«Однажды Мальцев, Харламов и Борзов заспорили, кому бежать в магазин...» Истории знаменитого спринтера
Борзов — легенда мировой легкой атлетики. Единственный человек из СССР, выигравший на Олимпиаде золото на стометровке (в 1972 году в Мюнхене). И вообще первый белый спортсмен, который победил на Играх на дистанциях 100 и 200 метров.
Из Мюнхена он вернулся еще и с серебром в эстафете 4х100 метров. А из Монреаля четыре года спустя — с двумя бронзовыми медалями, завоеванными на стометровке и в той же эстафете.
Плюс в активе Борзова куча других наград, включая четыре золота чемпионата Европы. Ну а его результат в предварительном забеге мюнхенской Олимпиады (10,07) так и остался вечным рекордом СССР.
Впрочем, Борзов — это не только громкие титулы, но и яркие истории. Об одной из них стало известно обозревателям «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову, которые как-то поинтересовались у другой легенды нашего спорта — двукратного олимпийского чемпиона по хоккею Бориса Михайлова:
— Нам рассказывали, как в семидесятые на базе в Новогорске вы с Петровым и Харламовым встретили Валерия Борзова. И спросили...
— Я понял, о чем вы, — рассмеялся Борис Петрович. — История такая была — только без Петрова и меня. Не в Новогорске, а на БАМе. В те годы после завершения сезона спортсмены шли в народ. Те, кто играл за ЦСКА и «Динамо», мотались по воинским частям, гарнизонам. На БАМ же решили послать Мальцева и Харламова, еще холостых. Там они столкнулись с Борзовым. Заспорили, кому бежать в магазин. До закрытия оставалось минут пять. Малец говорит: «Чего я-то? Вон, Борзов — самый быстрый человек на планете. Он точно успеет!»
— Вы хоть раз бегали за трамваем? — этот вопрос авторы «Разговора по пятницам» адресовали уже самому Борзову, когда тот стал героем их рубрики.
Валерий Филиппович улыбнулся:
— Как-то возвращался из-за границы и в Москве перепутал выходы из метро на Киевском вокзале. Бежал за поездом с двумя чемоданами в руках и сумкой на шее.
— Успешно?
— Поезд тихо шел. А я, догоняя последний вагон, включил хорошую скорость.
— Поняли — что-то в вас осталось от великого спринтера?
— Понял, что нельзя заниматься глупостями — опаздывать на поезд. Опаздывать вообще неприлично, как говорил мой отец.
— Читали в «СЭ» интервью Карла Льюиса? Тот говорил, что равнялся на вас, увиденного в детстве по телевизору...
— Эти же слова Льюис повторил при нашей встрече. «Я перенял кое-что из вашей техники бега», — сказал он. К сожалению, мой запас английского не позволил нам пообщаться подольше.
— Другая легенда легкой атлетики — немец Армин Хари — заметил: «Если бы в 1972-м американцы не опоздали на стометровку, Борзову победы не видать. Но на 200 метров золотая медаль была бы его в любом случае». Согласны?
— Сейчас можно говорить все что угодно. В том четвертьфинале, на который опоздали американцы, я пробежал стометровку за 10,07. А финал выиграл за 10,14 с отрывом в полтора метра. Причем последнюю треть дистанции уже выкладывался не на пределе. Экономил силы, ведь впереди были 200 метров и эстафета. Хотя изначально бежать 200 метров не планировал.
— Почему?
— Считайте: четыре забега по 100 метров, столько же — по 200 и три — во время эстафеты. Одиннадцать забегов для спринтера — это очень много! Я боялся, что мышцы не выдержат нагрузки. Но начальник управления легкой атлетики Спорткомитета СССР Степанчонок меня уговорил.
После победы на стометровке пригласил меня и моего тренера Валентина Петровского. Налил коньячку. Правда, для меня в тот момент — что вода была, что коньяк. Махнул залпом и ничего не почувствовал. В итоге сошлись на том, что 200 метров буду бежать «валиком», особо не напрягаясь. И только добравшись до финала, рванул, как положено. Выиграл. Но на эстафету меня действительно не хватило.
— Что случилось?
— В решающем забеге метров через 80 после старта стала пощипывать мышца бедра, и я сбросил скорость. Если бы не это, скорее всего, догнал бы американца, и золото мы не упустили бы. А так — лишь серебро.
Понимаете, ребята, Бог — это везение. Кому повезло, тот говорит о Боге. Но любое везение должно быть определено материальным. На духовности олимпийское золото не завоюешь, точно вам говорю. Выиграть Олимпиаду в спринте — конечно, в этом был элемент случайности... Перед забегом в четвертьфинале мне сказали, что программа откладывается на сорок минут. Я бы поверил — и остался бы без победы. Потому что побежали через пять минут.
— Как вы узнали о захвате палестинцами израильских заложников в Олимпийской деревне?
— Не поверите, все происходило на моих глазах! После выигрыша стометровки я долго не мог уснуть. В три часа ночи вышел на улицу продышаться. Корпус, где жила израильская делегация, был рядом с нашим. Вдруг вижу — какие-то люди с автоматами Калашникова перелезают через забор и бегут в ту сторону. Успел даже заметить, что на них были спортивные костюмы.
Но я подумал, что это полицейские тренируются. Вообще к концу Игр они уже расслабились. И сквозь пальцы смотрели на то, что в Олимпийскую деревню через забор лазило много народа. В основном за значками. Вот террористам никто и не смог помешать.
— Смотрели фильм «Мюнхен»?
— Да. Все так и было, как снял Спилберг. Я, кстати, знал одного из погибших израильтян. До его эмиграции мы вместе учились в институте физкультуры, жили в одном общежитии. Он был борцом.
— Вам ведь в Мюнхене тоже непростые минуты довелось пережить.
— Да, меня там преследовали провокации. Сначала по первому каналу немецкого телевидения объявили, что я попросил политического убежища и три дня не показываюсь в Олимпийской деревне. Наши чекисты переполошились, сразу примчались туда. А я, ни о чем не подозревая, сижу в своей комнате, смотрю мультики.
Затем звонят из штаба нашей делегации: «Представляешь, на твое имя пришла посылка. Но, судя по масляным пятнам на пакете, там могла быть пластиковая мина. Отдали в полицию — пусть разбираются».
— Главная ошибка в вашей жизни?
— Эта ошибка не дала мне выиграть вторую Олимпиаду. За месяц до открытия Игр в Монреале травмировался по собственной глупости. Перебрал с нагрузками и получил травму задней поверхности бедра. Вопрос стоял: ехать — не ехать.
— Поехали?
— Да, и взял бронзу — с тем же результатом, что в Мюнхене. Но готов был лучше, чем в 1972-м. По сей день заноза. Об этом хорошо сказал мой тренер Петровский: «Ворота удачи открываются один раз». Однажды тебя допустили к олимпу, и хватит. Сколько ж можно?
