид спорта. Он умеет правильно распределять силы. Он знает, где взорваться, знает, где расслабиться, знает, когда взорваться. Это не присуще олимпийскому боксу. Там три раунда — ты не успеваешь ничего. Но он уже тогда выделялся своим качеством удара. На первенстве Москвы был парень, который уже тогда был призером Европы. Мы его — бых! За явным преимуществом выиграли. Вот этим он и сейчас отличается.
— Сейчас Бетербиев много работает с железом. А как было тогда? Вы такую работу давали?
— Да, конечно. У нас внизу, в подвале, был тренажерный зал. Он от природы еще сильный. Сухенький. Эти упражнения, которые он делает, он и тогда умел это делать, и с удовольствием. Были у нас упражнения — перекладывания, поднятия в разных вариантах делали. Что он сейчас делает — для меня это фантастика.
— А помните, сколько он жал от груди в 17 лет?
— Так... Сейчас скажу... Где-то у него 105 или 110 кг было уже. Стольник 100% был. А весил мало — 67 кг. Всевышний его одарил. Но больше всего одарил умением трудиться. Допустим, у нас первая утренняя тренировка в девять. А он в шесть встал, еще ночь, и давай по лесу 10 [км]. Я ему говорю: «Парень, ты не успеваешь восстанавливаться, понимаешь?» Ему всегда было мало!
— А помните, как проходили спарринги на тренировках? Был особенно запоминающийся с участием Артура?
— Он неконфликтный парень, его главное не задеть. Я ни одного боя не помню, чтобы он там: «Ах, ты что-то сказал?..» Допустим, Заурбек Байсангуров с Кодзоевым [начали] чуть ли не выяснять отношения. Хорошо, я там в ринг быстро влез. А у него — нет, не было конфликтов. Не знаю, как по сборной, были ли конфликты, потому что там другая работа. Он умеет контролировать себя. У Артура никогда не было проблем с весом. Он сухой. Был на дне рождения Кремлева, он с ним встречался. Пришел, поговорил, с ребятами сфотографировался, пообщались. А я спарринг провожу, смотрю. «Вагиф Ширинович, я побежал, мне надо еще...» И кардио делать на беговой дорожке. Слушай, ты на день рождения пришел, мог бы себе позволить отдохнуть! Нет, он выполнил кардио. (Улыбается.)
Нурипаша Талибов: «Бивола в спарринге с Бетербиевым не было видно»
— Как вы начали сотрудничать с Артуром? Как я понимаю, это в 2007 году было.
— В 2007 году оставалось два месяца до чемпионата мира, и он остался без тренера. Тренером был Романчук Михаил — хороший очень тренер, но что-то у них не сложилось. А я был в Махачкале, рядом мы здесь живем. Его опекал старший брат Абакар, и мы оказались в одном кафе. Летняя кафешка, он зашел, мы поздоровались и посидели. Потом он [Абакар] через некоторое время подошел: «Так как мы остались без тренера, помоги нам. Мы бы хотели, чтобы ты с ним работал». Мне Артур всегда нравился, он чемпионом Европы уже был на тот момент. Через два месяца в Чикаго [на чемпионате мира-2007] он стал вторым в очень спорном бою, хорошо отбоксировал. Началось все с этого. Проработали до 2012 года, и сейчас, когда время бывает, иногда он приглашает, он хочет, но я не всегда могу, потому что я директор школы. С большим удовольствием поехал бы, но иногда не получается.
— Абакар тоже был его тренером до вас?
— Да, Абакар его очень много опекал. Он занимался боксом, но так как больших высот не достиг, везде опекал его, бегал, решал его вопросы финансовые. Всеми силами, правдами и неправдами он везде помогал ему. Он получил заслуженного тренера России за него, вписал себя его первым тренером, меня это не задевало абсолютно, нормальные отношения у нас были. И сейчас нормальные отношения.
— В 2010 году вы говорили, что у Артура тяжелый кулак, соперник падает, но для нокаута силы удара не хватает. Что изменилось, что с началом карьеры в профессионалах ни один из соперников Бетербиева не дожил до решения?
— Падать-то все падали у него. В сборной нет практически ни одного, кто с ним в парах стоял и кто бы от него не падал. Почти все падали. Он очень бьющий боксер. Мне говорили [другие тренеры]: ты не запрещай ему бить, он должен до крови все время тренироваться, иначе он все потеряет. Мне-то понятно, это мои коллеги, они столько лет работают. Мне ребят жалко, это наша сборная, мы не с чужими работаем.
Его перевел в 91 кг — это моя ошибка, и они ошиблись. Его надо было оставить в 81 кг перед Олимпиадой. Я ему говорил: «Артур, от тебя и так все падают, зачем гонять?» Он перешел в 91, у него вес упал, стал 85. И на чемпионате России я говорю: «Давай перейдем в 81, это не твой вес». «Да ну, сейчас проиграл, буду переходить...» Не смог его переубедить.
— Как я слышал, тот переход еще связан был с тем, что Егора Мехонцева ставили приоритетнее Бетербиева в 81 кг.
— Нет, нет. Артур был хороший, это я его перевел. Они мне не дали проверить, я хотел на турнире проверить, они соскочили дважды. Некоторые вещи они решали сами, а у меня еще Селимов был в команде, мне хватало работы. Его политику я не вел, я говорил: давайте попробуем. Вот не попробовали, потом перешли в 91, вес упал, и как-то перестал бить.
А так там [в сборной России] не было почти никого, кто от него не падал. Они все падали от него. Это и мешало. Когда он боксировал, я говорил: «Артур, дай себя побить. Ты же их пугаешь. Дай им побить себя, чтобы они немножко открылись».
— После перехода в профессионалы вы связь продолжали поддерживать?
— Сначала не очень хорошо разошлись. После Олимпиады мы разъехались — и больше фактически не виделись. Я через месяца два уехал в Баку, в команду Baku Fires, а он через некоторое время уехал в Канаду. А я ему позвонил: Артур, не хочешь быть в команде у меня? А бы поехал, говорит, но уже дал согласие. Почти год мы с ним не общались. Не ругались, просто у него была какая-то обида, он считал, что я что-то недодал. Может быть, бывает такое. А потом все сложилось, я и секундировал его, и готовил. Нормальные у нас отношения, хорошие.
— Вы присутствовали в лагере Артура во время поединка против Адама Дайнеса в Москве, и к Ярду он готовился у вас.
— В Терсколе я был с ним, первый этап сбора проходил там. А так — всегда идет трехэтапный сбор: это Терскол, это Кисловодск, и потом он уезжает в Канаду, низменность. И нормально, хорошо подходит к соревнованиям. Он очень любит, чтобы лапы ему держали, когда с ним работаешь.
— Когда к вам приезжает, он всю команду к вам везет?
— Нет, он один, а вот когда с Дайнесом готовились, там была вся команда.
— Сравнивая Артура, с которым вы работали тогда, с тем, с которым работаете сейчас, вы чувствуете, в чем он изменился?
— Я могу сказать, что, когда он готовится, на него смотришь — и просто от него кайфуешь. Он с таким удовольствием это делает! Я ему год назад говорю: Артур, а долго собираешься боксировать? Я, говорит, честно, не знаю, но мне это нравится. Вот на него смотришь: он поднимает 120-130 кг, большие, тяжелые веса, и улыбка у него, он кайфует! Ему нравится, чем он занимается. Поэтому так боксирует.
— Артур же любит с железом работать. Помните, как он поднял какой-то вес и прямо удивил вас?
— Он меня знаете чем удивил? И меня, и Кравцова Эдуарда Викторовича. Мы когда готовились к Дайнесу, и там оставалось дней шесть-семь, может быть, он поднимал 100 с чем-то килограмм. Я обычно не даю — дней за 15 я эти железки убираю, тем более большие железки. Кравцов мне говорит: или я чего-то не понимаю, или что... Ну, нельзя, говорит. А он любит железки — дней за семь будет поднимать большие веса, ему нравится это.
— А есть у Артура любимое и нелюбимое упражнение на тренировках?
— Нет, нелюбимых нет! Для него слово тренера — это закон. Но он должен тренеру доверять. Если он не доверяет, он не будет делать.
— В лагере перед боем с Дайнесом какой была ваша роль?
— В плане тренировочного процесса я к нему никакого отношения не имел. Я пришел, говорю: Артур, я на таком уровне не работал. В чем моя роль заключается? Он говорит: мне нужно вспомнить технико-тактическую... Всю функционалку, все эти вопросы они решали сами. У них есть тренер по ОФП, который лапы держит. Я когда приезжаю, у нас технико-тактика. Мы бои соперника смотрим, я говорю: давай вот эти вещи поделаем.
— Тренер Артура по ОФП — поляк Андре Кулеша. Он вас чем-то впечатлил? Артур его хвалит, говорит, что у него есть свои методики.
— Они вообще скрытные, даже стараются, чтобы мне что-то не показать. Хотя мне там особо... Но ему нравится, ему подходит.
— Есть такой известный факт, что Бетербиев предпочитает тренироваться без музыки. Так было всегда?
— Он же религиозный парень, а там считается, что музыка, как говорят, от шайтана. Он очень религиозный, в мечеть ходит постоянно, молится. Больше склонен в эту часть.
— Если на общей тренировке кто-то включал музыку, он как реагировал?
— Нет, он не против. Он сам не включает, а если кто-то включит, он не против. Сам по себе я не люблю с одним работать, у меня команда была. А когда я с ним работать начал, он не любит, чтобы кто-то был, хочет один быть в зале. ОФП с партнером — это понятно. А когда партнера нет, другая работа, он не любит никого, хочет один быть. Замыкается в себе, хочет, чтобы внимание ему было.
— Какой бой Артура в любителях запомнился вам больше всего?
— Эльшод Расулов был из Узбекистана. Сейчас главный тренер женской сборной, очень хороший парень. На тот момент он был победителем первенства мира среди юниоров, очень жесткий такой. Мы с ним боксировали два раза — в Болгарии и на чемпионате мира в финале в 2009 году. Плохо нам давали очки, но он [Бетербиев] просто отнял [победу]. Очень хороший был бой.
— А от тех трех поединков с Усиком какие воспоминания остались?
— Когда он выиграл первый бой, это было в Калининграде. Я там был, бой был не очень ярким. Я тогда с ним не работал. Он за счет мощи боксировал, в техническом плане был слабее. Потом Артур сильно прибавил, мы очень долго работали над техникой. Когда Артур в 91 кг перешел, у него вес упал. Я считаю, что ни на мире, ни на Олимпиаде он не проиграл бои.
— Артур же не раз говорил о готовности подняться на дивизион выше. Сейчас его бой с Усиком как выглядел бы?
— Беда в чем: когда он не гоняет, он добрый. Летом он надел болоньевый костюм, все время гонял, все время потел, на всех злой ходил. А перестал гонять — добрый, шутить начал и все. Сейчас он в 79 кг, опять гоняет — это его. Поэтому в тех весах ему сложно будет боксировать. Мощи-то хватает — он и с тяжами может боксировать. Но если не будет гонять, у него пропадет это чувство спортивной злости, что ли.
— Когда Артур в сборной России выступал, вы помните его тренировки, спарринги с Дмитрием Биволом?
— Я помню, они стояли в парах, но тогда Бивол был еще молодым парнем, Артур же был асом. Поэтому, конечно, Бивола там видно не было. Бивол-то сейчас прибавил, возмужал, но в то время была слишком большая дистанция между ними, Артур был намного лучше. Но Бивол был моложе, он в юниорскую сборную только-только попал. А Артур уже был чемпионом мира, это нельзя было сравнивать. Сейчас подтянулся Бивол, получше стал.
— Это какой год был?
— Где-то 2009-й, 2008-й.
— Тренер Бивола Геннадий Машьянов рассказывал о спарринге Бивола и Бетербиева в 2012 году — то ли перед ЧМ, то ли перед ОИ. Он сказал, что там Бивол спокойно Бетербиева переиграл. Вы этого не помните?
— Да не, Артур никогда его не бил по-жесткому. В 2009 году Бивол был для него никто. Он здесь даже не ударил, просто пожалел его. Он был никто. Артур мог по плечу ударить, свалить человека. Я очень уважаю Машьянова, очень хороший тренер. И Бивол очень хороший боксер, но в то время там была слишком огромная разница между ними. Артур лучший боксер мира был почти, сколько он в парах стоял — все падали от него.
— Также Геннадий Юрьевич рассказывал о спарринге Бетербиева с Эдуардом Якушевым. Не знаю, слышали или нет.
— Якушев? Когда у них ЧП (конфликт, во время которого Бетербиев провел Якушеву бросок. — Прим. «СЭ») было, меня там не было. Но Якушев такой тихоня — он исподтишка может ударить. Он такой: «Давай тихо поработаем», а потом бьет вот эти вещи — тихо, тихо, а потом ударит. И Артур поэтому завелся. Артур никогда бы этого не сделал. А так — Якушев всегда падал от него, всегда падал.
— Машьянов это рассказал как пример психологического качества Бетербиева — что он теряет контроль над собой, психологически неустойчив. Вы как оцените Артура в этом плане?
— Там просто повел себя низко этот Якушев, он поэтому завелся. А так — нет, Артура не выведешь, это зря они так считают. Ну, пускай считают, их дело, они имеют право на это. На сборах к нему подходят кто в 57, 54 боксирует, начинают подкалывать, шутить над ним, могут ткнуть его. Он может одним щелбаном убить их, может быть. Но он никогда не скажет «Я тебе голову оторву». Толкнули? Ну, толкнули и толкнули. Нет такого: эй, ты что делаешь? Он никогда в жизни высокомерия [не проявлял]. Ему один раз кто-то сказал [про] высокомерие, он очень тихо, тактично говорит: «Я глубоко верующий человек, высокомерие — это грех. Я никогда этого не сделаю. Такие вещи не говорите про меня».