Слезы
— Из разговора с президентом федерации прыжков на батуте Николаем Макаровым узнал, что в Петербург вы вернулись 4 августа — и уже на следующий день приступили к тренировкам.
— Так и есть. Теоретически могла бы взять паузу, но почувствовала, что отдых не требуется. 15 августа вылетаем на сбор в Китай, где параллельно будем соревноваться с местными батутистами. А в сентябре в Петербурге — командный чемпионат России.
— Все ясно.
— Китай — необязательный старт. Я сама решила поучаствовать. Чтобы получше подготовиться к команднику.
— Кто-то после неудачи на Олимпиаде устраивает детокс и забывает на время о спорте. Кто-то, наоборот, пашет в зале с удвоенной силой.
— Я сразу выбрала второй вариант. Хочу тренироваться! Мне кажется, так легче пережить стресс.
— Клин клином вышибают?
— Именно!
— Боль от поражения в Париже притупилась?
— Ну... Чуть-чуть.
— Вы, наверное, никогда столько не плакали, как в тот день?
— Это правда. Я и после прыжка разрыдалась, и в микст-зоне, давая интервью, и вечером, когда вернулась в Олимпийскую деревню. Старалась успокоиться, но... На душе было очень тяжело.
— Собственное выступление уже пересматривали?
— Нет. Пока не готова.
— Но у вас есть понимание, почему в Париже остались без медали?
— В финале не получился первый элемент, и я сбилась, начала торопиться, думала уже лишь о том, как бы поскорее завершить комбинацию. В итоге высота оказалась гораздо ниже, чем стабильно прыгаю, — 15,4, а не 16,5.
— В чем вас превзошла британка Бриони Пейдж, которая и выиграла золото?
— Ее комбинация выше, сложнее. Кажется, и перемещение было лучше. Так что победила заслуженно. А я еще потеряла балл из-за того, что после первой же ошибки испугалась и решила не рисковать, заменила один элемент. Если бы не перестраховалась, думаю, могла бы зацепиться за бронзовую медаль.
— Объясните тем, кто слабо разбирается в батуте, — засудили вас или нет?
— Я верю своим тренерам. А они в один голос говорят, что оценку мне занизили.
— Сильно?
— Если бы не судейство, в тройке я бы точно была. Разумеется, не с золотом и не с серебром. С бронзой.
— Даже при всех минусах вашей программы?
— Да.
— Тогда вдвойне обидно.
— Стараюсь воспринимать философски. Значит, и через это нужно пройти. Сделать выводы и работать еще больше. Чтобы не повторилась история в Париже, когда допустила ошибку в первом элементе и все рассыпалось. Главное во время выступления — сохранять хладнокровие. Не паниковать, если вдруг что-то пошло не так, включать голову, следить за оставшейся частью комбинации.
— Это можно натренировать?
— Конечно. Как раз над этим сейчас и работаем.
— Как провели вечер после поражения?
— Приехала в Олимпийскую деревню, сразу отправилась в номер. Слушала музыку в наушниках, собирала чемодан и плакала. Потом сидела, лежала, ходила кругами по комнате... Пыталась осознать случившееся. Думала — может, все это сон?
— Заснуть-то удалось?
— Не-а. Вроде проваливаешься в полудрему — и опять перед глазами собственное выступление, эмоции, слезы... Сразу просыпаешься.
— Ну и как быть?
— Спасал телефон. Уткнулась в экран, во что-то играла, решала судоку. Обожаю эти головоломки. Отлично успокаивают. В общем, так и пролетела ночь. А уже в 10 утра в автобус — и в аэропорт.
Характер
— При подготовке к Играм часто слышали: «Зачем вы едете под нейтральным флагом?»
— В лицо мне такого никогда не говорили. Наоборот, всячески поддерживали. Как и в соцсетях. А на высказывания в прессе разных людей стараюсь не обращать внимания. Отложились в памяти разве что слова Ирины Винер, которая назвала спортсменов, участвующих в Олимпиаде-2024, «командой бомжей».
— Фраза стала крылатой.
— Не скажу, что меня это обидело или расстроило. Восприняла спокойно. У каждого свое мнение. В любом случае в Париже все прекрасно знали, что мы из России. Отношение было доброжелательное, никаких проблем. Мне очень понравилась атмосфера в «Берси». У нас-то на соревнованиях по прыжкам на батуте кто обычно в зале сидит?
— Родственники и друзья участников.
— Ага. Ну и сами спортсмены. А здесь — море болельщиков, классная поддержка. Мне и по-русски кричали: «Вперед, Анжела! Давай-давай!» А уж сколько теплых сообщений получила в соцсетях после выступления... «Анжела, ты все равно лучшая! Чемпионка наших сердец!» Даже иностранцы писали — из Америки, Испании, Польши, Франции. Я была поражена.
— Пейдж прошла Рио, Токио и Париж. Ей 33. А вам всего 19. Значит, в запасе еще минимум две Олимпиады?
— Разве можно в наше время так далеко загадывать? Тем более в спорте, где от травм никто не застрахован. Да, Пейдж выступала на трех Олимпиадах, но таких батутисток мало. Пока я нацелена исключительно на Лос-Анджелес-2028 и очень надеюсь, что там мы уже будем под своим флагом.
— Вы о травмах упомянули. Серьезные были?
— Два года назад на тренировке неудачно упала, повредила плечо. Закончилось операцией. Еще была история на юниорском чемпионате Европы. На разминке спину прихватило. До этого ничего не беспокоило, а тут в один момент скрутило так, что не продохнуть. В слезах подошла к тренеру: «Я не могу прыгать». Отвели к доктору, он помассировал, вколол обезболивающее — эффект нулевой. Позже выяснилось — защемило нерв.
— Что делать в подобной ситуации? Сниматься?
— У меня такой характер, что всегда сражаюсь до конца. И умею терпеть. Больная, хромая, косая — но выйду на старт и отработаю. Тогда не просто выступила — выиграла турнир!
— Фантастика. В чем еще ваша уникальность как батутистки?
— Хм. Пожалуй, высота.
— Вы о тех самых цифрах — 16,5?
— Да. До них из девочек дотягивают процентов десять. Не в России — в мире! Сегодня в этом смысле со мной могут конкурировать лишь Виолетта Бордиловская из Белоруссии, завоевавшая в Париже серебро, и Пейдж.
— А Чжу Сюэин, олимпийская чемпионка Токио?
— Нет. Она, как и все китаянки, делает упор не на высоту, а на технику. У меня же на соревнованиях адреналин иногда зашкаливает, начинаю перестраховываться, из-за этого комбинацию прыгаю ниже, чем на тренировках. Что ж, буду исправляться!
— Радостно слышать.
— Плюс сейчас разучиваю более сложную комбинацию. Подробности пока опустим. Если все получится, эта фишка точно добавит мне уникальности.
— Когда премьера?
— Либо в сентябре на командном чемпионате России, либо уже в следующем году.
— Сколько времени проводите в зале?
— В данный момент у меня щадящий график — одна тренировка в день. Обычно две. С 10 до 12 и с 14.30 до 17. Сюда входит всё — прыжки, разминка, растяжка, ОФП. В таком режиме и готовилась к Олимпиаде.
Вес
— Кто из российских спортсменов жил рядом с вами в Олимпийской деревне?
— Видела только теннисистов. Подходить не стала.
— Почему?
— Я очень стеснительная. Не из тех, кто спокойно подойдет к незнакомому человеку и начнет разговор.
— Итальянский пловец Томас Чеккон, выигравший в Париже стометровку на спине, был так недоволен условиями в Олимпийской деревне, что однажды улегся спать прямо на улице. Вы его понимаете?
— Нет. Жаловались-то многие — на картонные кровати, отсутствие кондиционеров, очереди в столовой, плохое питание... Но меня ничего не шокировало. Наоборот, все понравилось.
— Неожиданно.
— Ну правда, что прицепились к этим кроватям? Хоть под кем-то они провалились?
— Вроде нет.
— Тогда какая разница — из картона сделаны или из дерева? Главное — удобные! Столовых в Олимпийской деревне было две. До большой я так и не дошла. Рядом с нашим домиком была другая, поменьше. Но никаких очередей, все очень вкусно. А я довольно привередливая...
— В чем выражается?
— Любой соус вызывает отвращение. Не ем рыбу, морепродукты, сыр.
— Рыба-то чем провинилась?
— Не принимает организм. С детства! Индейку тоже не жалую. В отличие от курицы, говядины, свинины. Но самое любимое блюдо — гречка. Обожаю! Вот ее готова есть хоть каждый день.
— В Париже, надо думать, гречкой не угощали.
— К сожалению. Кстати, во время соревнований у меня всегда пропадает аппетит. Так было и на Олимпиаде. На завтрак приходила в 6 утра, поскольку уже в 7.40 автобус увозил на тренировку. Брала два кусочка омлета, манго и ягоды. А ужинала в основном фруктами.
— Как-то гимнастка мне рассказывала: «До пубертата многие могут себе позволить не придерживаться строгой диеты. Когда же тело начинает перестраиваться — караул! Раздувает от одного вида еды!» Знакомая история?
— Конечно. У меня переходный возраст наступил поздно, тело стало формироваться в 18 лет — и в какой-то момент набрала вес.
— Сколько?
— Ой, можно не буду отвечать? Для девочек это больная тема.
— Говорите так, будто килограммов десять прибавили.
— Смеетесь? Весила 59 с половиной. Максимум!
— А сейчас?
— 57. У нас такие нагрузки на тренировках, что все лишнее быстро уходит. Поэтому, когда хочется чего-то вредненького, говорю себе: «Ладно. Но завтра останешься в зале дополнительно на часок-другой!»
Призовые
— Как в батуте с призовыми?
— В этом году за выигрыш Кубка мира получила полторы тысячи швейцарских франков. За второе место заплатили бы тысячу. За третье — то ли 750, то ли 500.
— Негусто.
— Для нас — нормально. Мы же не футболисты и не хоккеисты, деньгами не избалованы.
— На чемпионатах мира и Европы аналогичные расценки?
— Не в курсе. В этих турнирах пока не участвовала. Вот за победу на чемпионате России полагается 150 тысяч рублей. Появились премии лишь три года назад. Раньше их вообще не существовало.
— Как же вы при таком раскладе рискнули в ипотеку влезть?!
— Между прочим, ее уже закрыла!
— За год?!
— За пять лет. Мне было 14, когда мама предложила купить квартиру: «Выгодные условия, низкая процентная ставка. Давай возьмем. Потом цены наверняка вырастут...»
— Однушка?
— Студия, 25 метров. Ну и балкон пять. Прекрасный район, недалеко от центра Петербурга. Оформлена квартира на маму. Она и оплачивала, когда ежемесячно переводила ей денежку.
— Недавно синхронистка Алла Шишкина рассказывала про свою ипотеку: «220 тысяч в месяц на тридцать лет».
— Нет-нет, под такие цифры я бы не подписалась. У меня было 35 тысяч в месяц. А под конец еще меньше — с учетом досрочных платежей. Смотрю на сегодняшнюю ставку по ипотеке — почти 20 процентов годовых — и понимаю: «Мама была права. Мы очень удачно вложились!»
— Вы, как и все сборники, получаете стипендию от Министерства спорта?
— Да. Плюс от города выплаты — я же на соревнованиях представляю Санкт-Петербург. На жизнь хватает.
— Теперь, когда с ипотекой покончено, сколько вам нужно в месяц, чтобы ни в чем себе не отказывать?
— 120 тысяч. На все хотелки — в самый раз!
— В студии и живете?
— Нет, с бабушкой. Правда, она с апреля по октябрь уезжает на дачу, так что много времени провожу одна. А студию сдаю.
— Остались у вас бытовые мечты?
— Ванну хочу!
— Вот это мечта.
— Просто метраж не позволяет установить — ни в квартире, ни в студии. Помещается там только душевая кабина.
— Читал, что ваша мама переехала в Москву. Давно?
— В 2020-м. Работает в IT-компании.
— С кем же вы остались?
— С бабушкой.
— А папа?
— Он в Петербурге. Но родители развелись, когда мне было три года.
— Молодой человек у вас есть?
— Нет. Можете написать — мое сердце свободно, ха-ха.
— Готовить-то умеете?
— Конечно! Ничего сложного.
— Для вас это удовольствие или обуза?
— По настроению. Если нет желания долго стоять у плиты, тогда возможны варианты.
— Какие? Завариваете доширак?
— Что-о?! Ну нет! Это же сплошная «химия»! Если готовить не хочется, могу перекусить в кафе. Либо закупиться во «ВкусВилле».
«Формула-1»
— На книжки время остается?
— Да, но предпочитаю не художественную литературу, а книги по психологии и саморазвитию.
— А из фильмов?
— На первом месте у меня комедии. На втором — ужастики в духе «Синистера» и «Пункта назначения». Чтобы присутствовала еще детективная линия.
— Ваш Петербург помешан на «Зените». Вы за футболом следите?
— Абсолютно равнодушна. К играм с мячом вообще никакого интереса. У меня два любимых вида спорта, не считая батута, — фигурное катание и «Формула-1».
— Кто же из фигуристок для вас номер один?
— Камила Валиева. Она и по человеческим качествам вызывает симпатию. Безумно жаль, что талантливейшую спортсменку втянули в допинговый скандал, поломали карьеру... Еще уважаю Сашу Трусову. Каждый раз, глядя на ее четверные, думаю: «Вот это характер!»
— Знакомы?
— Летом 2022-го мы пересеклись на сборе в Новогорске. Я уже говорила про свою стеснительность. Но тут переборола себя, подошла, сфотографировалась и с Камилой, и с Сашей.
— А в «Формуле» за кого болеете?
— Последние шесть лет — за Шарля Леклера. Сейчас он за «Феррари» выступает, а дебютировал в 2018-м в «Заубер» и сразу мне приглянулся. Давно мечтаю на какой-нибудь гонке побывать. До Сочи, когда там проходил «Гран-при России», так и не доехала. Надежды были на «Игора Драйв» — новую трассу в Ленинградской области, но вмешались санкции.
— У вас машина есть?
— Нет. И вряд ли будет.
— Это почему?
— Невыгодно. Сплошные расходы — на бензин, техобслуживание, запчасти... Да и цены на автомобили сейчас сумасшедшие. Уж лучше в недвижимость вкладываться.
— На чем на тренировки добираетесь?
— На электросамокате.
— Опасная штука.
— Я аккуратненько езжу. Не гоняю. Даже ни разу не падала с самоката — а он у меня с 2017-го!
— Собственная черта характера, от которой рады бы избавиться, да не можете?
— Чрезмерное упорство.
— Что же в нем плохого?
— Ключевое слово — «чрезмерное». Если у меня какой-то элемент не получается, не успокоюсь, пока не выполню. Буду долбить, долбить, долбить, не обращая внимания на усталость.
— Это может обернуться травмой.
— В том-то и дело! Еще я очень самокритичная. Даже если тренер похвалит, а мне что-то не нравится, радоваться не стану. Всегда ставлю перед собой максимальную планку.
— Вот слушаю вас, Анжела, и вспоминаю Михаила Боярского, сказавшего когда-то, что отличительная черта петербуржца — самоедство.
— Насчет меня — в точку!