СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
Пока мы со старшим тренером мужской сборной шли от главного корпуса до гимнастического зала, он рассказывал о том, как тяжело порой бывает находить талантливых спортсменов, каждый из которых – на вес золота. В то время как в той же Японии национальный чемпионат собирает по нескольку сотен мастеров высокого класса, в Китае – еще больше, в связи с чем внутреннему первенству страны всегда предшествует множество отборочных турниров областного масштаба. Вспоминал и американскую гимнастику с ее бесчисленным количеством спортивных клубов и армией первоклассных специалистов.
В общем, к тому времени, как я включила диктофон, первый вопрос сложился сам собой.
– Откуда вы находите в себе силы работать, понимая, что ваш вид спорта не становится более популярным, массовым, а значит – и более результативным? Получается ведь, что мы уступаем соперникам уже на самом старте. Собираем в одну кучу все ресурсы, пытаемся из последних сил что-то противопоставить гимнастическим грандам и понимаем при этом, что шансов на успех с каждым годом становится меньше, ведь так?
– Вообще-то я сознательно выбирал себе профессию тренера, очень ее люблю и получаю от своей работы колоссальное удовлетворение. Вы, конечно, правильно все сказали. Чтобы вид спорта постоянно поставлял результат, в стране должна работать целая система. Нельзя сказать, что ее у нас нет – мы восстанавливаем гимнастические школы, проводим тренерские семинары, приглашаем наставников с учениками на главную тренировочную базу страны, но догонять тех же японцев или китайцев нам, безусловно, тяжело.
– Спортивная гимнастика всегда была полем деятельности кустарей-одиночек. Что сейчас происходит в тренерском цехе? Работают все те же люди, что и прежде, или появляются новые?
– Я бы сказал, что кустари-одиночки если где сейчас и остались, так это в детских школах. С одной стороны, это хорошо: когда в секции есть человек, знающий, как вырастить спортсмена, к его работе начинают присматриваться и те, кто трудится рядом. Просто раньше каждый тренер был вынужден работать на результат – от этого напрямую зависел размер его зарплаты. Сейчас времена изменились. Выросла плеяда специалистов, которые вообще не рвутся к тому, чтобы довести ученика до сборной команды – зарабатывают деньги, занимаясь с платными группами.
В мое время если мальчик не подтягивался 8-10 раз, у него вообще не было шансов попасть в большую гимнастику. И в группах постоянно шел отбор лучших. На чемпионаты страны каждая из 15 республик привозила команды по 6-7 человек. А в сборную со всей Украины, Белоруссии или Казахстана попадал иногда всего один спортсмен. Самый лучший, самый проверенный, самый надежный. А какая может быть селекция в платных группах?
* * *
– Я правильно понимаю, что для вас этот сезон в некотором роде проходящий, несмотря на то, что в сентябре в Китае будет проведен очередной чемпионат мира?
– На самом деле, да. Основная стратегическая задача на этом чемпионате заключается в том, чтобы попасть в 24 лучших и, соответственно, получить право выступить на мировом первенстве будущего года, где будет проходить квалификация на Игры в Рио де Жанейро. Но проходящий – не значит второстепенный. Просто у каждого из лидеров нашей команды на этом турнире свои задачи. Например, Денису Аблязину (пятикратный чемпион Европы. – Прим. "СЭ") предстоит "уравниваться" с соперниками в вольных упражнениях. Самой сложной на текущий момент программой обладает японец Кензо Шираи. Базовая стоимость его комбинации на ковре – 7,4. Денис пробовал аналогичный по сложности вариант программы на весеннем чемпионате России в Пензе, и у него все получилось. На европейском первенстве мы рисковать не стали, ограничились базой 7,2, но в Китае Аблязин будет снова пробовать более сложный вариант. Надо же когда-то начинать навязывать жесткую конкуренцию? Всех своих соперников мы отслеживаем, поэтому всегда знаем, чего от них ждать.
– То есть появление голландца Эпке Зондерланда, выигравшего в Лондоне упражнение на перекладине, в свое время вас не удивило?
– Удивило тогда другое: мало кто вообще допускал, что при совершенно невероятной сложности своих элементов и связок Эпке когда-либо сумеет выполнить комбинацию чисто. Когда он появился на своем первом чемпионате мира, президент Международной федерации Бруно Гранди даже выразил вслух сомнение, что такая гимнастика может быть кому-то интересна: базовая сложность комбинации у голландца была выше, чем оценка, которую он был способен получить за исполнение.
Но за год до Олимпийских игр в Лондоне Зондерланд плотно "сел" на перекладину и больше ничем другим не занимался. Утром приходил в зал и отрабатывал первую из частей программы. Вечером точно так же возился со второй частью. Наутро следующего дня – вычищал третью. Вечером отрабатывал соскок. И таким образом довел комбинацию до идеального состояния, не принося в жертву сложность. В Лондоне мы в свободное время ходили в зал "на Зонди", подобно тому, как люди ходят в музей. Это была уникальная работа уникального, рожденного для перекладины спортсмена.
– Много раз слышала, что перекладина – снаряд особенный, и всегда хотела спросить: в чем заключается уникальность турниста?
– Перекладина – снаряд специфический. Ее приходится постоянно отпускать и ловить. То есть координационные способности спортсмена изначально должны быть выше, чем у тех, кто выступает на других снарядах. Подобная специфика существует в каждом из гимнастических видов. Кольцевики, например, в одно время были вынуждены делать по восемь силовых элементов в одной комбинации. Соответственно мышцы рук и плеч у них были развиты до такой степени, что тогдашний председатель техкома даже получил негласное задание проверить на допинг всех, кто выступает на высшем уровне. Проверяли год! Не поймали никого. А дело было лишь в том, что сработал естественный отбор. Если человек от природы легкий, но строение мышц позволяет им быстро развиваться и накачиваться, ему прямая дорога на кольца. Работать с "искусственниками" – людьми, которые накачивают мышцы ценой нечеловеческой работы, на кольцах бессмысленно. Потому что такие мышцы без соответствующей нагрузки мгновенно "сдуваются".
Или взять того же Шираи. Он делает четыре пируэта в самом конце программы. Но уникальность не в этом. Она – в совершенно феноменальной способности этого спортсмена четко дифференцировать винтовые элементы по количеству вращений. Вы сами должны знать, что в таких вращениях у спортсменов часто возникает "закрутка" – нарушение координации. Прыгаешь четыре пируэта – потерял способность выполнять три. Надо делать паузу, чтобы все восстановить. А здесь человек дошел до пяти оборотов, при этом четко считает: здесь – два, там – три с половиной, там – четыре с половиной. И вся его комбинация на вольных упражнениях составлена именно из пируэтов.
– А в чем заключается талант тех, кто недосягаем на коне?
– На этом снаряде первостепенны антропометрические данные. Пропорции длины рук, ног, высота таза.
– То есть если посадить на коня обезьяну с руками до колен, у нее уже за счет этого будет преимущество?
– Конечно. Очень большую роль на коне играет чувство ритма. Когда человек способен выдерживать ритм, на него в меньшей степени влияет центробежная сила. Его не так сильно "таскает" по снаряду.
– Получается, что число людей, одинаково хорошо работающих во всех шести видах, должно непрерывно уменьшаться?
– Это количество и становится меньше. Просто до тех пор, пока в гимнастической программе присутствуют командные соревнования, в команде должны быть многоборцы. Хотя бы два или три. Иначе все снаряды просто не "закрыть". Если же случится так, что командный турнир уберут, вместе с ним умрет и многоборье: тащить все шесть снарядов сейчас невероятно тяжело.
* * *
– На женскую российскую сборную в последние два года обрушился целый шквал всевозможных травм. Мужскую подобная эпидемия миновала?
– Травмы в нашем виде спорта бывают у всех. Большинство из них связано не с какими-то падениями или недостаточно хорошей техникой, а возникает из-за постоянной перегруженности костно-мышечного аппарата. Взять Эмина Гарибова (двукратный чемпион Европы в упражнениях на перекладине. – Прим. "СЭ"): у него перед Играми в Лондоне побаливало плечо. Он дотерпел, отработал олимпийский цикл. И понял, что больше терпеть не может. Вот мы и пришли к решению прооперировать плечи, а уже потом начинать подготовку к Играм в Рио. Операции были сделаны в Германии несколько месяцев назад, сейчас Эмин восстанавливается.
– Почему большинство спортсменов предпочитает оперироваться за рубежом, а не дома?
– Здесь нет какой-то одной причины. Иногда бывает так, что кого-то удачно прооперировали, и второй, если вдруг случается травма, хочет в ту же клинику. Могу даже о своих чисто субъективных ощущениях рассказать: когда я беру в руки черно-белый снимок МРТ, сделанный в какой-либо из наших клиник, то ничего не могу разобрать. А в тех же немецких клиниках снимки цветные. На них все четко видно, все можно показать пациенту, объяснить: где – надрыв, где воспаление. Естественно, сразу появляется больше доверия к лечащему врачу. Может быть, это неправильно, не спорю. Но сложилось вот так.
– Кого, помимо Дениса Аблязина, вы могли бы назвать сейчас лидером команды?
– Александра Баландина – нашего кольцевика (трехкратный чемпион Европы. – Прим. "СЭ"). На коне у нас есть Николай Куксенков – его комбинация одна из сложнейших, с базовой сложностью 7,2. Более сложное упражнение делает только англичанин Макс Уитлок – 7,4. То есть мы постоянно пытаемся "уравняться" с мировыми лидерами, чтобы как минимум не отставать от них.
– А что происходит на брусьях?
– Там у нас Давид Белявский. Которому вполне по силам попасть на чемпионате мира в финал. Все-таки брусья – это исконно азиатский снаряд.
– Это вопрос количества работы, или какого-то особенного телосложения?
– Трудно сказать. На мой взгляд, – это вопрос системности. Если нам исторически более свойственна работа “над” брусьями, то азиаты прекрасно работают под жердями. Причем основы этой работы закладываются у гимнастов еще в совсем детском возрасте.
– Мне всегда казалось, что наши тренеры не очень охотно отходят от тех методик, что были приняты во времена СССР. И совершенно не стремятся перенимать в этом отношении чужой опыт.
– Напрасно так считаете. Сейчас в сборной довольно много молодых тренеров, которые очень восприимчивы ко всему новому. Они изучают все, что можно найти в интернете: теорию, видеозаписи. Знают, что происходит в Америке, в Китае, в Японии. Например, японцы в вольных упражнениях практически удалили из комбинаций своих спортсменов такой элемент, как двойные сальто – стали делать акцент на винты. А с моей точки зрения, наиболее выигрышна та комбинация, в которой есть все гимнастическое разнообразие. Я бы, допустим, хотел увидеть в исполнении Шираи тройное сальто. Или, на худой конец, столь же интересную по вращениям комбинацию, как делает на ковре Аблязин. Делал же Кохеи Учимура совершенно уникальный набор элементов на чемпионате мира в Токио за год до Игр-2012! Тогда он, в частности, исполнял в одной из диагоналей двойное сальто с двумя винтами. А сейчас отказался от этого элемента – перешел преимущественно на винтовые вращения.
Но дело в том, что все “перекосы” хороши лишь тогда, когда человек владеет всем спектром элементов. А не только теми, за которые дают максимальное количество баллов.
– Мне почему-то вспоминается афинская Олимпиада и выступление Алексея Немова на перекладине. Внешне оно было предельно выигрышным, но не принесло спортсмену никакого технического преимущества. Как считаете, Немов мог подготовить на тех Играх более впечатляющую комбинацию?
– Думаю, что нет. Все-таки это была уже его третья Олимпиада. Для команды он выжал себя до капли. А на личный турнир уже не хватило сил.
– Какого развития событий вы ждете от Игр-2016?
– Сейчас сложно ответить на этот вопрос, но можно попробовать: в Европе, например, появилась и набирает силу очень интересная команда Голландии. Опасна команда Бразилии – уже сейчас понятно, что в Рио эта страна будет не на последних ролях. Хороши мексиканцы, колумбийцы. Слабых сборных практически не остается – это очевидно уже сейчас. А через два года все станет еще сложнее. Но мы готовы к этому.
– Какие-то “медальные” задачи на сентябрьском чемпионате мира вы перед своей командой ставите?
– Главное – выглядеть достойно. Медали и места пока дело десятое.