Мария Абакумова: "Думала, бронза - потолок"

Чемпионка мира-2011 в метании копья выходила в сектор с серьезной травмой ноги. Об этом мы узнали только после того, как все закончилось. И до сих пор не понимаем, как Абакумовой удалось провести лучший турнир в своей жизни.

Сергей БУТОВ
из Тэгу

Это был один из самых захватывающих турниров мирового первенства, где на протяжении шести попыток борьба между Абакумовой и олимпийской чемпионкой Барборой Шпотаковой из Чехии шла в районе отметки мирового рекорда, принадлежащего чешке – 72,28.

Как и в Пекине, все до самого последнего момента висело на волоске. Первым же броском Шпотакова вырвалась вперед – 68,80. Абакумова ответила роскошной попыткой на 71,25, установив новый рекорд России, и на эмоциях едва не расплакалась от счастья. Это было очень похоже на счастливый конец.

Шпотакова билась, как лев. Ее снаряды рвались вокруг и около результата своей первой попытки, а пятым броском Барбору, наконец, прорвало – 71,58. Черед торжествовать настал для Шпотаковой, однако их с легендарным Яном Железным радость длилась считанные секунды. Выйдя в сектор сразу после чешки, Абакумова заставила трибуны захлебнуться от восторга – 71,99.

Битва двух характеров завершилась победой Абакумовой. Но сюрпризы в тот день на этом не закончились. Пробежав круг почета, Мария взяла в руки микрофон и на английском рассказала всему миру о своей травме, из-за которой никакого чемпионата мира для нее могло и не быть.

- Я хочу сказать всем огромное спасибо за поддержку и раскрыть секрет, о котором никому не говорила, - прокричала в микрофон Абакумова. – Я счастлива оттого, что смогла пересилить себя и перетерпеть боль, которую приносила травма ноги.

Естественно, первое, о чем спросили Марию на пресс-конференции, были подробности травмы.

- Сезон развивался хорошо, форма планомерно шла вверх, - начала рассказывать Абакумова. - А потом заболела стопа. Или пятка. Мы так и не поняли. Не стала делать даже снимка, чтобы не расстраиваться. Подошло время уезжать на сбор команды во Владивосток, и уже на месте стали лечиться, чем могли. Помогло. Перестало болеть хотя бы в спокойном состоянии. Но метать с разбега было больно. Впрочем, хуже всего была моральная боль. Физическую можно стерпеть, а вот от моральной опускались руки. Я забывала, какие надо делать движения, была сосредоточена только лишь на том, что вот сейчас снова ногу прострелит, и все. Когда это происходило, тренировка сразу же заканчивалась. Я была в отчаянии. Сколько раз говорила тренеру: "Зачем мы вообще туда едем?!"

- Как нога вела себя в Тэгу?

- Выдержать все это было невероятно трудно. После квалификации я еле-еле ходила, и даже не знала, смогу ли выйти на финал. Перед ним на запасном поле я даже не рисковала делать разбег, чтобы не дай бог не прострелило снова. Мне вкололи обезболивающее. Кое-как привели в чувство. Откровенно признаться, рассчитывала только на то, что во время финала попрет адреналин, и он отодвинет боль на второй план. В принципе так и случилось. Нога меня не подвела.

- Такое ощущение, вы едва не расплакались уже после второй попытки, когда метнули 71,25.

- Да, от радости. Перед выходом на стадион за счастье считала для себя просто нормально метнуть, чтобы поддержать репутацию. Сначала надеялась, что попаду в финал. Потом, попав туда, была уверена, что потолок – бронзовая медаль. А тут – в лидерах. Каким-то чудом.

- У вас было ощущение, что первого далекого броска хватит для золота?

- Было. Я даже подошла к тренеру, мол, что делать-то? Как дальше метать и главное зачем - все равно дальше не смогу. Он меня успокоил: "Одну пропусти и приходи в себя". Когда Барбора метнула в пятой попытке, я была в шоке. Скажу честно. Но, видимо, наработки у нас были хорошие – раз смогла ответить. И бросок-то был не особо техничный – скосилась вся в сторону. А вот поди ж ты!

- Откуда что взялось?

- Знаете, я сегодня как никогда еще в жизни была уверена в себе. Не столько в своих силах – какие силы с такой ногой? – сколько просто в себе. На Олимпиаде у меня было подлое чувство, что я не смогу, что я не заслуживаю победы. В Тэгу я к себе относилась уже более уважительно. И эту победу воспринимаю, в принципе, как должное. Хотя по-прежнему в нее не верю.

- Почему весь финал провели в штанах? Не хотели показывать соперницам перебинтованную ногу?

- Мне просто в них тепло. У нас тонкие лосины. У меня в них почему-то очень быстро стынут ноги – ветер чуть подул, и все. А в штанах мне хорошо, комфортно.

- Начиная с пекинской Олимпиады, у вас были натянутые отношения со Шпотаковой. А сегодня обнимались с ней, целовались, как старые подруги. Что случилось?

- Ничего не случилось. Просто меня окончательно приняли в элиту. Мы не ладили не потому, что плохо друг к другу относились, в конце концов, у нас для этого было не так много поводов. Просто Барбора человек другого темперамента, чем я. Она такая, знаете, железная леди, которая никогда не плачет. Зато с Кристиной Обергфоль мы похожи. Обе на эмоциях. Я очень расстроилась за Кристину, ставшую только четвертой. Но, видимо, она не делает выводов из поражений. Когда она лидер, выходит, бросает далеко, и все идет хорошо – ей катит. А если идет не по ее плану – киснет. Ее можно одной попыткой вывести из себя. Когда выходила бросать, каждый раз видела на трибуне команду Шпотаковой. Наших болельщиков как-то разбросало по стадиону, а чехи сидят вместе. Вот менеджер ее, вот парень, вот тренер Ян Железный. Сидели, смотрели на меня таки-и-ми лицами. А я им улыбалась.

- Что более ценно: победа как таковая или победа над Шпотаковой?

- Важнее золотая медаль. Я доказала себе, что могу бороться. Не просто бороться, а именно за победу. А Шпотакова? А что Шпотакова? Я обыгрывала ее на коммерческих стартах много раз. И она меня. Соперник она, конечно, первоклассный.

- Мировым рекордом могло все сегодня закончиться?

- Могло. Но я, видать, слишком сильно этого захотела. В копье так: если сильно хочешь – никогда не получится. На мировой надо идти с ленцой, нехотя так. Типа, не больно-то и хочется. А тренер перед последней попыткой стал меня взбадривать. Показывал жестами, что чуть-чуть осталось. Сейчас понимаю, что он имел в виду мировой.

- Не расстраивайтесь. Надо же что-то было на Лондон оставить?

- О, Лондон, холодный Лондон…