– Насколько неожиданной для вас оказалась новость, объявленная Шараповой накануне?
– Абсолютно неожиданной. Я понятия не имел, чему будет посвящена ее пресс-конференция.
– Вы уже связывались с Марией или ее агентом Максом Айзенбадом?
– Нет, и пока не планирую этого делать. Что Шарапова посчитала нужным сказать – она уже сказала.
– У вас есть объяснение, как спортсменка такого уровня могла не знать о запрете мельдония?
– Я думаю, что тут больше вина не самой Шараповой, а ее команды. Такие вещи должен отслеживать обслуживающий персонал, доктора. Самим спортсменам это делать трудно.
– Сразу после заявления Шараповой информагентства распространили ваши слова о том, что у теннисистки еще есть шанс поехать на Олимпиаду в Рио-де-Жанейро. На чем базируется ваша уверенность?
– Очевидно, что Маша принимала запрещенный препарат неумышленно. Поэтому она вчера на пресс-конференции держалась так уверенно. Видно, что в этом смысле вины за собой она не чувствует и потому решила сыграть на опережение – выступить и рассказать о случившемся самой.
– Но ведь незнание не освобождает от ответственности.
– Это правда. Но один нюанс все-таки имеется. Насколько я знаю, мельдоний – не стимулятор, а скорее восстанавливающее средство. Допингом он не является, хотя с 1 января и включен в список запрещенных препаратов. Он не улучшает игру, с этой точки зрения употреблять его бессмысленно. Тем более, когда речь идет о Шараповой – теннисистке высочайшего уровня, репутация которой безупречна.
– Другие российские теннисисты знают о запрете мельдония?
– В нашей федерации этим вопросом занимается врач Сергей Ясницкий. Он отслеживает все изменения в списке запрещенных препаратов и доводит информацию до игроков. Кроме того, когда спортсменам прописываются какие-то лекарства, их тоже обязательно проверяют на присутствие в запрещенном списке. (Владимир РАУШ)