СОБЕСЕДНИКИ
Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
ИДЕАЛЬНЫЙ ВЫБОР
В 2006-м вся Италия смотрела на фигуристку Каролину Костнер как на человека, способного произвести фурор на Олимпийских играх в Турине. Когда итальянский НОК принял решение, что именно Костнер станет знаменосцем олимпийской команды, это вызвало вполне объяснимый протест со стороны спортсменов-ветеранов - Джорджо Рокки, Стефании Бельмондо, Армина Цоггелера. Но их мнение принято во внимание не было. C точки зрения спортивных руководителей Италии, Костнер представляла собой идеальный выбор. Не просто одна из спортсменок, способных принести стране олимпийскую медаль, но почти что символ.
За год до тех Игр 18-летняя Каролина стала первой итальянкой, завоевавшей медаль взрослого чемпионата мира. Тогда я написала о ней:
"У Костнер есть все, чтобы добиться результата. Прекрасные природные данные, великолепная наследственность (мама - бывшая чемпионка страны по фигурному катанию, папа - хоккеист, родная тетя Изольда Костнер - выдающаяся в недавнем прошлом горнолыжница), умный тренер с очень правильным, восточнонемецкой школы, взглядом на спорт. То, насколько фанатично сама Каролина относится к тренировкам, не очень характерно для представителей западных стран. Она - одна из немногих спортсменок, кто никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволяет себе усомниться в правоте тренера.
Ее имидж идеален. Каролина говорит на нескольких языках, прекрасно воспитана, доброжелательна, уважительна по отношению к старшим (в эту категорию в силу возраста спортсменки попадают почти все журналисты), но при этом во всех ее интервью отчетливо присутствует и чувство собственного достоинства, и чувство юмора, и глубокий аналитический ум".
Для реализации итальянской мечты требовалось лишь, чтобы Костнер получила в Турине олимпийскую медаль. А она осталась девятой. Потом два года подряд завоевывала европейское золото и даже стала второй на чемпионате мира-2008, но уже через год успешная полоса в жизни самой талантливой фигуристки Европы прервалась: на двух мировых первенствах у Костнер не получалось подняться выше шестого места.
Попытка фигуристки уехать тренироваться в США к одному из сильнейших тренеров Фрэнку Кэроллу успехом не увенчалась: на Олимпийских играх-2010 в Ванкувере Костнер осталась 16-й. После Игр она вновь вернулась в Италию к прежнему наставнику Михаэлю Хуту и начала нынешний сезон довольно успешным выступлением в финале "Гран-при" в Пекине - стала второй. Тогда и состоялось это интервью.
Я ПРОСТО ЛЮБЛЮ КАТАТЬСЯ
- Вы пытались понять, почему олимпийский сезон сложился для вас до такой степени неудачно?
- Вспоминать о Ванкувере было так больно, что несколько месяцев я вообще старалась выбросить их из головы. Получалось это плохо, и в конце концов я просто оказалась вынуждена задать себе вопрос: "Почему у меня не получилось?". Думаю, причина вот в чем: накануне Игр-2010 меня не покидало ощущение, что я всем должна. Болельщикам, своему тренеру, своим родным - всем тем, кто уже не первый год ждет от меня большого результата.
Хотя на самом деле это ощущение появилось даже не перед Ванкувером, а скорее еще перед Играми в Турине. Сначала я чувствовала, что окружающие искренне мною гордятся, поскольку именно я стала первой итальянской фигуристкой, поднявшейся на пьедестал чемпионата мира, и первой, кто выиграл для Италии золото европейского первенства. Но очень быстро у меня возникло ощущение, что я обязана непрерывно оправдывать чужие ожидания независимо от того, в каком состоянии нахожусь.
Более того, я и сама искренне полагала, что должна оправдать эти ожидания во что бы то ни стало. Вот и получилось, что психологическое давление непрерывно шло со всех сторон, но больше всего давила на свою психику я сама.
Именно поэтому в 2009-м я приняла решение уехать тренироваться в США. Естественно, рассчитывала, что смена обстановки положительно скажется на результате. Но этого не случилось, я стала копаться в себе в попытках найти причину, и до меня вдруг дошло, что в фигурном катании для меня первостепенно важно не то, какие места я занимаю, а то, что я просто люблю и хочу кататься. И что кататься хочу там, где мне комфортнее всего. То есть дома.
За год, проведенный в США, я многому научилась и, думаю, сильно повзрослела. Рядом не было близких, каждый день превращался в испытание, но это делало меня более сильной. Хотя, вернувшись назад в Европу, я, безусловно, стала намного счастливее.
- В каком городе вы провели этот год?
- В Лос-Анджелесе. Там все было замечательно: каток, условия, тренерский коллектив. Но знаете… Европа - это прежде всего традиции. Особенно, как мне кажется, это касается небольших горных городков, таких как Больцано, где я родилась и провела большую часть своей жизни. Где люди знают меня не как известную фигуристку, а как дочку Патриции и Эрвина - девочку, которая выросла на их глазах.
На самом деле я только в Америке осознала, как глубоко сидят во мне все эти традиции, привычки и до какой степени я скучаю по дому. Я тосковала по зиме, по снегу, по рождественским украшениям витрин и улиц, по европейскому Рождеству. Мне постоянно хотелось домой.
КУМИРОМ БЫЛА КВАН
- Почему в качестве тренера вы выбрали Фрэнка Кэролла?
- С тех пор как помню себя совсем маленькой девочкой, моим кумиром была Мишель Кван. А ее тренировал Кэролл. Я не сомневалась в том, что работа с таким специалистом принесет мне успех. Но все оказалось намного сложнее. Сначала пришлось менять технику, потом стало разлаживаться вообще все, вслед за этим исчезла мотивация. И я поняла, что нужно возвращаться.
Сейчас постоянно ловлю себя на том, что абсолютно счастлива. В том числе и потому, что имею возможность находиться рядом с родными и с человеком, которого люблю.
- Он тоже спортсмен?
- Да, олимпийский чемпион по спортивной ходьбе на 50 километров. (Алекс Швацер. - Прим. Е.В.)
- В чем вы видите главную разницу между той Каролиной Костнер, которая в 2003-м выступала на своем первом взрослом чемпионате Европы, и нынешней?
- В 2003-м в моей произвольной программе было целых два каскада 3+3, и прыгать их я могла бесконечно. Сейчас тоже делаю эти прыжки, но уже давно поняла, что фигурное катание состоит не только из них.
У меня был достаточно тяжелый период, когда я начала расти, изменилась фигура и ощутимо нарушился баланс тела. Так что теперь, наблюдая, как катаются совсем юные девочки, я не то чтобы завидую их неутомимости, но, скажем так, вспоминаю времена, когда была такой же сама. В целом я научилась относиться к себе более разумно. И досконально знаю, на что способен мой организм.
- На что же?
- Он, как я шучу, на "дизельном ходу". Требуется долгое время, чтобы его как следует раскачать тренировками и вывести на определенный уровень. В первой половине сезона для меня характерно, например, прекрасно катать короткую программу и совершенно не справляться с произвольной. Просто сейчас меня это не раздражает. Наверное потому, что научилась воспринимать абсолютно все, что со мной происходит, как данность. Прыгнула в произвольной программе одинарный прыжок? Да и черт с ним! Это - мой прыжок, и он мне нравится даже одинарным. Я катаюсь так, как катаюсь и испытываю абсолютную внутреннюю гармонию.
Хотя, если совсем честно, я немного завидую той Каролине, которая выступала в Мальме в 2003-м, даже не задумываясь, какой тяжкой ценой иногда дается спортивный результат.
- Выходит, вы по-прежнему об этом результате думаете?
- Скорее думаю о том, что однажды у меня получится выйти на лед и откатать программу таким образом, чтобы она понравилась всем. Чтобы мой тренер любовался мною вместе со всеми, а не стоял у борта с ощущением, что прямо сейчас у него от переживаний разорвется сердце.
- Вы имеете в виду Михаэля Хута?
- Да. Он с виду всегда очень спокоен, но на самом деле все иначе, - я слишком хорошо его знаю. До такой степени, что в тренировках нам никогда не приходится много разговаривать: и он, и я понимаем друг друга с полувзгляда. Иногда мне даже кажется, что Михаэль гораздо лучше меня самой знает, что именно в тот или иной момент происходит у меня в голове.
РОДИТЕЛИ И ДЕТИ
- Не могу представить на самом деле, как вы решились уехать от Хута к Кэроллу.
- Постараюсь объяснить. Когда я только начала работать с Михаэлем, он был для меня как отец. Возможно, даже более авторитетен, чем отец. Но через несколько лет у нас наступил период, который всегда бывает в отношениях детей и родителей: я стала воспринимать в штыки все, что Михаэль мне говорил. Вот мы и пришли к тому, что для нас обоих будет лучше взять тайм-аут и отдохнуть друг от друга.
Сейчас все иначе. Мы общаемся как два взрослых человека, которые делают одно дело и оба заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее добраться до цели. И еще я очень благодарна Михаэлю за то, что он дал мне тогда свободу выбора.
- А как расценили ваш отъезд родители?
- Они никогда не пытались на меня давить. Отец прекрасно знает, что такое большой спорт, сам выступал в олимпийской хоккейной сборной на Играх-1984 в Сараево, сейчас работает тренером в итальянской хоккейной лиге. Мама в свое время привела меня в фигурное катание, но никогда не требовала, чтобы я побеждала. Просто говорила: "Если уж тренируешься серьезно, постарайся делать это так хорошо, как можешь". При этом и папа, и мама всегда были на стороне моего тренера. И во всем его поддерживали.
- У вас мудрые родители.
- Это так. Для них мои успехи были не то что бы непривычны, но ведь в Италии никогда раньше не было фигуристок такого уровня как тот, которого достигла я. А поскольку именно Хут привел меня на этот уровень, его слово для родителей было законом. Михаэль сказал? Значит, это правильно.
Когда они узнали о том, что я хочу уехать, то не стали вмешиваться, рассудив, что это будет наиболее разумным. Мне же они объяснили, что прежде всего желают мне счастья. Но что счастье - это не только тренер, пусть он даже самый лучший в мире. А сама жизнь и те возможности, которые эта жизнь предоставляет. Если я приду к выводу, что мне счастливее живется за океаном, значит, это моя судьба.
Но получилось, что моя судьба - кататься в Европе.
"КРОВАВАЯ КАРОЛИНА"
- Почти все годы, что я встречаю вас на соревнованиях, у вас всегда перебинтованы пальцы.
- О, да. Томаш Вернер, с которым мы много лет вместе тренировались у Хута, даже дал мне прозвище Кровавая Каролина. Я постоянно режу руки лезвиями коньков, и все уже привыкли к этому.
- Вы, кстати, не пытались переубедить Томаша, когда он принял решение уехать тренироваться в Канаду?
- Нет. Михаэль сказал по этому поводу, что Томаш должен принять решение самостоятельно, а наше дело - это решение уважать. Что касается меня, я знаю, как Томашу сейчас тяжело, что он испытывает, о чем думает. Не удивлюсь, кстати, если он вернется.
- Вы хотели бы этого?
- Да. Мне всегда нравилось тренироваться с ним в одной группе. Томаш - работяга. Я тоже. Когда тренировки становятся особенно тяжелыми, работать в компании легче и веселее. В этом плане мне всегда очень нравились тренировочные сборы, которые Михаэль часто организовывает в немецком Оберстдорфе. Там каждый год собирается множество сильных фигуристов, все мы в прекрасных отношениях, давно знаем друг друга, включая людей, которые работают в раздевалках или заливают нам лед. Таких отношений, кстати, мне больше всего не хватало в Америке. Может быть, это и есть главная причина моего возвращения.