Выдающийся тренер Геннадий Турецкий появился на трибуне "Форо Италико" накануне плавательного турнира чемпионата мира по водным видам спорта. Без привычного напряжения во взгляде, без секундомера и даже без традиционного бинокля, с которым не расставался, когда приезжал на соревнования со своими многочисленными учениками, самым знаменитым из которых был четырехкратный олимпийский чемпион Александр Попов. Лишь аура невероятного притяжения, повинуясь которой к тренеру постоянно подходили коллеги из самых разных стран, осталась прежней.
Увидев меня, Турецкий кивнул на высокого пловца, который шел по бортику в сопровождении молодой женщины: "Вон у меня какой спортсмен растет - недавно выиграл на юниорском чемпионате Швейцарии шесть дистанций. Алекс Лис".
- А что он плывет в Риме? - поинтересовалась я.
- Ничего. Просто приехал в Италию с мамой - посмотреть чемпионат. Его дед представлял Швейцарию на Олимпийских играх еще в 1930-х. Затем стал тренером. Потом возглавлял клуб, сборную, был почетным президентом швейцарской федерации плавания. Когда в прошлом году Алекс плыл 1500 метров, дед даже заплакал. Не потому, что внук выиграл или показал какой-то невероятный результат, а оттого, насколько красиво он это делал. Дед - из той породы пловцов, кто это понимает. Мама Алекса тоже была в национальной команде. Отец - Штефан Лис - представлял ГДР и выступал в одно время с Владимиром Сальниковым.
Не так давно Алекс выступал на юношеском чемпионате Европы и проплыл 200 метров баттерфляем за две минуты. А что такое две минуты? Это 95 процентов от мирового рекорда. Парень сделал этот результат за три тысячи часов работы. Хотя обычно на это уходит десять тысяч часов и даже больше.
- С какой целью вы сами приехали в Рим?
- Командирован на чемпионат мира швейцарской федерацией плавания. Я единственный тренер в стране, который официально нанят федерацией. Остальные работают при клубах, соответственно и оплачиваются клубами. Но это накладывает на человека определенные ограничения. Вот, к примеру, есть один тренер, спортсменка которого вышла на хороший международный уровень, и ему потребовалось опекать ее больше, чем остальных. Но родителям других пловцов это не понравилось. И этому тренеру пришлось уйти из клуба. Официально он сейчас безработный, получает соответствующее пособие и ездит со своей спортсменкой по соревнованиям. Моя же работа подразумевает и наблюдение за тем, что происходит в мире.
- Вы по-прежнему главный тренер национальной сборной?
- Нет. После Игр в Пекине мы создали новую структуру. Я сам предложил упразднить должность главного тренера и создать тренерский совет.
- Считаете эту схему более продуктивной?
- Практика показывает, что тренеры на местах всегда предпочитают работать так, как привыкли. В соответствии со своими взглядами. Когда я, как главный тренер, рассылал им какие-то методические рекомендации, им было интересно, кто и как работает в мире, но только с точки зрения информации. В Швейцарии нет элитного плавания как системы, национальная сборная собирается за неделю до тех или иных соревнований. То есть никакой совместной тренерской деятельности просто нет. Соответственно нет и необходимости в главном тренере.
- Как в таком случае называется ваша нынешняя должность?
- Я - главный тренер олимпийского центра подготовки, который сначала базировался в Биле, а затем я переместил его в Тенеро.
- Означает ли это, что вы все-таки задались целью создать в Швейцарии систему подготовки пловцов?
- Все дело в том, что я не хочу создавать систему. Лучше использовать все преимущества той культуры и тех традиций, которые существуют в стране. Помимо больших предприятий в Швейцарии работает множество мелких производителей, создающих продукцию такого качества, что с ней не в состоянии конкурировать никто в мире. Взять, например, часы. Марку Zenith производят в деревне, где помимо трех зданий компании еще домов пятнадцать, не больше. Panerai выпускают две семьи, которые ради этого объединились и производят всего 300 - 500 пар часов в год. Можно точно так же развивать спорт и получать элитный товар. При этом реализация собственных идей также должна выйти на новый уровень.
- Очередной эксперимент Турецкого?
- Я бы не стал называть это экспериментом. Просто в швейцарском плавании появились люди, способные решать определенные задачи. Мы даем возможность талантливым спортсменам самостоятельно выбрать ту систему подготовки, которая им подходит. Они могут жить дома, а могут - на олимпийской базе, как это происходит у меня в Тенеро. Спортсмены живут там, учатся и тренируются по 200 дней в году в отрыве от семьи.
- Помнится, Станислава Комарова, которая несколько раз приезжала к вам в Биль, не выдержала такого режима.
- Комарова оказалась в этих условиях в том возрасте, когда основные события ее спортивной жизни были уже позади. А вот если бы она попала туда в период роста, не исключаю, что ее отношение было бы совсем другим. Для швейцарцев тоже не очень характерно жить в отрыве от родных, поэтому не многие к нам стремятся и не многих мы берем. Максимум - шесть человек. И столько же тех, кто приезжает ко мне из других стран. Нам нужны те, кто сам хочет добиться результата. При этом ни одного бесплатного спортсмена у нас нет.
- То есть спортсмен сам оплачивает свою подготовку, платит тренеру. Наверное, это заставляет его более серьезно относиться к работе?
- Спорный вопрос. Когда мы расплачиваемся с официантом в ресторане, то все-таки видим в нем человека, который обязан нас обслужить. Позиция тренера в моем представлении иная. Он должен иметь свободу не только выбора, но и средств. На Западе популярна такая точка зрения: если тренеру заплачено, то он должен учить, независимо от того, хочет заниматься с конкретным спортсменом или нет. При этом подразумевается, что в функции тренера воспитание не входит. Я же считаю, что это одна из главных задач. Нужно учить человека не только соревноваться, но правильно относиться к тому, что он делает, а еще - к победе, к поражениям... И, конечно, к соперникам.
Одно время было модно всех ненавидеть. Выходить на старт так, как Рэмбо выходил на битву с врагами. Когда я только приехал в Австралию, там все такими были. Как и все лидеры советской сборной середины 80-х. С моей точки зрения, это совершенно абсурдная позиция. Потому что спорт поменялся.
Взять того же Лиса. Я прекрасно понимаю, что у него нет достаточного опыта соперничества со взрослыми пловцами. Ему пока еще страшновато находиться среди них на соревнованиях. А надо просто изменить свое отношение к ситуации. Нужно уметь видеть в соперниках людей, которые тебя учат, помогают быстрее достичь результата. И быть благодарным за это. Мне было очень приятно, когда на банкете в Монако два, казалось бы, непримиримых соперника Ален Бернар и Имон Салливан не просто вместе фотографировались, но еще и меня в свою компанию позвали. Такие отношения делают спорт красивым.
* * *
- У вас есть представление о том, что нового вы можете увидеть на этом чемпионате?
- Прежде всего хочется понять, каким образом в прошлом году было побито 150 мировых рекордов. Что за этим стоит - технология или техника. С точки зрения статистической достоверности это количество рекордов невероятно. Оно абсолютно не вписывается в динамику развития плавания, которую не изменила даже волна анаболиков, прокатившаяся в 80-х у женщин. Динамику меняло другое. Методика интервальных тренировок, например. Или когда в 30-х годах спортсмены стали плавать кролем, опустив голову в воду. Но даже тогда не было ничего подобного. И у меня пока нет четкого мнения, хорошо это или плохо.
- Поясните.
- Положительные стороны заключаются в том, что спортсмены совершенно неплавательных стран вдруг поплыли. Расширилась география, стало больше чемпионов. Но меня гораздо больше волнует другое. Сейчас ведь пловцы спрашивают не о том, кто как тренируется, а кто в каком костюме плавает. Появилась новая вера. Дело в том, что эти костюмы действительно дают преимущество. На 200 метров оно составляет порядка четырех секунд. На стометровке - как минимум две.
- Вы имеете в виду какую-то конкретную модель?
- Любую из современных. Объясню: для человека в воде характерно положение, при котором руки и ноги слегка согнуты в суставах. Когда пловец делает удар ногами, то одна часть конечности идет вверх, другая - вниз. При этом возникает определенное сопротивление.
В костюме же ноги принудительно выпрямлены. И это в корне меняет все. Силу сопротивления воды в том числе.
- Почему, с вашей точки зрения, Международная федерация плавания (FINA), уже запретив новые модели комбинезонов, пошла на попятную?
- Думаю, сыграло роль давление компаний-производителей и контракты национальных федераций с этими компаниями. В правилах FINA относительно костюмов недостаточно четко прописаны некоторые пункты. И компаниям удалось доказать, что FINA не может дифференцировать параметры, разрешающие или запрещающие использование подобной экипировки.
Ясно одно: экипировка эта превращает плавание в совершенно другой вид спорта и для начала сильно меняет методику. Чтобы выйти на определенный уровень плавания, нужно пройти длительную подготовку. Иметь не просто чувство воды, но и очень хорошее чувство баланса. Чтобы человек, работая в бассейне, чувствовал себя так же комфортно, как если бы ходил по суше. В костюме этого добиться легче. Но это меняет и установку в мозгах: зачем плавать много, если можно - намного меньше?
- А действительно - зачем?
- Затем, что именно такая работа делает пловца пловцом. Для плавания в костюмах пловец должен иметь другое телосложение. Быть физически более мощным, с другими формами, большей поверхностью тела. Вот они и идут не в бассейн, а в тренажерный зал. Многим кажется, что они становятся мужественными, крепкими. А на деле просто мешают себе расти. Поэтому я не разрешаю своим пловцам качаться в зале до 19-ти лет. Считаю, что это неестественно для мышц.
В моем понимании пловец должен быть гибким, подвижным, пластичным.
Кстати, когда по поводу костюмов начались бурные дискуссии, те же американцы предложили вообще вернуться к плавкам.
- А если бы спросили ваше мнение на этот счет?
- Тоже считаю, что это было бы правильным. Чтобы снять зависимость. Это в спорте - самое страшное. Зависимость от таблетки, от костюма, от погодных условий… Настоящий спортсмен должен уметь концентрироваться на себе. И верить в свои силы.
Сейчас нередко приводят в пример лыжников или прыгунов с шестом. Но такое сравнение некорректно. Потому что костюмы в плавании изначально не были средством достижения результата, какими были лыжи или шесты. Они были придуманы исключительно для того, чтобы, как говорится, срам прикрыть. Никакого другого смысла в них не было. Поэтому и считаю, что плаванию нужно вернуться к первоисточнику. Хотя про меня сейчас говорят, что именно я был тем самым человеком, кто "научил" костюмы плавать.
- Но ведь отчасти это так?
- У меня была совершенно четкая идея, которая заключалась в том, чтобы сделать более жестким конкретного спортсмена - Майкла Клима. Два своих мировых рекорда он установил именно в таком комбинезоне. Уже потом еще одна моя спортсменка, Петрия Томас, которая выступала на трех Олимпиадах и последнюю из них выиграла, сказала, что, если бы не костюм, она никогда не сумела бы победить. У нее была проблема с плечевыми суставами, и костюм просто выполнил роль дополнительной поддержки мышц.
Кстати, неплохо было бы спросить самих спортсменов, что их радует в нынешней экипировке. Скорее всего, они просто начинают лучше себя чувствовать: костюм дает ощущение монолитности тела, "скользучести". Все это - положительные эмоции. А мне, не скрою, нравится видеть, что люди работают с удовольствием. Они же тренируются очень много, идут в бассейн в снег, в дождь, а там еще тренер злой на борту…
С другой стороны, иногда мне кажется, что они верят в костюмы чересчур сильно. И вряд ли это хорошо. Ну так когда мы плавали и брились перед стартами, тоже ведь друг друга спрашивали, кто какие станки и лезвия использует.
- Еще до вашего приезда в Рим прошла информация, что врач австралийской сборной был задержан на итальянской таможне с чемоданом, набитым препаратами противоастматического характера. В том числе - запрещенными. Можете это как-то прокомментировать?
- Мне сложно это сделать. Парадокс в том, что в Австралии действительно очень велик процент астматиков и аллергиков. Моя дочка тоже не избежала этого. Насколько мне известно, это связано с постоянным присутствием в воздухе эвкалиптовой пыльцы и микроорганизмов, которые на этой пыльце оседают. Во многих местах в Австралии даже воздух синеватый, если посмотреть в даль. Это как раз эвкалиптовые испарения. Попадая в организм человека, они провоцируют астматические реакции. Более того, знаю, что на ранних стадиях детей лечат анаболиками.
У меня был спортсмен - рекордсмен мира Мэтт Данн, - который страдал астмой в очень тяжелой форме. Иногда он пользовался медикаментами, иногда нет, но бывали случаи очень тяжелых приступов. У таких спортсменов препараты постоянно должны быть под рукой для элементарной страховки.
* * *
- Несколько лет назад вы сказали мне, что с удовольствием выставили бы свою кандидатуру, если бы в России был конкурсный отбор на должность главного тренера. Такой конкурс был объявлен после Пекина, но вы не стали принимать в нем участия. Почему?
- Дело в том, что моя идея аннулировать должность главного тренера и поставить на это место хорошего спортивного менеджера существовала уже тогда. К тому же я уже полгода как начал выстраивать структуру своего центра в Тенеро. Тогда же олимпийский комитет Швейцарии принял решение субсидировать подготовку своих спортсменов к Олимпийским играм, появились деньги, открылось совершенно новое поле для работы. Условия у нас по-настоящему уникальны, не случайно это место называют верандой Швейцарии: 300 солнечных дней в году и близкий к субтропикам климат.
- Другими словами, ностальгии по России уже нет?
- Мой центр тяжести по жизни в спорте всегда был связан с учениками. Не важно, какую страну они представляли. Это ребята, с которыми меня связывает не только большое творчество, но и большая ответственность. Мне они очень дороги. Было приятно, кстати, когда все объявились и дали о себе знать в связи с моим недавним юбилеем.
Такие ученики сейчас есть и в Швейцарии. Еще есть семья, растет дочь, и я хочу, чтобы близким было удобно и хорошо.
Это вовсе не означает, что в России мне нравится меньше. Русские спортсмены - это всегда совершенно особый дух. Для Запада куда менее характерны люди, готовые на поистине безграничную отдачу. Такие тоже встречаются, но в России это норма, а не исключение. Я получаю большое удовольствие от общения с ними.
- Знаю, многие пловцы звонят вам, спрашивают совета, консультируются. Тренеры не ревнуют?
- Если я и пытаюсь как-то повлиять на человека, то делаю это так, чтобы его отношения с личным тренером становились лучше. Иногда тренеру об этом даже не говорю. Но спортсменам стараюсь объяснять, что все проблемы - от их собственной головы. В том числе от того, что все стали получать множество самой разнообразной информации.
Чем больше знаешь, тем больше сомневаешься. Рано или поздно сомнения рождают недоверие к тренеру, неуверенность в себе и как следствие - страх. Это именно тот путь, который делает спортсмена неуспешным. Истинный путь учителя и ученика должен быть свободен от сомнений. Не вправе ученик сомневаться в наставнике, раз уж для себя его выбрал. Поэтому львиная доля моего времени уходит как раз на то, чтобы убедить спортсмена: он обязан принять то, что тренер говорит. Ведь все мы по большому счету говорим об одном и том же. Просто разными словами и на разных языках.
В этом плане, кстати, русские спортсмены тоже самые лучшие.
- Почему же тогда нет результата?
- Результат есть, нет медалей. Ничего страшного я в этом не вижу. У каждой страны бывают периоды расцвета. Сейчас это французы, итальянцы, а та же Германия, например, при большом количестве очень хороших спортсменов как бы ушла в тень. Среди европейских команд Россия выглядит очень хорошо и уверенно. А вот на мировом уровне эта уверенность куда-то уходит. Но она обязательно появится. Я в этом не сомневаюсь.