WIMBLEDON
Собеседницей специального корреспондента "СЭ" в Лондоне стала одна из лучших в истории российских теннисисток, экс-первая ракетка мира, которая, как известно, в 2011 году была вынуждена прервать карьеру из-за травмы спины. Разговор получился долгим.
Евгений ФЕДЯКОВ из Лондона
– Подъезжайте ко мне завтра в отель. Это в Челси, – предложила Динара в ответ на просьбу об интервью. – Вот прямо за завтраком и поговорим.
На следующее утро меня ожидала лондонская идиллия. Уютный ресторан небольшой, но престижной гостиницы с видом на маленький залив с лодками. Исключительно светлые, настраивающие на позитив, тона. На столе – кофе, чай, овсянка с вареньем. Неподалеку аналогичным образом начинало солнечный воскресный день 30 июня семейство другой экс-первой ракетки мира – Аранты Санчес, с которой моя собеседница тепло обменялась приветствиями по-испански.
ОБЛАКО НАПРЯЖЕНИЯ
– Динара, какими судьбами вы оказались на берегах Темзы во время Уимблдона? Только не говорите, что это случайное совпадение.
– Нет, конечно. Дело в том, что сегодня состоится особое мероприятие, посвященное 40-летию WTA Tour. Приглашены все первые ракетки мира. Не будет только двоих – Ким Клийстерс, которая ждет ребенка, и Штеффи Граф, не сумевшей приехать по семейным обстоятельствам.
– Сколько вы не были в Лондоне?
– Последний раз я играла на Уимблдоне четыре года назад. Вот с тех пор и не была.
– Прежде видели что-нибудь кроме кортов?
– Практически ничего. Только стадион и его окрестности.
– Удалось в этот раз хотя бы частично наверстать упущенное?
– Да, немного погуляла. Необыкновенной красоты город, особенно по вечерам, когда включается подсветка. И дышится здесь необыкновенно легко – даже в центре.
– Во Всеанглийский лаун-теннисный клуб, слышал, вы тоже приезжали.
– Один раз – посмотреть встречу с участием Лены Весниной. Если бы не ее матч, наверное, вообще бы там не появилась. Мы ведь с Леной давно друг друга знаем. Кстати, она не случайно недавно выиграла турнир в Истборне. Победа в паре на Roland Garros помогла Лене преодолеть психологический барьер, который ей сильно мешал. Она ведь до этого в парном разряде и миксте шесть раз проигрывала в финалах турниров "Большого шлема". По себе знаю: в подобных случаях в голове заводятся всякие тараканы, да и пресса не добавляет уверенности вопросами типа: "Когда же вам наконец удастся победить?".
– И какие, на ваш взгляд, у Весниной перспективы?
– Хорошие. Мне кажется, ей по силам стоять в первой десятке. Главное – верить в себя.
– Испытали чувство ностальгии, оказавшись на Уимблдоне? Все-таки в 2009 году вы стали первым в истории турнира игроком, добившимся победы под крышей Центрального корта.
– Нет, ностальгии вообще не было. Вместо нее довольно неожиданно появилось другое непривычное ощущение. Понимаете, когда ты все время крутишься на турнирной орбите, многие вещи воспринимаются совершенно иначе. А сейчас я зашла в Тур как бы со стороны. Просто была рада повидать девчонок, с которыми давно не встречалась.
– И что же девчонки? Неужели встретили это ваше желание без энтузиазма?
– Это трудно выразить словами, но я почувствовала, будто вокруг витает что-то... Ну, как бы облако напряжения. Поэтому особенно задерживаться на Уимблдоне не хотелось. Уехала оттуда достаточно быстро.
– У вас самой есть ответ, почему так получилось?
– В принципе, я все понимаю. Чем выше ты стоишь, тем сильнее концентрация на теннисе и меньше времени на общение. Иногда сил вообще не остается. Сама это в свое время проходила.
РУЧНИК НА ПЯТОЙ СКОРОСТИ
– С кем из бывших соперниц вы все же поддерживаете отношения?
– С чешкой Иветой Бенешовой иногда переписываюсь, с итальянкой Флавией Пеннеттой, аргентинкой Гиселой Дулко...
– За теннисом, надо понимать, вы все-таки следите. Иначе не смогли бы интересно комментировать матчи по телевидению.
– Ну а как иначе? Теннис – моя жизнь.
– Сильно он изменился за последние два года?
– Мне трудно судить, но в плане физики изменения действительно есть. По мячу стали бить еще сильнее, чем раньше, и столь высокие скорости, как мне кажется, идут в ущерб комбинационной игре. Взять, к примеру, англичанку Лору Робсон, чей матч я смотрела по телевизору. Талантливая девочка, а на корте выглядит какой-то зажатой. Так и хочется воскликнуть: "Раскройся, покажи, что ты умеешь, позволь своей ракетке играть!" И ведь Робсон – не одна такая. Некоторые игроки словно стоят на ручнике, выбрав перед этим пятую скорость. И не могут себя полностью реализовать.
– Какой выход в подобной ситуации?
– Доверять только тем людям, которые того стоят. Плюнуть на все, что говорят остальные. И делать то, что считаешь нужным. Просто делать, понимаете? Больше ничего не требуется.
– Как вы восприняли аномальное обилие сюрпризов на нынешнем Уимблдлоне? Это какая-то тенденция?
– Не думаю. Скорее, редкое стечение обстоятельств. У каждой неожиданности есть свои причины, просто здесь все сошлось в одном месте. К примеру, Надаль раньше быстрее восстанавливался после Roland Garros и, как правило, играл перед Уимблдоном турнир на траве. Федерер проиграл по другим причинам. Надо понять, что игроки – не роботы. Рецепта вечных побед ни у кого нет.
ДВЕ ТРЕЩИНЫ
– Теперь давайте поговорим о вас. Вы ведь еще не делали окончательного заявления по поводу окончания карьеры.
– Пока – нет.
– Как сейчас ваше самочувствие?
– Можно сказать, удовлетворительно. Хотя некоторые проблемы по-прежнему есть. К примеру, иногда, когда неудачно присяду, у меня сильно затекают ноги. Видимо, из-за отсутствия достаточного притока крови. И, конечно, постоянно забивается поясница, по причине чего я часто делаю массаж. Чтобы поддерживать мышцы в тонусе, стараюсь регулярно посещать финтес-клуб. Некоторые увидят в твиттере свежую фотографию из клуба и сразу думают, что я собралась возвращаться. Но сейчас я выполняю упражнения исключительно для себя. Иначе начинает болеть спина.
– Ракетку в руки совсем не берете?
– Очень редко. Тут меня как-то попросили сыграть микст в формате любитель – профессионал. Ну я и сыграла два сета, а потом два дня согнуться не могла. Поневоле задумаешься, стоит ли на корт выходить, если организм так реагирует.
– Удалось избежать депрессии два года назад, когда вы поняли, что выступления на турнирах придется прекратить?
– На самом деле психологически я была к этому готова. Ведь обезболивающие начала принимать еще в 2009 году, когда у меня в позвоночнике обнаружили жидкость. Но ведь я тогда боролась за первое место! Конечно, было ясно, что вечно так продолжаться не может. Мой врач из Германии прямо сказал: "Динара, как будет реагировать твоя спина, я не знаю, но лучше в твоей ситуации не будет. Только хуже." Это, кстати, единственный доктор, сказавший мне правду в лицо.
– Были и другие?
– Еще бы! У нас ведь немало, с позволения сказать, специалистов, которым лишь бы только заработать. Вот как можно утверждать, что ты обязательно вылечишь человека, если даже не знаешь, какой у него диагноз? У меня ведь есть снимок, на котором видна трещина в позвоночнике.
– Проблемы со спиной у вас ведь начались задолго до 2009 года...
– Да, в 2004-м, когда я снялась с Уимблдона. У меня тогда был стрессовый перелом позвоночника с правой стороны. Врач в Москве сказал, что надо закачивать спину. Я закачала, но травму до конца не залечила. Просто у меня был сильный мышечный корсет. Пока играла по два матча за один турнир, спина выдерживала. Но потом пошли результаты, и систематические нагрузки возросли. В 2010 году появилась другая трещина – слева. Ее тоже пришлось лечить. В 2011-м я попробовала провести несколько турниров, но потом поняла: дальше терпеть боль невозможно.
УЧЕБА БЕЗ АВТОГРАФОВ
– Сам собой напрашивается вопрос: не жалеете о том, что вообще в теннис стали играть?
– Да нет, что вы? Как можно? Ведь теннис предоставил мне такие возможности! И потом, я вообще ни о чем не жалею. В жизни всякое случается, просто, значит, такой у меня путь.
– Где вы сейчас учитесь?
– Закончила третий курс Московского института государственного управления и права. И еще работаю одновременно.
– Интересно вам учиться?
– Да. Столько узнаешь интересных и полезных для простой жизни фактов! Взять хотя бы наши права и обязанности как покупателей. Или семейный кодекс. В жизни ведь все это пригодится. Есть, конечно, и не самые интересные предметы, которые приходится просто зубрить. Но это у всех так.
– Преподаватели скидок вам не делают?
– Вроде нет.
– И даже автографов не берут?
– (Улыбается.) Нет. На самом деле у нас довольно маленький институт. Атмосфера – комфортная, преподаватели – дружелюбные.
– Где вы себя видите после окончания института – в спорте или в юриспруденции?
– Мне было бы интереснее всего оказаться в юридической области спорта, который я знаю изнутри. И еще с удовольствием попробовала бы свои силы на какой-то организационной работе, связанной с молодежью. Хочется, чтобы дети и подростки развивались и физически, и как личности, были меньше зомбированы компьютерными играми и социальными сетями. Мне кажется, что успешная жизнь в большей степени должна пропагандироваться через спорт, а не через шоу-бизнес, как это у нас происходит сейчас.
– Актуальная, что и говорить, тема.
– И очень важная, поскольку в той или иной степени касается абсолютно всех.
– Агентская работа в профессиональном теннисе как будущего юриста вас не привлекает?
– Это тоже интересно. Только тогда надо более глубоко маркетинг изучать. Кстати, у вас есть ответ на вопрос, почему спортсмены в нашей стране практически ничего не рекламируют?
– Возможно, недостаточна конкуренция между производителями. Или вы не согласны?
– Ну, не знаю. Ведь и йогурты же есть всевозможные, и каши, которые мы каждый день на завтрак едим. А шампуни? У всех наших теннисисток шикарные волосы! В общем, не хочу я никого обижать, но считаю, что известные спортсмены достойны рекламы не меньше, чем те же звезды шоу-бизнеса.
ОПОРА В ЖИЗНИ
– Напоследок расскажите, как идут у дела у депутата Государственной думы Марата Сафина?
– Хорошо. Мы, кстати, в последнее время общаемся гораздо чаще и ближе, чем тогда, когда каждый занимался своей спортивной карьерой. Сейчас Марат – моя настоящая опора в жизни. В любой момент могу ему позвонить, что-то узнать, чем-то поделиться. У нас вообще всегда было принято, что семья – это самое главное. Ты можешь иметь тысячу планов, но если вдруг мама, папа или брат просят подъехать, бросаешь все дела и летишь к ним.
– Себя вы случайно не видите там же, где сейчас Марат?
– Имеете в виду политику? Возможно, в какой-то степени мне это было бы интересно. Все-таки в жизни хочется испытать как можно больше. Да и вопросы молодежи, повторяю, мне близки. Правда, Марат мне порой говорит: ты точно уверена, что именно этого хочешь? Ведь тут нельзя просто проверить – подойдет или не подойдет. Избираясь в ту же Думу, ты подписываешься на пять лет каждодневного труда. Я, кстати, приезжала к Марату, и видела, как он работает.
– И каковы впечатления?
– Честно? Очень серьезная работа. Поневоле задумаешься, стоит пробовать или нет.