Александр Панжинский: «Ограничений для россиян на Берлинском марафоне не было, а в лыжах занимаются ерундой»
В столице Германии прошел традиционный Берлинский марафон — один из самых престижных и массовых марафонов в мире. В нынешнем году соревнования стали свободными от санкций для российских бегунов-любителей. Они выступали на марафоне под своим флагом без каких-либо ограничений. Оказался среди участников и серебряный призер Олимпиады в Ванкувере-2010 Александр Панжинский. Лыжник преодолел 42 километра за 2 часа 29 минут и 50 секунд. По возвращении в Россию Панжинский рассказал о своих впечатлениях в интервью «СЭ».
Была мечта выбежать из двух с половиной часов
— В соцсетях вы написали: «Путь длиною в 6 месяцев завершился свершением давней мечты — пробежать марафон в Берлине рядом со старшим братом и покорить результат 2:30:00». Почему именно Берлинский марафон был мечтой?
— Я бы сказал, что пробежать марафон из двух с половиной часов являлось мечтой. Уже несколько лет была классная идея, чтобы встретиться с родным братом на Берлинском марафоне, с которым не виделись четыре с половиной года. Ее предложил Женя. Он сам живет в Ванкувере и работает молекулярным биологом. В свободное от работы время увлекся бегом на длинные дистанции. Берлинский марафон — один из крупнейших в мире, из шести так называемых мейджоров он самый быстрый. Именно в Берлине установлено больше всего мировых рекордов. Выбрали его еще потому, что он находится на, скажем, нейтральной территории. Удобно долететь до Берлина и мне из Москвы, и брату из Ванкувера.
Хотели реализовать идею в 2024-м. Но так сложилось, что в марте знакомые предложили полететь с ними в Берлин. Они помогли с организацией слотов и мне, и брату. На тот момент регистрация уже была закрыта. Поэтому все сложилось спонтанно. Решили, что сдвинем на год и не будем откладывать, так как непонятно, как будет развиваться ситуация дальше.
Все лето готовились. У меня была огромная мотивация. Я являюсь основателем и главным тренером спортивного клуба TOPSKI. После занятий выходил и сам начинал тренироваться, участвовать в разных забегах. Цель была в том, чтобы побить довольно серьезный рекорд семьи Панжинских на марафоне в очной борьбе с братом. И, как уже сказал, была мечта, чтобы выбежать из заветного времени — 2,5 часа. Все получилось.
— А как у вас появилась тяга к марафонам? Вы же в лыжных гонках были спринтером.
— В первую очередь хочется получать от соревнований удовольствие. Спринт — это дисциплина, где важен результат. Мне нравится бегать и десятки, и полумарафоны. Но марафоны — это отдельное приключение, когда ты можешь и город посмотреть, и испытать свой организм, и побороться с соперниками, и насладиться атмосферой. Когда я был профессиональным спортсменом, то мечтал побегать лыжные марафоны, сделать Iron Man и поучаствовать в марафоне ногами. Все это я реализовал в 2019-2020 годах. Но беговых марафонов было не так много. Когда брат предложил в очередной раз испытать себя, то подумал, что в спринте было бы не очень честно мне бороться с ним, а на длинных дистанциях интересно, как организм поведет себя. Это было что-то новое для меня.
— Подготовку к Берлинскому марафону начали за полгода?
— Примерно так. В конце апреля стал делать скоростные тренировки, участвовать в соревнованиях, а 11 июня уже пробежал марафон «Белые ночи». Хоть подготовка только начиналась, но уже показал результат 2 часа 39 минут. Это позволило мне перейти в кластер А на старте в Берлине, где лимит был 2 часа 40 минут.
Экоактивисты вылили краску через 300 метров после старта
— Как вы добрались до Берлина? Были ли какие-то сложности на пути?
— Повезло, что у меня есть действующая шенгенская виза. Никаких трудностей не было. Только в том, что в Европу сейчас нужно добираться с пересадкой в Стамбуле. На паспортном контроле в Берлине просто показал куар-код участника Берлинского марафона. Российский паспорт не вызывал у таможенников ни единого вопроса. Телефоны на въезде в Германию у меня не забирали. Все-таки слухи о том, что нас в Европе ненавидят, преувеличены.
— Регистрация на марафон была такой же, как и у всех других участников?
— Да. Всего финишировало около 250 участников из России, а заявилось, наверное, еще больше. Ограничений для нас не было. Я считаю, что в этом большой плюс организаторов Берлинского марафона и многих других беговых соревнований. Лыжные марафоны, будь то Марчелонга или Васалоппет, пока не доросли до такого мудрого и правильного решения, чтобы допускать российских любителей-лыжников. Они, честно говоря, занимаются ерундой, пляшут под дудку FIS, где тоже непонятно какие решения принимаются.
— Как думаете, почему в беговых так? Это же выглядит как исключение из правил, тем более вы выступаете под своим флагом.
— В лыжных тоже есть исключения. Прошлой зимой в Швейцарии российские лыжники-любители могли участвовать в марафоне Энгадин без ограничений с указанием в протоколе RUS. Я надеюсь, что это послужит примером для других. Но пока многие боятся осуждения со стороны FIS. В лыжных гонках они почему-то зависимы от Международной федерации. Для меня это странно, что такие крупные марафоны не допускают россиян. В той же Италии много лояльных к России людей. Я выступал два сезона за итальянскую марафонскую команду. У меня там много друзей, с которыми до сих пор переписываемся. Они шлют слова поддержки и ждут нас. Но Марчелонга не допускает. Очевидно, что это происходит по политическим причинам.
— Что-то дополнительное просили при регистрации на марафон? У вас же, например, даже в «Википедии» написано, что вы динамовец. Не задавали вопросов?
— Нет-нет-нет. Вся эта шумиха насчет военнослужащих относится к профессиональным спортсменам. Возможно, российских профессионалов не пустили в элитный класс на Берлинском марафоне. Не знаю. Думаю, никто и не подавал. К любителям это не относится, их никто не будет проверять, не вижу в этом смысла.
— Были ли какие-то вопросы и претензии к вам от других участников?
— Когда в первый раз меня кто-то спросил, откуда я приехал, то, наслушавшись какой-то пропаганды, что нас не любят, с опаской говорил, что я из России. Но с каждым разом это говорил все увереннее. Не было ни единого косого взгляда, ни осуждения. Все без проблем воспринимали информацию, что я русский, и продолжали дальше общаться. Негатива я не увидел, и, соответственно, никаких неприятных инцидентов не было. Единственный инцидент был не связан с политикой: экоактивисты вылили краску через 300 метров после старта. Мне тогда удалось избежать падения или сбоя темпа, вовремя выскочили волонтеры.
— На политические темы общались с другими?
— Нет. Мне нравится, что люди приехали, чтобы пробежать марафон, посоревноваться и получить удовольствие. Им неинтересна политика. С братом мы тоже сильно не поднимали эту тему. Он рассказывал, что в Канаде в основном по новостям крутят про обострившиеся отношения между Канадой и Индией, а тема с Украиной стоит не во главе. Не думаю, что всем в мире она интересна. Многие уже просто устали от напряженной ситуации, которая влияет на рост цен. Все ждут, когда это закончится. В остальном не было разговоров про политику. Все обсуждали марафон: как пробежал, какие планы и так далее.
Думал, что проиграю Колонье значительно больше
— С вами бежал швейцарский лыжник Дарио Колонья, верно?
— Не совсем. Он стартовал из элитного кластера. Но старт был в одно время. Я знал, что он побежит, писал ему в комментариях свой прогноз на его результат, а после поздравил с отличным результатом. Понимал, что он сильнее. Его рекорд на полумарафоне на 2 минуты лучше, чем у меня. Думал, что проиграю ему значительно больше, учитывая его достижения в лыжных гонках. На середине дистанции он выигрывал 3 минуты, но во второй половине я у него отквитал 1 минуту 45 секунд, в том числе 20 секунд на последних двух километрах.
— Последние два километра как раз для спринтеров, разве нет?
— После 40 километров тяжело и спринтерам.
— Вы с ним лично на марафоне не общались, а только переписывались?
— Да, не получилось. Было огромное количество человек даже в кластере А, а он бежал в элите.
— На Берлинском марафоне выступал Элиуд Кипчоге. Встречали ли его? Ощущалось, что он в марафонской среде суперзвезда?
— Видел только по телевизору. Все-таки у элиты отдельные палатки, они заходили немножко с другой стороны. На старте стоял в 15-20-м ряду в кластере А, поэтому от Кипчоге был далеко. У меня брат ходил на лекцию его тренера, который рассказывал о тренировочной программе, подготовке. Но самого Кипчоге мы вживую не видели.
— Стартовали рядом с братом?
— Да, с одного кластера. Я даже спрашивал у него: а что если моего результата будет недостаточно для кластера А, спустится ли он ко мне вниз? Он говорил, что да. В итоге мой результат позволил начинать в кластере А. Мы стартовали бок о бок. Я думал, что будем бежать вместе хотя бы половину марафона, но он выбрал другой темп. Поэтому пробежали рядом только километра полтора. Но остались совместные фотографии с дистанции.
— Брат проиграл в вашей битве. Что он говорил после финиша?
— Он эмоциональный человек. Немного ругался сам на себя, был расстроен. Наверное, даже не из-за того, что проиграл мне. Женя признал, что я пока вне зоны досягаемости и что с профессиональным спортсменом, неважно из какого вида спорта, бороться сложно, когда он замотивирован. Брат был больше расстроен, что ему не удалось установить свой личный рекорд, хотя до 25-го километра все было хорошо, но не смог удержать свой темп. Пробежал на три минуты хуже своего рекорда.
— Какие у вас были эмоции после финиша и как отметили?
— Отметили безалкогольным пивом, которое выдавали на финише. Но пьян я был не от безалкогольного пива, а от эйфории успеха. В первую очередь рад тому, что смог справиться с собой. Как тренер сумел подготовить самого себя и подойти к марафону в оптимальной форме. Я проводил в соцсетях розыгрыш, где просил подписчиков угадать мое время на Берлинском марафоне. Но почти все указали более медленный результат. Знакомые тоже говорили, что у меня не получится из двух с половиной часов выбежать. Это тоже мотивировало. Поэтому, когда все получилось, я был очень счастлив.
— Следующую точку наметили с братом? Когда реванш?
— Детально мы не обсудили. Думаю, что повторим подобное совместное спортивное событие. На лыжах, боюсь, он не примет вызов, но бегом попробует. Были у нас разговоры о забеге на 90 километров в Южной Африке — Марафоне Камрадс. Может быть, и там. Когда с братом разъезжались, он сказал: «Надеюсь, что в следующий раз встретимся раньше, чем через четыре с половиной года».
