Главный тренер сборной России Юрий Борзаковский во вторник сообщил о том, что готовиться к чемпионату мира российская команда будет в Новогорске, а не в Иркутске, как планировалось ранее. На подмосковную базу спортсмены, прошедшие отбор, приедут сразу после чемпионата России, который пройдет в начале августа в Чебоксарах. Но двое участников национального турнира – бегуны Амос Кибиток и Николас Чепсеба вне зависимости от результатов в Подмосковье точно не поедут – они вернутся в родную Кению, где последний год готовятся к соревнованиям и надеются на получение российского гражданства.

– Накануне прошлого чемпионата России наши спортсмены провели в России сто дней, и это очень пагубно сказалось на их результатах, – объяснила "СЭ" менеджер кенийских бегунов Валентина Федюшина. – Эту жертву мы должны были принести ради учебы в Поволжской академии физической культуры. Надо было окончить первый курс, посвященный изучению русского языка, и получить на руки сертификат. Но после того чемпионата мы сделали вывод и теперь к крупным соревнованиям готовимся только в высокогорье, как и положено бегунам на средние и длинные дистанции. Так что сейчас ребята в Кении. Прилетают в Россию 31 июля, забег – 3 августа.

– Насколько хорошо сейчас кенийские спортсмены говорят по-русски?

– Пушкина они, конечно, не читают. Уровень владения достаточно примитивный, бытовой. Но главное, что их понимают, и они понимают. Пока решается вопрос с натурализацией, мы взяли год академического отпуска – до сентября 2015-го. Как только кенийцы получат гражданство, будут продолжать обучение. Если по какой-то причине они его не получат, восстанавливаться в университете не станут.

– На каком уровне сейчас находится вопрос с натурализацией Кибитока и Чепсебы?

– На уровне Министерства спорта РФ. И насколько мне известно, предварительно министр Виталий Мутко его одобрил. В активную стадию решения вопрос перейдет после возвращения сборной России с чемпионата мира в Пекине. Дело в том, что помимо Татарстана, где ребята проходили обучение, в реализации проекта заинтересована и Всероссийская федерация легкой атлетики. Первым, кто начинал работу над ним, был Валентин Балахничев, бывший президент федерации. Теперь я общаюсь с Вадимом Зеличенком (и.о.главы ВФЛА. – "СЭ"), Михаилом Бутовым (генеральным секретарем ВФЛА . – "СЭ") и главным тренером сборной Юрием Борзаковским.

– И они положительно относятся к проекту?

– Да. И понимают, что единственный вариант получить гражданство – тем же путем, каким его получил Жерар Депардье. Это должно быть сделано высочайшим указом. Иначе процесс натурализации займет столько лет, что проект потеряет всякий смысл.

– И министр обещал поспособствовать ускорению подготовки такого указа?

– Пока таких слов мы от него не слышали. Только слова о том, что наши бегуны могут принести пользу.

– Расскажите о том, как начинался проект.

– Первым на самом деле мы реализовали другой проект. Шесть лет назад я и мой партнер Ондер Озбилен начали процесс натурализации кенийских бегунов в Турции. Сейчас эти атлеты выступают за турецкую сборную и выигрывают медали. В 2015 году в Праге Али Кая, например, стал чемпионом Европы в помещении. И ему пока только 21 год. Видя успешность турецкого проекта, мы решили повторить его в России. Я сама русская и хотела что-то сделать для своей страны.

– Почему вы работаете именно с кенийскими спортсменами, а не, например, с эфиопскими?

– Кроме спортсменов двух названными вами стран на длинные дистанции действительно больше никто не бегает. Так что выбор у нас был небольшой. И в пользу Кении говорило отсутствие языкового барьера. Они все-таки более или менее говорят на английском, в отличие от эфиопов, у которых собственный язык. В Кении и наша база – в городке Элдорете.

– Как вы с партнером распределяете свои роли в проекте?

– Я менеджер, мой партнер – селекционер. Он ищет спортсменов, а я их устраиваю.

– А как реагируют на вашу деятельность в Кенийской федерации легкой атлетики?

– К этой федерации наши кенийцы не имеют никакого отношения. Они граждане Кении, но не подписывали с федерацией контракт, не выступали на соревнованиях, не получали экипировку и не принимали участия в сборах.

– Почему они никогда не выступали на соревнованиях? Не дотягивали по уровню?

– Нет, дело не в этом. Мы их забирали слишком рано и изолировали, чтобы подготовить для натурализации в другой стране. Это наш проект, мы ради него работаем.

– Когда вы начали работать с Амосом Кибитоком и Николасом Чепсебой?

– Четыре года назад.

– И кенийская сторона действительно не возражала?

– Они, может быть, и рады как-то препятствовать, но ничего сделать не могут. Мы не нарушаем законов. Единственные люди, которые могут предъявить нам претензии, – это родители спортсменов. Но родители все полностью одобряют.

– Как именно вы начинаете сотрудничать со спортсменами?

– Мы отбираем спортсменов 15 – 17 лет и создаем им хорошие условия для тренировок, общаемся с их родителями, объясняя, что если они хотят, чтобы их дети стали большими спортсменами, то мы можем им в этом помочь. Когда спортсмены начинают показывать результаты, заключаем договор, по которому я становлюсь их агентом.

– И как родители реагируют, когда вы предлагаете им сотрудничество?

– Мой партнер Ондер Озбилен – турок, но живет в Кении много лет и всех хорошо там знает. Тем более Элдорет – очень маленький городок. Есть у нас и местные помощники.

– Кто сейчас финансирует российско-кенийский проект?

– На сегодняшний день мы субсидируемся Татарстаном. Но как только кенийцы станут россиянами, их начнет финансировать ВФЛА. Они будут ездить на сборы, оплачиваемые федерацией, премии – в случае успеха – будут получать от Министерства спорта. И продолжать выступать за Татарстан, получая то, что получают сейчас.

– А вы будете получать процент от прибыли как их агент?

– Да, конечно. Мы заключили договор, согласно которому пока они выступают, то есть находятся под нашей эгидой.

– Изначально вы привезли в Россию четверых кенийцев. Где двое других?

– В проекте осталось трое. Кроме Кибитока и Чепсебы еще марафонец Эванс Киплагат. А четвертого мы из проекта убрали. Он не дотягивал по уровню – ни в академическом плане, ни в физическом. У проекта очень высокий статус, поэтому балласт нам не нужен. И, кстати, этим отстранением мы очень мотивировали оставшихся троих спортсменов.

– Жить в России кенийцам понравилось?

– Да, они замечательно проводили здесь время, быстро подружились с местными ребятами. Но никаких проблем с дисциплиной и режимом из-за этой дружбы не возникло. Им нужно было тренироваться по два раза в день, и они тренировались. Сил на нарушение дисциплины просто не оставалось. Хотя, может быть, они бы рады были нарушить режим. Но кто же им даст…

– Кто за ними следил?

– Когда они находились на территории России, то всегда были под чьим-нибудь присмотром – или моим, или Ондера. Слишком большие ставки на кону.

– Что вы будете делать, если процесс натурализации вдруг слишком затянется?

– На сегодняшний день эти ребята – спортсмены без определенной спортивной национальности. Поэтому могут выступать под флагом любой страны. Они молодые и успешные. Один из кенийцев уже выполнил олимпийский норматив. И если не получится в России, разумеется, они не пропадут. Через два-три месяца мы сможем их отдать в любую другую страну. Но лично для меня это будет печально. Я надеюсь на то, что все получится и кенийцы задержатся в России навсегда. И пробегут за российскую сборную три Олимпиады.