СОЧИ-2014
Спецкор "СЭ" познакомился с особенностями биатлонного комплекса "Лаура" и попытался оценить, какие гонщики получат на Играх преимущество – быстрые или меткие
Евгений ДЗИЧКОВСКИЙ
из Красной Поляны
В прямой постановке вынесенный в заголовок вопрос не имеет права на существование. Биатлон на то и "би", чтобы выявлять сильнейших по сумме двух умений. Кроме того, очень многое зависит от разновидности гонок. Ясно, что в спринте, масс-старте или преследовании в силу самих правил роль одной из составляющих биатлона выше, другой – ниже.
В Сочи, однако, существует множество факторов, делающих здешний стадион уникальным и заметно влияющих на баланс между стрельбой и бегом с точки зрения результата. Побеседовав с тренером женской сборной России Павлом Ростовцевым, членом техкома IBU Вадимом Мелиховым и сервисменом нашей команды Михаилом Колосковым, я суммировал их мнения и готов перечислить обстоятельства, без учета которых на олимпийских трассах будет сложно показать максимум возможного.
ВЕТЕР
Иногда сочинское стрельбище заставляет биатлонных людей ронять в неофициальных беседах: "Этот стадион сделан не для нас". Причина – безветрие. Защищенный горами, лесами да еще и глухой 28-метровой бетонной стеной, огневой рубеж действительно тих. Ветру просто неоткуда внезапно налететь и за пару минут взбаламутить всю гонку, как это было совсем недавно в шведском Остерсунде. На сегодняшней тренировке, правда, флажки заметно, хотя и не убийственно, шевелились. И эта было самое сильное движение воздушных масс за все четыре визита российской команды на "Лауру".
Но даже если ветер дует, он здесь всегда однонаправленный, стабильный, читаемый, без вихрей и резких порывов. Его легко учитывать при изготовке к стрельбе.
Что же, спрашивается, в этом плохого? Ровным счетом ничего, если говорить обо всех участниках биатлонного турнира. Но о ком бы мы ни говорили, все равно в уме держим наших. И понимаем: при порывистом ветре преимущество имеют те, у кого лучше стрелковая школа. То есть такие биатлеты, как австриец Кристофф Зуманн или немка Лаура Дольмайер. А также большинство россиян.
Во-первых, хорошему стрелку проще справиться с помехой в виде ветра. Во-вторых, есть вероятность, что хоть кого-то из сильных бегунов вроде Домрачевой или Мартена Фуркада шальные вихри вынудят "застрелиться". А значит, у метких, но не сильно бегущих, появляется шанс. В конце концов им может просто повезти, если стрелять придется в затишье. В той мутной воде, которую неизбежно порождает ветер на стрельбище, вероятность выловить медального карася у метких выше.
ПОДХОД
Участок трассы перед сочинским стрельбищем еще более облегчает судьбу неуверенных в себе стрелков. Сначала следует крутой, но абсолютно безопасный спуск. Затем – чуть ли не 300-метровый отрезок гладкой, ровной, широкой лыжной дороги. На этой дистанции есть шанс отдохнуть, продышаться и прийти на рубеж с оптимальным пульсом.
Значение его, кстати, не фиксированное. Если у Яны Романовой рабочий пульс во время бега – 178 ударов в минуту, а у Ольги Зайцевой – 180, это вовсе не значит, будто стрелять они обязаны на пульсе 170 и ни ударом меньше. Главное – внутренние ощущения спортсмена, его физиологический комфорт. В глазах не должно быть пелены, а в ногах – тремора.
Но если все успеют продышаться и не будет ветра, как же сделать так, чтобы "ихние" мазали, а наши попадали? Вариантов тут немного. Один из них – "натягивать резину", то есть специально ускоряться на участке перед стрельбой, нервируя остальных и создавая себе отрыв. Вот только мероприятие это крайне рискованное, пригодное лишь для безвыходных ситуаций. Ясно, что загнать себя с помощью "резины" можно так же легко, как и соперника. Не говоря уже про нервы.
Как подтверждение – замеры, которые делали российские тренеры в отношении лидеров мирового биатлона. Все они на сочинском этапе Кубка мира проходили предрубежный отрезок с разницей в 1-2 секунды. Никто из трико не выпрыгивал, квадратных глаз не делал, не улюлюкал и не ускакивал галопом стрелять на рваном вдохе.
ПРОФИЛЬ
Идеальный рецепт успеха – безупречная стрельба при хорошем ходе или хорошая стрельба при безупречном ходе. Достичь которого без психологии в Сочи не получится. Вспомним мартовских Слепцову и Лапшина, которым понадобилась врачебная помощь. Обоим было плохо. Очень плохо. И не от промахов, а от того, что их организмы отказались воспринимать насилие над собой.
Причина – рельеф трассы, не предусматривающий мест для отдыха. Нижняя точка всего комплекса – 1380 метров над уровнем моря, верхняя – 1499. Перепад высот в разных гонках составляет от 60 до 80 метров. К тому же терраса, в которую втиснута лыжная дорога, имеет небольшую площадь, из-за чего трасса весьма извилиста. Если рвануть со старта и нахлебаться, передышки не дождешься. Значит, придется распределять силы рассудком, а не рвущимся в бой сердцем, и блюсти себя на горках ради все той же стрельбы. Задохнувшийся гонщик на рубеже в силу малой эффективности представляет собой картину жалкую.
Кстати, биатлонные трассы в Сочи сложнее лыжных. И это не субъективное мнение. Некоторые участки биатлонных дорог попросту не прошли бы сертификацию в Международной лыжной федерации, поскольку требования FIS в этом плане более щадящие.
СОЛНЦЕ
Если бы гонки проходили днем, светило оказывало бы на них заметное влияние. Связано это как с разным подогревом теневых и солнечных участков снега, так и с яркими слепящими бликами. А еще – с тенями. Ростовцев дал мне заглянуть в тренерскую оптическую трубу и прокомментировал картинку. Черная часть мишени утоплена внутрь глубже "молока". Соответственно, белая часть отбрасывает на черный кружок тень, которая сливается с ним и меняет его форму. Биатлонист в итоге целится не в круг, а в эллипс. А оно биатлонисту надо?
Но гонки в Сочи будут начинаться в 18, 18.30 и 19 часов. Стало быть, солнце повлияет на ситуацию иначе. Дело в том, что к середине февраля день станет длиннее чем сейчас. И это значит, что первые стартовые номера уйдут на дистанцию ранним вечером, последние – фактически ночью. Последствий – целый веер.
При переходе с плюса на минус по Цельсию может образоваться глянец. Есть еще и туман. Три дня назад, скажем, в 17.15 светило солнце, а в 17.30 на стадион село облако. Учесть заранее это нельзя – можно только успеть отреагировать. Или не успеть. Подбор структур и парафинов превращается в таких условиях в ювелирную, очень тонкую и рискованную работу, намертво привязанную к стартовому номеру спортсмена.
СНЕГ
Он на трассе в основном натуральный. Но неоднократно гретый солнцем, ставший зернистым и оттого похожим на искусственный. Снежная подушка толстая. Однако жесткая: сначала были сильные снегопады, потом длительные дожди, а завершилось все, понятно, морозами. Кроме того, перепад температур на трассе, связанный с перепадом высот и пограничным сумеречным временем начала гонок, достигает 4 градусов.
Эти условия не назвать совсем уж нечеловеческими. Они всего лишь максимально осложняют работу смазчиков, выводя ее в ранг очень важной, судьбоносной по влиянию на результат.
ОРУЖИЕ
А вот тут никаких особенностей. Патроны (климовские "Олимп" и финско-немецкие Lapua для ижевских винтовок, или только Lapua – для немецких Anschutz) – обычные, из давно отстрелянных элитных партий. Поправка на горы в данном случае не требуется. Винтовку крепят в станок и производят десять выстрелов. Если все они легли как надо, – дыра в мишени только одна, маленькая и аккуратная. Если нет – побольше и рваная. Ростовцев показал мне фото в телефоне. Дырки он наших винтовок и патронов – первого типа.
Года три-четыре назад, пожалуй, можно было похимичить и изобрести для Сочи какие-нибудь специфические патроны, не раскрывая, понятно, секрета соперникам. Сейчас уже поздно. Все, что нам остается, – бежать побыстрее, стрелять пометче. И верить, что краснополянское безветрие все-таки не станет для нас таким уж врагом.