«Буду продолжать, пока зал не запрут на ключ». Она выступала за СССР и в 45 лет поедет на Олимпиаду
Оксана Чусовитина — одна из самых уникальных действующих спортсменок. Она стала двукратной чемпионкой мира еще в составе сборной СССР в 1991 году, затем выиграла золото Олимпиады-92 за Объединенную команду. Выступала за Узбекистан, выиграла шесть медалей чемпионатов мира, включая золото в опорном прыжке в 2003-м. Представляя Германию, на пекинской Олимпиаде в возрасте 33 лет она взяла серебро. После чего вернулась в родной Узбекистан и продолжает участвовать в Олимпиадах и чемпионатах мира. И все это в спортивной гимнастике — виде спорта, где зачастую карьера заканчивается раньше, чем учеба в ВУЗе.
На последнем чемпионате мира в Штутгарте Чусовитина отобралась на свою восьмую Олимпиаду. Впереди по количеству поездок на Игры остались только три человека: канадский всадник Иан Миллар (10, 1972 -2012), австрийский яхтсмен Хуберт Раудашль (9, 1964 — 1996) и советский и латышский стрелок Афанасий Кузьмин (9, 1976 — 2012).
Корреспондент «СЭ» встретился с легендарной гимнасткой в Москве, куда она приехала для участия в шоу Алексея Немова в эти выходные.
Никогда не задумывалась о рекордах
— Чемпионат мира прошел две недели назад, но хотелось бы к нему вернуться. Вы через него отобрались на Олимпиаду. Это был единственный этап отбора, так понимаю?
— Континентальной квалификации или чего-то подобного не было. В Узбекистане не так много гимнасток моего возраста. Поэтому нас собрали всех трех — и отправили. И на чемпионате мира я уже попала в топ-12, что дало путевку на Олимпиаду.
— Какие вообще ощущения были в момент, когда вы поняли, что участвуете? Не было эффекта рутины? Уже восьмая Олимпиада все-таки.
— Конечно, нет. В душе есть осадок, что не попала в финал чемпионата мира из-за ошибки на втором прыжке. Чтобы отобраться на Олимпиаду, мне нужно было сделать многоборье, и я рада, что у меня там хватило баллов. Всегда, когда все хорошо, найдется ложка дегтя, и наоборот. Тут получилась такая золотая середина.
— Впереди вас по количеству участий на Олимпиадах осталось три человека. Вряд ли вы загадываете на 2024-й, но есть мысли, насколько долго еще продолжать выступления?
— Честно — никогда не смотрела этот список, только что от вас узнала, что я четвертая. Не задумывалась об этих рекордах. Я же тренируюсь и выступаю не для того, чтобы опередить кого-то из этого списка.
— Где же тогда грань, когда скажете «Все, хватит»?
— Сейчас все нравится, получается. Буду ходить, пока зал не запрут на ключ (смеется) А вообще у меня есть мечта — медаль за Узбекистан на Олимпиаде. И я иду к этой мечте. Если бы не попробовала, я бы очень сильно жалела. Поэтому я прикладываю усилия к осуществлению мечты, первый шаг сделан. А дальше — как получится.
С возрастом понимаешь, что делать надо только то, что хочется
— Как складывается ваш обычный день? Много ли тренировок?
— У меня одна тренировка в день, с 11 до 14 часов, и всю вторую половину дня я свободна. Могу посвятить время семье, мужу, хобби, походу в кафе с друзьями. Например, люблю кататься на лошадях. Или у меня дома две собаки, с ними надо гулять, играть. Хожу в кино, причем, всегда заранее читаю аннотации. Вот на «Джокера» еще не ходила, надо будет почитать. То есть у меня жизнь абсолютно обычного человека.
— Просто параллельно на Олимпиады иногда отбираетесь.
— Поэтому и хожу в зал. Но я делаю только тот объем работы, который нужен, не сверх этого. Жаль, что это понимание приходит с возрастом. Что ты делаешь то, что тебе надо, и не для кого-то, а для себя.
— Вы сказали о лошадях. Может, тогда в конный спорт после гимнастики? Так еще Олимпиады три точно можно пройти.
— Там же тоже надо тренироваться. Я думаю другое: в керлинг пойду! А что, ледовый дворец у нас есть! Все может быть. Недавно открывала в нем матч Высшей хоккейной лиги с участием «Хумо», и клуб начал выигрывать. Теперь предлагают талисманом стать (смеется).
— Возвращаясь к графику — 20-летний гимнаст вряд ли сможет в таком режиме реально выдерживать конкуренцию, разве нет?
— Сложно сказать. Дело в том, что в этом возрасте многие еще разучивают новые элементы, и у них есть многоборье. Моих трех часов элементарно не хватит. Я тренирую два снаряда и участвую в многоборье только на предолимпийских чемпионатах мира.
— С учетом возраста сложнее восстанавливаться? Приходится делать больше процедур?
— Никаких проблем с этим. Я, например, никогда не массировалась, могу разве что несколько раз в год сходить. Не люблю массаж. Я за сауну и бассейн, это лучшее восстановление. А если в зал походишь каждый день, то набираешь такую форму, что чувствуешь себя великолепно.
— Вы так говорите, как будто в ваших выступлениях нет ничего особенного. Хотя большинство уже в двадцать уходят.
— Это у них надо спросить, почему они уходят. Все зависит от желания. Если его нет — никто не заставит. У меня оно есть.
— Были когда-нибудь альтернативы спорту?
— Уйти? Да нет, никогда не думала. В детстве мечтала быть ветеринаром разве что. Но это совсем не мое, как оказалось.
Зачем спортсмену идти в политику, если ничего не понимаешь?
— Вы выступали за СССР, СНГ, Германию, теперь Узбекистан. Вы вспоминаете времена начала карьеры? Тогда было сложнее? Дефицит?
— Дефицит, конечно, был. У нас обычная рабочая семья, мама — повар, папа — строитель, нас четверо детей. Когда только появились тянущиеся штаны, я умоляла маму их купить. Она спросила: «Сколько?» Я говорю — ну, 15 рублей. Она: «Обалдела? Я тебе свяжу». И были у меня шерстяные штаны, естественно, никуда они не тянулись, тренировалась в них.
Сейчас есть все. И мне кажется, нынешние спортсмены потеряли это чувство, они не берегут то, что имеют. Мы с уважением относимся к любой вещи даже сейчас. Если это, скажем, новый купальник. А уж когда давали форму с надписью «СССР» или «Россия», это вообще было круто. А для современного поколения это повседневность.
— Сейчас в России довольно популярна ностальгия по СССР. Вы жили в той стране. Как относитесь к этой эпохе?
— Я никогда не лезла в политику и, честно говоря, была против такого явления, как спортсмены-политики. Смысл туда идти, если ничего не понимаешь? Можно спорту помогать в другом качестве. Поэтому на ваш вопрос ответ таков: любое время по-своему прекрасно. Не хочу выглядеть глупо и говорить: «Эх, вот тогда-то было в наше время!» Наше время — сейчас, мы движемся, не надо жить прошлым. Что было, то прошло.
— То есть сложно определить, когда вам жилось комфортнее — там в 15 лет или здесь в 40?
— Тогда мне тоже было хорошо, мы были детьми, для нас все делали. А сейчас... мне еще лучше (смеется).
— Можно ли зарабатывать на спортивной гимнастике? Простите, но у меня не совсем укладывается, как гимнасты зарабатывают себе на жизнь, если вы не Симона Байлз. У вас же, например, другой работы нет?
— Но у меня есть муж (смеется). Конечно, федерация платит зарплату. Наверное, это несравнимые с футболом деньги, но в Ташкенте на жизнь без особой роскоши хватит. В Германии и США дети вообще ничего не получают. Если американская гимнастка получила призовые, она все отдает в федерацию — иначе она лишится права бесплатно учиться в колледже. Везде свои нюансы.
— Ну, есть еще шоу. За них же платят?
— Да, за завтрашнее тоже. Но я приезжаю не из-за денег, разумеется. Если бы Леша Немов позвонил и сказал: «Приезжай завтра, очень надо», конечно, не задумываясь, бы приехала. И Йордан (Йовчев, сидит напротив Оксаны. — Прим. «СЭ») — тоже.
— Когда-нибудь гимнастика может стать прибыльной? Стать таким же шоу, как футбол или бои?
— Очень тяжело. У нас нет выступлений один на один, у нас много событий за один день. Нужны спонсоры, которые любили бы гимнастику так же, как мы. Наверняка они где-то есть, вот ищем уже давно (смеется).
Симону Байлз зря критикуют. Она величайшая гимнастка в истории
— На последнем чемпионате мира Россия добилась большого успеха: наконец, обыграны китайцы. За счет чего?
— У вас очень дружная команда. И сильная, очевидно. И ваши мальчики выходят и делают программу уверенно, не трясутся. А китайцы, как уже не раз было замечено, начинают дергаться, если идет борьба сотая в сотую.
— У американок то же самое?
— У них было на этом чемпионате мира очень много ошибок, никогда такого не видела.
— Получается, в Токио и наши девушки могут их побеждать?
— Если они будут выходить без напряжения и с уверенностью в себе — могут.
— Есть способы побороть это напряжение?
— У всех по-разному. Когда мы выходили на помост еще в 1990-е, мы не тряслись. Потому что делали столько комбинаций на тренировках — мысль упасть даже не присутствовала в моей голове.
— К психологам когда-нибудь обращались?
— Они к нам обращались. Знаете, я вообще против этого явления — сядь, расскажи незнакомому человеку про себя. У нас как-то раз решили в связи с новыми веяниями в Узбекистане попробовать психолога в команде. Ну, вот я сажусь... и говорю: «А почему я вообще должна вам про свою жизнь рассказывать? Я вас не знаю, откуда у меня должно быть доверие?» Не говоря, что я старше ее была. Я сама себе психолог со своим опытом. Зато честно.
— В отношении Симоны Байлз много критики в России. В частности — ее терапевтических исключений, с помощью которых она борется с синдромом дефицита внимания. Здесь есть повод возмущаться?
— Зря ее критикуют. У Симоны очень тяжелое детство, она большая молодец, что своим трудом столько добилась. Она была в детдоме, мать злоупотребляла наркотиками, алкоголем. Ее удочерили бабушка с дедушкой. Да, они богатые люди, но тем не менее. Она же все равно разучивает эти элементы, делает, по восемь часов в день проводит в зале. А не так — пришла, выпила таблетку, и все, пять медалей на чемпионате мира. И я всегда говорю: «А представьте, если бы она не принимала эти лекарства? Чтобы она творила!» Пусть уж лучше пьет. Она воспитанная девочка и после своих побед не зазналась, всегда здоровается.
— Ее можно назвать самой великой гимнасткой в истории?
— Думаю, да.
— К вам среди гимнасток особое отношение есть? По имени — отчеству обращаются?
— Особого отношения нет. К сожалению (смеется).
— На судей намекаете?
— Да. Но это шутка, конечно. На помосте все равны, меня и так поддерживают коллеги, болельщики. А судьи с какой стати мне должны ставить выше? Тогда не выступай в 44 года. Не нравится — уходи. А если нравится, то борись со всем на равных. Что я и буду делать дальше.
