Когда слова «Япония» и «ММА» встречаются в одном предложении, первое имя, которое приходит в голову, — это, безусловно, Федор Емельяненко. Последний Император был и остается главным кумиром всех азиатских фанатов единоборств, но у японцев были идолы и среди русских женщин. Это в первую очередь дзюдоистки Светлана Гундаренко и Ирина Родина, которые своими нестандартными габаритами поражали фанатов, а соперниц в ринге порой простой не замечали.
В интервью «СЭ» Гундаренко и Родина рассказали о тех поездках в Японию, гонорарах за поединки, общении с представителями якудза, реакции на них местных фанатов и многом другом.
Гундаренко: «Год выигрываешь, а потом тебе говорят, что надо проиграть»
— В так называемых боях без правил вы начали выступать в 1995 году, туда вас позвал Григорий Веричев. Но в начале 90-х вы ведь еще участвовали в японском рестлинге — провели несколько поединков. Что это было за мероприятие и как вы туда попали?
— С Григорием Веричевым мы тренировались в одном зале, он мне много технических моментов подсказывал по дзюдо. И потом он говорит: «Слушай, я тут фотографии показывал японцам, они говорят: «Она что, выше тебя? Может, она тоже приедет?» Давай, говорит, поехали. Мы обговорили все и поехали в Японию. Рестлинг — для меня это все больше как цирк казалось. Все как-то несерьезно, но интересно. Потом я выиграла турнир, первый чемпионат мира по боям без правил в восьмиугольнике. Раз 30 я была в Японии, очень много там провела боев и турниров. Было такое время, но дзюдо мне всегда нравилось, и предпочтение, понятно, я дзюдо отдаю.
— Читал, что в рестлинге вы исполняли роль хила — отрицательного персонажа. Это вам уже японцы предложили?
— Конечно. Все же понимают, что это больше шоу, там какие-то ставки, тотализаторы. Там тебе четко говорят: этот бой ты должна выиграть или в этом бою ты должна проиграть. Ну, вот так начиналось все. Тебя раскручивают, раскручивают, ты год выигрываешь, у тебя ни одного поражения, и потом собирается зал, 40-тысячник, и тебе говорят проиграть. И ты говоришь: «Как?!» Вот так, надо проиграть. Причем не сразу — минут пять надо показать, что вы бьетесь.
— Вы говорите именно про рестлинг или про ММА тоже?
— Про рестлинг.
— Про японские ММА вы говорили, что ими заправляла якудза. Вы с ними пересекались?
— Да-да. Мы, когда ездили, бились в восьмиугольнике, потом нас пригласили на ужин, эта мафия там, мы сидели за столом, потом вышел повар, начал кланяться человеку, благодарить его за то, что он покушал в этом ресторане. Это вот такой мафиози крутой. Потом мы ездили, они нам организовывали турниры по рестлингу, это мне очень нравилось. Были не только турниры — нам показывали Японию, разные острова, много приятного с полезным было. И потом этот человек мне карточку подарил, говорит: вот, на Синдзюку, это улица такая в Токио, есть вот это кафе, ресторан, клубы — это все мое. Приходишь, карту показываешь и все что хочешь кушаешь, отдыхаешь. У тебя скидка 100%. Я говорю: «О, как здорово» (смеется). Так мы сдружились с этим человеком.
— Видел фотографии с тех рестлинг-шоу — выглядит все уникально. Разные люди в костюмах панды, в шлемах, в гриме. Вам те шоу чем больше всего запомнились?
— Это же шоу — там все присутствовало: и панды, и кого только ни было. Я удивлялась, что олимпийский зал и то неполным мог быть, а если это было шоу по рестлингу, то залы были просто битком! Нас выводили и вели в отель с полицией. Потому что столько там фанатов, поклонников. Я думаю: ну, вообще... Такой цирк, и ты такой популярный. У меня в голове не укладывалось. Если за Олимпийские игры платили, грубо говоря, 10 рублей, то там платили 100 рублей. Я заработала тогда и квартиру в Москве себе купила.
— 1991 год — сколько тогда могли заплатить японцы, чтобы убедить вас в этом участвовать?
— Когда я выиграла чемпионат мира по боям без правил в восьмиугольнике, мне заплатили 25 тысяч долларов плюс за участие 5 тысяч долларов. А за чемпионат Европы [по дзюдо], буквально месяц разницы, мне заплатили 3 тысячи долларов, в 10 раз меньше.
— Бой с Мегуми Ябуситой, в котором вы уступили по очкам, — помните, почему не получилось сделать ей болевой? Японка весила килограммов 60.
— Ну, это же японцы попросили. Это не тот бой, не восьмиугольник. Это больше шоу (бой занесен в Sherdog как профессиональный. Возможно, Светлана говорила о поединке с Мегуми Кудо, который был в рамках рестлинг-шоу. - Прим. «СЭ»). Мне сказали с ней минут пять поваландаться, а на следующий день я включаю телевизор, показывают меня и ее. Ее все хвалят, как она там одержала победу над русской медведицей.
— Японцам нравилось, что вы большая, выделяетесь среди соперниц?
— Очень нравилось, у них культ больших людей. У них считается, что если ты подержишься за большого человека, у тебя будет хорошее здоровье.
— И рестлинг, и ММА у вас были во время карьеры в дзюдо. А не было проблем с тем, чтобы совмещать?
— Я этим занималась, только когда не было официальных турниров. То есть в мае заканчивалась Европа, нам давали отдохнуть, и я в это время могла ездить [в Японию].
— В сборной как относились к вашей подработке?
— Если честно, я особо это не афишировала. Ездила потихонечку, потому что, думаю, не очень хорошо относились бы тренеры к этому.
— А Ирину Родину в ММА не вы подтянули?
— Ирину Родину я приглашала, да. Ну, я лично с Ирой один или два раза ездила. Потом она несколько раз, по-моему, сама уже. В России это вообще непопулярно было, тем более среди женщин.
«Мало кто хотел со мной спарринговать, а Федор никогда не отказывал»
— В одном из турниров вы участвовали вместе с Родиной — она проиграла в первом раунде Эрин Тафхилл, а затем американка попала на вас. Это же все проходило в один вечер — в моменте было желание отомстить за Родину?
— Нет, я к этим боям относилась как к шоу. Для меня был единственный вид спорта — дзюдо. А остальное все — это так, мимолетно. Это не очень серьезно. Это сейчас федерация, тренируются... Я вот сейчас смотрю, например, Федя Емельяненко. Он же тоже из дзюдо, моим спаррингом был, мы вместе тренировались, никогда мне не отказывал. Не у многих желание было со мной в спарринге постоять, а Федя никогда не отказывал. Потом он пошел в бои без правил, говорил: «У меня сборы были, я полгода жил в Бразилии, там изучал эту технику, ту технику». Но это уже совершенно другое, это все по-серьезному. А у меня не было никакой вообще подготовки. Я даже не поняла, как я выиграла: взяла, кого-то задушила, кого-то поломала.
— Федор вам чем запомнился в плане человеческих качеств?
— Ой, Федя — он вообще замечательный человек. Он очень спокойный, такой уравновешенный. В сборной же у нас были все национальности: и чеченцы, и дагестанцы, и русские. Между спортсменами были стычки, но Федя никогда не был замечен в таких моментах, чтобы он с кем-то поругался, с кем-то подрался, на кого-то голос поднял.
— Что-то из ваших спаррингов вам запомнилось?
— Я бросок делала с косым отворотом. И, естественно, я противника просто впечатывала в татами. Я говорю: «Федь, ну давай пять бросков, пожалуйста». А он говорит: «Ну, сколько надо, столько и делай». Я сама бросала, и мне его жалко было, потому что он падает, а сверху еще пришлепывает — тогда уже килограммов 150 была. Федя мужественно вставал и говорил: «Делай, делай, давай, давай. Делай свои броски, отрабатывай, нет проблем».
— А на боях Федора в Японии вы были?
— Нет, мы на сумо ходили. Не вместе с ним, у нас еще в Японии выступали спортсмены. Там выступал Толик по сумо, и не совпадало, чтобы я была в Японии и проходили Федины бои.
— Толик — это Анатолий Михаханов (профессиональный борец сумо. — Прим. «СЭ»)?
— Да. Помню, его мама привезла на турнир по сумо, а меня тоже приглашали, но мне этот вид спорта как-то вообще не нравился. Александр Владимирович Яковлев тогда был родоначальником сумо в России, он меня позвал на тренировку, я пришла, говорю: «Не, Александр Владимирович, это не мое. Я могу найти Олесю Коваленко». Нашла Олесю, ей это все понравилось, и она, по-моему, шесть раз чемпионат мира выиграла.
Помню, у них турнир был по сумо, и меня пригласили почетным гостем. Так получилось, что я сидела рядом с мамой Толика. И мама говорит: «Как? Что? Я привезла сына...» Я говорю: «Ну и что? Пусть он тренируется. Я тоже была для своего возраста крупным человеком, и он у вас крупный». [Мама Анатолия ответила:] «Вот, ему японцы предлагают...» Пусть соглашается, говорю. Япония такая замечательная страна. В общем, я как-то повлияла на маму. Они заключили тогда контракт, и Толик уехал. Он тогда ребенком практически был. Я когда приезжала, мы с ним стыковались, гуляли несколько раз, кушали, были на турнире по сумо.
«В 1993-м говорила подругам: «Можно остаться в Канаде и уехать в США»
— Вы в свое время отказались от съемок в Playboy за 3 тысячи долларов. Какие еще были интересные предложения по съемкам?
— Я снялась в фильме Кончаловского «Розы для Эльзы». Небольшая роль была — надо было подраться. Потом я снялась в сериале «Кухня». Ну, меня все время приглашают кого-то побить. Еще я снялась у Незлобина из Comedy в фильме «Незлоб». Там был такой эпизод — бои в грязи. И мы с этим Незлобиным бились в грязи. Ночь, завод, бочки, все так классно, колоритно было. Потом мы общались какое-то время, посещали Comedy Club.
— Видел вашу фотографию с двумя гирями по 16 кг. Стало интересно, а с железом вы в то время насколько плотно работали?
— С железом вообще в сборной плотно все работали. Две гири по 16 кг — это как физкультура считалось, и побольше поднимали. У нас девочки [в категории] 61 кг от груди делали жим, рабочий вес 70 кг — запросто.
— У вас какой был рабочий вес?
— Не такой уж большой, мне совершенно другие нужны были упражнения. Я хорошо тянула — ложишься на доску, и снизу штанга. И вот эту штангу ты дергаешь к груди. Вот я дергала где-то по 100 кг. 10 подходов по 3-4 раза — сколько можешь, рывки резкие.
— Вы рассказывали, что, когда в 17 лет впервые съездили на сборы за границу, в Австрию, завидовали тому, как там живут люди. А чему именно завидовали?
— Если сравнить сейчас Москву и Челябинск, не заметишь большой разницы. Даже, может, в Челябинске одеваются поаккуратнее. В Москве смотришь: все в каких-то джинсах, протертых кроссовках. А в Челябинске — на каблуках, красиво. А раньше... это такой рабочий город, там сплошные заводы: ЧТЗ, ЧМЗ, лакокрасочный, цинковый, радио. Пока до тренировки доедешь, 11 заводов проедешь. И тут попадаешь сразу в курортный город такой, горнолыжный курорт. Все в магазинах есть, хочешь — помада красная, хочешь — помада перламутровая, сумка белая. Для девочки 16 лет это все мечты, что я хотела.
— В 1993 году женской команде по дзюдо предлагали политическое убежище в Канаде, и вы говорили, что были готовы остаться, но вас не поддержали другие девушки из сборной. А почему в тот момент вы были согласны?
— Да, это когда Белый дом горел. Мы приехали в Канаду, и у нас начался переворот в России. Мы смотрим: Белый дом горит, еще что-то. И нас начали мощно агитировать, что надо оставаться. Из Узбекистана кто-то остался, еще кто-то. Я своим подругам говорю: «Можно же остаться. Останемся в Канаде, у меня есть деньги, доберемся до Америки, до Голливуда, и меня там обязательно заметят (смеется). И мы там будем сниматься в кино». Но никто, естественно, не поддержал, мы вернулись. Помню, в России везде облавы, комендантский час. Потом все успокоилось, слава богу, все хорошо стало.
Ирина Родина: «Тренер уговаривал выйти в ринг. Вышла — и меня избили!»
— Вы говорили, что в самбо перешли в 1997 году, но еще в 1996-м вы дебютировали в той дисциплине, которую сейчас принято называть ММА. Как мне рассказывала Светлана Гундаренко, туда привела вас она. Расскажите, как это все было.
— Наверное, не в этот раз она меня: мы с ней ездили в 2000 году. В 1996 году мне предложили туда поехать не так, что это бои без правил. Мне сказали, что это все виды борьбы, собранные в одно целое, так скажем. Я подумала: ну, в принципе, по дзюдо выступаю, по самбо выступаю, греко-римской вообще женской нет, у меня тренер вольник, разные интересные моменты тоже знаю. Да поеду! И поехала. Это был всего второй чемпионат женский, то есть в 1995 году был первый такой.
Мы приехали в Японию, и мне говорят: а хотите посмотреть предыдущий? Тот, первый. Я говорю: да, конечно. Заодно прикину, что и как. И мне включают, тогда еще была видеокассета, и я наблюдаю ужасное зрелище: одна девушка лежит на ковре, другая сидит сверху, бьет ее по лицу. Разлетаются вот эти пот, кровь. А я человек, который никогда в жизни не дрался, то есть для меня это вообще неприемлемо, а ударить человека по лицу — это вообще за гранью моего понимания. Конечно, в этот момент я просто сказала, что я туда не выйду (смеется). Но я уже была в Японии, и моему тренеру пришлось приложить очень много усилий, чтобы уговорить меня, и я вышла в ринг. Это ужасно, меня там так избили... Вот прямо избили!
— Но вы неплохо смотрелись, всех победили болевым приемом.
— Да, в 1996 году был чемпионат, там нас было восемь человек, у меня было три боя. Да, я их выиграла, но с большими психологическими потерями (смеется). Смеяться — это я сейчас могу, спустя 20 лет... или уже сколько? Уже почти 30 лет! Ну, а тогда мне было вообще не до смеха, у меня было синее все, это было ужасно. Но какими-то качествами все равно, видимо, я обладала — и провела технические действия, которые нарабатывала много лет. Вот ударную технику я не нарабатывала много лет — и мне нормально прилетело.
— Но платили там неплохо на то время?
— Если взять за основу, что нам практически вообще не платили, мы жили на какие-то не очень большие деньги, — да, там нарисовали хорошую сумму. Но эта сумма тоже делилась: нужно было ее поделить с тренером, заплатить налоги в Японии, в России. От той суммы, которую предлагали, получилось вроде как не очень много, но все же познается в сравнении. Относительно того, что мы здесь получали, вышла очень хорошая сумма.
— Вы ведь имели солидное преимущество в габаритах почти над всеми соперницами — только американка Реджи Беннетт была схожих размеров. Какой план у вас был перед выходом в ринг? Учитывая, как вы были шокированы, когда узнали, во что вписались.
— Вот в том-то и ужас, что я была настолько шокирована, что у меня не было никакого плана. А еще я же привыкла работать в спаррингах в одежде, то есть в принципе голого тела не касаюсь, не чувствую потное, скользкое тело... А там определенная специфика. Если продолжать этим заниматься, то полностью нужно было бы переквалифицироваться. Когда ты пытаешься сделать болевой, взять эту руку — она из-за пота у тебя выскальзывает, ты что-то пытаешься поймать, у тебя ничего не получается, тебе от этого и физически, и душевно становится обидно (смеется). Это было очень эмоционально.
Это было в 1996 году, мне выдали кубок, звание чемпионки. Потом меня еще приглашали — японка, которая была в финале, хотела у меня забрать это чемпионство. Я съездила еще раз, не отдала (смеется). А со Светой Гундаренко как раз в 2000 году мы поехали. Мы, кстати, с ней обе проиграли одной и той же сопернице, она была кикбоксерка. Честно, я не помню уже подробности. По-моему, она была голландка.
— Я опираюсь на статистику сайта Sherdog, там у вас три победы и одно поражение. Получается, больше было?
— Я думаю, когда меня приглашали чемпионство отбирать, оно просто не учитывалось. Сам турнир состоял из трех боев, которые я выиграла. А поражение у меня было в 2000 году. Она была довольно высокая кикбоксерка, и я немножечко неправильно повела себя. Я решила пройти ей в ноги, а в этот момент она сделала свою шикарную технику удара коленом, и у меня выключился свет. Я, конечно, осталась в стойке, но потерялась.
— В итоге решением она победила?
— Да. Ну, естественно: у нее была ударная техника, у меня — броски. Там, видимо, более склонны были к ударной технике. Потерялась я действительно нормально — я услышала рефери на счете «шесть». Глубоко ушла, так скажем (смеется).
— Это, видимо, Эрин Тафхилл, которая с вами провела бой, а потом с Гундаренко.
— Да-да, у нас еще есть такая смешная фотография со Светой. Она нам поставила синяк под один и тот же глаз. И у нас есть такая фотография: лежим, одним глазом прищурились. Пострадали.
«В Японии впервые увидела, как дороги моют с шампунем»
— Вам как показалось, японцы от русских чем отличаются?
— Японцы отличаются в принципе от всех, это как будто какой-то другой мир. Не то что он плохой или хороший, просто другой. У них отношение к жизни, поведение другое, насыщенность дня. Интересно наблюдать: они немножко как роботы.
— Было у вас такое, что вы приехали и испытали культурный шок на фоне России 90-х?
— Конечно, раньше никто не видел такого, как в Японии. Там у них и одежда другая, у них очень часто в национальных костюмах можно увидеть людей на улице. В первый раз я там увидела, как дорожки моют с шампунем.
— Светлана Арновна говорила, что у японцев есть гигантомания. К вам какое-то внимание проявляли?
— Да, конечно. Они и росточком поменьше, и миниатюрные — основная масса. Я не видела высоких в городе. Конечно, представители тяжелой весовой категории там есть, достаточно крупные девочки. Но их тоже очень мало в стране. Особенно в глаза бросается: у них есть бани, там очень много залов — сухие, где в ванне сидеть, где пар. И, конечно, на фоне общей массы мы прямо гиганты там. Некоторые проходят: «А можно вас потрогать?» Потом, когда из бани выходишь, [просят] сфотографироваться. Для размеров России, Европы я не очень высокая (170 см. - Прим. «СЭ»). Может быть, крупненькая, но не очень высокая. А там и по росту я прямо гигант. Чувствуешь себя Гулливером (смеется)!