Михаил Алешин: "Собираюсь поехать в Сочи, чтобы поддержать Квята"

Один из самых известных действующих автогонщиков России после успешного сезона, проведенного в американской серии IndyCar, не исключает своего появления в "Формуле-1". Об этом 27-летний пилот программы SMP Racing рассказал в беседе с корреспондентом "СЭ".

– Поедете ли вы на "Гран-при России"?

– Я очень хочу поехать, и надеюсь, что смогу это сделать. Для нашей страны и для автоспорта в целом – это историческое событие. "Формула-1" еще никогда не была в России. И первая гонка может быть только один раз в истории. Такое нельзя пропустить. К сожалению, мне еще не удалось побывать на трассе в Сочи. Возможно, полечу туда в воскресенье рано утром, чтобы успеть на "Гран-при".

– За кого будете болеть?

– Мне непонятны люди, которые болеют за кого-то, помимо своих соотечественников. Если бы там не было Даниила Квята, тогда об этом можно было бы говорить. Но раз он там выступает, то давайте все-таки болеть за своего, особенно на домашней трассе. Болельщики прекрасно знают, насколько сложно дается попадание в "Формулу-1", а затем и успешное выступление там. Поэтому нужно поддерживать Квята, а не иностранных гонщиков.

– В "Формуле-1" появились российские гонщики, есть российская трасса и команда. На ваш взгляд, сможет ли интерес к автоспорту в России сохраниться на долгое время?

– Я думаю, это вполне перспективная вещь. Весь вопрос в том, как это все будут развивать. Как будет проходить раскрутка каждого этапа, что интересного будет для зрителей, как будет использоваться трасса вне этапов "Формулы-1". Очень сложно куда-то заманить "Королевские гонки", но не менее сложно организовать процесс таким образом, чтобы у болельщиков появилась традиция ходить на эти мероприятия. Как, например, в Англии. Там автоспорт находится на сто ступеней выше, чем у нас. И люди в любую погоду приходят на трибуны. Условно, дедушка должен сводить своего внука на гонку "Формулы-1", потому что когда-то прадедушка водил туда его самого. Это хорошая традиция. Автоспорт в том числе и развивает болельщиков. Ведь чтобы действительно понимать, что происходит на трассе, нужно хорошо разбираться в правилах и технике.

– Нужно ли привозить на трассу в Сочи другие серии, помимо "Формулы-1", GP2 и GP3?

– Если будет возможность, трассу нужно загружать по максимуму. Не знаю, как все это будет уживаться с мероприятиями на Moscow Raceway. Там тоже замечательная трасса – первый трек подобного уровня в России. Всегда хорошо, когда есть несколько автодромов. Насколько я понял, в Сочи не совсем стационарная трасса. Если нужно будет что-то проводить, то ее будут использовать. Если нет – будут использовать по другому назначению. Надеюсь, что покрытие от этого не испортится.

– Действительно ли Даниил Квят является пилотом, который потенциально может стать чемпионом мира?

– Давайте оценивать факты. Даниил попал в "Формулу-1" в возрасте 19 лет. Причем не просто туда попал, а еще и достаточно регулярно набирает очки, опережает своего намного более опытного партнера по команде. На следующий год Квят подписал контракт с "Ред Буллом". А туда, я вам точно могу сказать, абы кого не берут. Это означает, что в него верит доктор Хельмут Марко (руководитель программы развития молодых гонщиков в "Ред Булле" – Прим. "СЭ"). Я очень хорошо знаком с Марко и прекрасно знаю, чего стоит заслужить его расположение. Ты должен действительно выкладываться и пахать, как лошадь. У Квята есть талант и работоспособность, а в следующем сезоне появятся еще и новые возможности.

У Даниила будет сильный партнер по команде, у которого можно многому научиться. Но это абсолютно не значит, что нужно ехать позади него. В этом сезоне Риккьярдо пришел в команду к Феттелю и победил немца. Почему мы должны исключать аналогичный сценарий: придет Квят и сделает с Риккьярдо то же самое, что тот сделал с Феттелем? Ему это вполне по силам. Главное – всегда болеть за своих. Чем больше мы будем болеть за россиян, тем скорее наши ребята будут занимать самые высокие места. Я по себе чувствую: когда за тебя болеют – это очень сильно помогает.

– Для вас сезон в IndyCar завершился серьезной аварией в Фонтане. Можно ли сказать, что вы уже полностью восстановились после нее?

– Я нахожусь в процессе выздоровления. Никакой трагедии, слава богу, не произошло. Немножко повредился, но травмы – это часть любого спорта, особенно такого, как автогонки. В IndyCar аварии, к сожалению, случаются чаще, чем в "Формуле-1". Хотя бы потому, что скорости там бывают в полтора раза выше, и ускорение в момент удара намного больше.

– Лечение покрывает ваша страховка в IndyCar?

– У каждого пилота в любой серии есть страховка, по которой в том числе разрабатывается план восстановления. Если бы этого не было, в американской больнице можно было бы без штанов остаться (смеется). К участию в любой серьезной гоночной серии без страховки просто не допустят.

– Самая обсуждаемая тема последних дней – аварий Жюля Бьянки на "Гран-при Японии". Можно ли было ее избежать?

– Причина этого происшествия кроется, прежде всего, в погоде. Спустя какое-то время после начала гонки дождь прекратился, но потом вновь усилился. И в этот момент в аварию попали сначала Сутиль, а потом и Бьянки. Возможно, Жюль просто не заметил желтых флагов – во время дождя видимость намного хуже. И поскользнулся в том же месте, где и Адриан. Предполагаю, там был какой-то ручеек. Соответственно Жюль попал туда же, где была машина, эвакуировавшая болид Сутиля.

Здесь, наверное, можно упрекнуть организаторов гонки. Все-таки погрузчик в таких условиях не стоит выпускать без машины безопасности. Но на принятие подобных решений тоже нужно какое-то время, а все произошло очень быстро. Результат мы видели – машина Бьянки оказалась под погрузчиком.

Сложно винить кого-то одного… Нужно просто сделать соответствующие выводы и надеяться, что с Бьянки все будет хорошо, он снова выйдет на старт. Все мы, гонщики, прекрасно понимаем, чем занимаемся. Когда выступаешь на таких скоростях и рискуешь – всякое может произойти. Но сейчас уровень безопасности настолько высок, что этот случай является исключением. Все гоночные машины, не только в "Формуле-1", рассчитаны на удары друг о друга и о стены. Но удары о погрузчик не входят ни в какой регламент краш-тестов.

– Могли бы вы сравнить уровень безопасности в "Формуле-1" и IndyCar?

– На овалах в IndyCar скорость намного выше, чем в "Формуле-1". Например, в Фонтане она достигает 380 километров в час. В тот момент, когда я летел там в сторону стены, моя скорость составляла примерно 350 км/ч. На Indy 500 в некоторые моменты автомобили могут двигаться быстрее 400 километров в час. Но даже на стационарных или городских трассах за счет мощности двигателя, которая превышает 750 лошадиных сил, скорости в среднем выше, чем в "Формуле-1". Большая степень риска присутствует, с одной стороны, из-за мощности, а с другой – из-за немного по-другому организованной безопасности.

– В IndyCar пейс-кар появляется на трассе гораздо чаще, чем в "Больших призах" – практически при любой аварии. Как вы к этому относитесь?

– Прекрасно отношусь. На примере Бьянки мы увидели, что может произойти, если машина безопасности не выезжает на трассу. Была куча историй, когда после аварии пейс-кар не появлялся, маршалы пытались убрать какую-то машину, и в них въезжал другой пилот. К сожалению, необходимость выезда машины безопасности часто становится очевидной уже после того, как случилась трагедия.

– В этом сезоне у вас были еще две аварии: в Индианаполисе на стартовой прямой вы столкнулись с Себастьяном Сааведрой, а в Торонто ваш автомобиль попал под болид Хуана-Пабло Монтойи. До выступления в IndyCar вам приходилось сталкиваться с таким количеством неприятных инцидентов?

– На самом деле, все зависит от опыта. Когда я пришел в Мировую серию "Рено", у меня тоже было немало аварий. В IndyCar же оказалось в разы сложнее, потому что здешние трассы были мне незнакомы. Всему пришлось учиться заново.

Треки в Америке совсем непростые. В одном повороте может быть несколько покрытий, обладающих разным сцеплением. А если идет дождь, их свойства меняются. Например, в Торонто, когда я начал входить в поворот, было влажно, и я это понимал. И тут оказался на бетонной вставке, на которой, как выяснилось, машина вообще никуда не поворачивает. И въехал прямо под машину Монтойи! Это опыт. Если бы я знал, что так произойдет, я затормозил бы почти до нуля и аккуратненько проехал. Такие места, на самом деле, есть почти везде – не только на городских трассах, но и на стационарных.

Что касается старта гонки в Индианаполисе, то там все было очевидно. Когда все машины начинают движение, виляя из стороны в сторону, едущим сзади не видно, что происходит впереди. Так было и в моем случае. Передо мной вильнули – и там оказалась стоящая машина. В трех метрах от носа моего болида! Потом на телеметрии было видно, что я только-только успел нажать на тормоз в момент удара. Учитывая, что левая нога изначально лежит на тормозе, можно себе представить, насколько мало у меня было времени что-то предпринять. На самом деле, это классическая ситуация. Такое уже случалось со мной в Абу-Даби в серии GP2.

– По итогам сезона вы стали 16-м, при этом один раз попали на подиум. Как оцените свои результаты?

– Объективно говоря, на что мы рассчитывали, то и получили. Когда в середине предыдущего года совместно с программой поддержки молодых пилотов SMP Racing мы продумывали варианты продолжения моей карьеры, то рассматривали разные возможности. И в итоге пришли к выводу, что нужно рисковать и выходить на новый уровень – американский IndyCar, с его полными трибунами, огромными скоростями, большим риском и т. д. Считаю, что это был верный выбор. Мы удивили всех. Специалисты в этом году отзывались обо мне очень хорошо. Но сам я отношусь к себе критически, как, наверное, любой человек, который к чему-то в жизни стремится. Я просматриваю все свои гонки, делаю выводы, стараюсь расти. Первый год всегда очень сложен.

– Когда начнете готовится к следующем сезону?

– Я готовлюсь всегда. Исходя из результатов завершившегося чемпионата, сейчас идет очень серьезная работа в направлении следующего. Могу сказать, что у многих глаза на лоб лезли, когда я умудрялся без опыта выступлений на овалах составлять конкуренцию серьезным людям, которые гоняются в этом классе 15 лет. Думаю, мы заслужили место в этой категории на следующий год.

– Ваш партнер в сезоне-2014 француз Симон Пажено покинул команду "Шмидт Петерсон". Что думаете о его уходе?

– Он ушел в команду топ-уровня – "Пенске". Хотя, если бы мы хорошо проехали последний этап сезона, скорее всего, были бы третьими в командном зачете. И нас тоже можно было бы считать топ-командой. В любом случае, это его выбор. Я очень уважаю Симона как пилота и человека и желаю ему всяческих успехов.

– Насколько важно для вас, кто станет вашим партнером в следующем году?

– Для меня это не имеет особого значения. Главное, чтобы человек был вменяемый, который понимает, что нужно работать вместе, потому что команда на этом строится и прогрессирует.

Говорят, что в "Формуле-1" те же Хэмилтон и Росберг постоянно ругаются. Но я вас уверяю: на командных брифингах они лучшие друзья, и делятся всем, чем только можно. Они понимают, что если не будут этого делать, то очень скоро то преимущество, которое есть у них сейчас, просто пропадет. Какими бы ни были личные отношения, необходимо работать и сотрудничать с партнером по команде. Наверное, это единственное мое требование к будущему напарнику.

– Вместе с вашей командой на Indy 500 выступал знаменитый канадский гонщик Жак Вильнев, побеждавший и в чемпионате "Формулы-1", и в серии IndyCar. О чем вы с ним разговаривали?

– О разном. Жак интересный и своеобразный человек, непростой и разносторонне развитый. Он хорошо образован, разбирается в искусстве и литературе. Мне понравилось с ним общаться – было смешно и интересно.

– А с кем из пилотов других команд IndyCar вы общаетесь чаще всего?

– С Себастьяном Сааведрой, Райаном Хантер-Рэйем, Хуаном-Пабло Монтойей. Но на какие-то дружеские отношения времени у нас просто нет. Единственное, я стараюсь по жизни общаться только с вменяемыми людьми, в том числе и в гонках. Если человек ради победы готов абсолютно на все, то с ним я общаться не буду. Но таких, слава богу, встречается не много. В основном все ребята здесь дружелюбные.

Кстати, в паддоке IndyCar обстановка более расслабленная, чем в "Формуле-1" или даже Мировой серии "Рено". Нет какой-то напряженности в общении. Хотя в плане технической оснащенности машины этой серии очень близко стоят к "Формуле-1".

– Понятно, что на овальных трассах есть серьезные отличия в работе над настройками и пилотировании, а насколько кардинально отличаются гонки серии IndyCar на обычных дорожных трассах от тех, где вы выступали ранее?

– Нужно понимать, что любая гонка здесь длится в три раза дольше тех, в которых я привык выступать. Гонки Мировой серии "Рено" – это 45 минут. IndyCar – минимум 2 часа. А может быть и два с половиной или три часа. Поэтому при подготовке к заездам понимаешь, что очень большое значение будут иметь стратегия, твоя холодная голова, какое-то везение. В отличие от европейских серий, где колоссальное значение имеет старт. Фактически позиция после старта обычно не сильно отличается от финишной. В IndyCar же старт ничего не значит. Здесь важно много и постоянно думать, ведь ситуация в любой момент может поменяться кардинально.

Меня многие спрашивают, почему в этих гонках такая непредсказуемость. А все очень просто. Физически IndyCar сложнее, чем "Формула-1". Машины здесь тяжелее и мощнее, а гонки длиннее. Гидроусилителя руля нет. Некоторые из трасс, особенно городские, как в Детройте или Хьюстоне, имеют такое количество кочек, что руль выбивает из рук. Гонщики вылезают из машины с мозолями и промокшими от крови перчатками. Выжатые, как лимон. Поэтому многие пилоты допускают ошибки.

Я очень серьезно готовлюсь к гонкам. Проезжаю по 150-180 км в день на дорожном велосипеде и еще 20-30 км бегаю. Но все равно в этом году пару раз после гонок мой комбинезон был промокшим насквозь, просто до нитки. Раньше я, конечно, с такими нагрузками никогда не сталкивался.

– Насколько в IndyCar велика разница между командами-лидерами и аутсайдерами?

– Она очень большая. Единственное, что одинаковое у всех – это шасси. Элементы подвески, амортизаторы и двигатели разные. "Пенске", например, сама производит свои амортизаторы. У некоторых команд, таких как "Пенске", "Андретти", "Чип Ганасси", есть аэродинамические трубы, как в "Формуле-1". Со следующего года в IndyCar вводится новый аэродинамический обвес – это дает командам карт-бланш на производство практически любой части аэродинамики.

Плохая команда от хорошей отличается колоссально. В хорошей есть ресурсы, которые вкладываются в развитие, поиск новых инженерных решений, новые запчасти. В плохой люди ездят на одном и том же весь сезон. Соответственно и бюджеты команд также разнятся.

– В "Формуле-1" ходят разговоры о снижении расходов, экологичности. В IndyCar о таком говорят?

– Пока что не особо, и, честно говоря, слава богу. IndyCar, к счастью, уступает "Формуле-1" с точки зрения расходов, хотя и не так сильно, как могло бы быть. Если говорить о технологиях, то, мне кажется, все здесь движется в направлении турбодвигателей. Но пока звук моторов у нас нормальный, и надеюсь, что нас его не лишат. Так что IndyCar на меня сейчас производит впечатление этакой "серии для настоящих мужчин". Что будет через пять лет – никто не сможет прогнозировать.

– Что вы думаете по поводу все большего числа молодых гонщиков в "Формуле-1" и контракта "Торо Россо" с 17-летним Максом Ферстаппеном?

– Сейчас в спорте вообще наметилась тенденция к омолаживанию. Но ситуация с Ферстаппеном все равно выбивается из этого ряда. Думаю, нам всем будет интересно понаблюдать за ним в следующем сезоне. Здесь возможны два варианта – либо он будет ехать очень хорошо, либо часто попадать в аварии. В той же программе SMP Racing сейчас есть молодые пилоты, которые едут намного лучше, чем я в их возрасте. Во-первых, у них, в отличие от меня, есть кое-кто, кто может им подсказать, а во-вторых, действительно происходит омолаживание всего спорта, в том числе и автоспорта.

– В этом году Сьюзи Вольфф стала первой женщиной за долгое время, выступившей в свободных заездах "Гран-при" "Формулы-1". А в Indy 500 вновь ездила Пиппа Манн. Как вам кажется, появится ли в автоспорте больше женщин-пилотов, и в частности – в IndyCar?

– В IndyCar вряд ли. Хотя здесь была Симона де Сильвестро, и выступала она не так плохо. Я бы сказал, что сейчас, наверное, она лучшая пилотесса в мире. Конечно, "физики" под конец гонки ей не хватало, и это было заметно. В принципе это главная проблема женщин-гонщиц. На максимуме своих возможностей они уступают мужчинам. Но такие, как Симона, скорее, исключения из правил. Конечно, она тоже "умирает" к концу гонки, ей очень тяжело, но при этом она чувствует себя лучше, чем другие девушки.

На самом деле, помимо физических нагрузок я не вижу ни одной другой причины, по которой женщины не могли бы заниматься гонками на таком уровне. Уверен, если бы результаты в топ-классах автоспорта не так сильно зависели от физической подготовки, девушки давно бы себя там проявили. Несколько десятилетий назад, когда в "Формуле-1" тренироваться нужно было не так много, а некоторые, откровенно говоря, вообще не тренировались, одной из пилотесс (Лелле Ломбардии. – Прим. "СЭ") удалось набрать 0,5 очка в гонке, которая была остановлена красным флагом из-за дождя. При прочих равных в "Формуле-1" женщине будет проще, чем в IndyCar, потому что там есть хотя бы гидроусилитель руля. Правда, все равно остаются боковые и фронтальные нагрузки. Честно говоря, это может быть не очень полезно для их здоровья. Но в нашем мире сейчас все занимаются всем, поэтому я не против женщин в автоспорте, а только за.

– Насколько болельщики в США отличают от европейских?

– В США очень многие виды спорта развиты существенно лучше, чем где бы то ни было. Школьные соревнования по баскетболу в каком-нибудь захолустье там собирают пусть небольшие, но полные трибуны. Несколько тысяч человек туда точно придут. И это о многом говорят. Понятно, почему каждую гонку IndyCar посещают в среднем по 150 тысяч зрителей. А на Indy 500 в этом году было 430 тысяч! Американцы очень любят спорт, и автоспорт в частности. Боготворят его. Я нигде больше не видел, чтобы столько людей занимались спортом просто по собственному желанию. А раз они любят заниматься спортом, то, видимо, любят и смотреть его – получается как-то так.

Болельщики там, конечно "прожженные". Удивить их сложно, но, думаю, мне это несколько раз удалось. В Америке меня прозвали Crazy Russian и, кажется, полюбили. К концу сезона я видел уже немалое количество людей в майках с моим именем. Причем это были явно не русские, а американцы, которые болели за меня. Это, конечно, очень приятно. Соотечественники, кстати, тоже приходили. В начале сезона их на трибунах почти не было, а ближе к концу, когда я стал добиваться успехов, и в прессе начали писать о выступлениях россиянина в IndyCar, стали приходить. Со многими из них я общался, они рассказывали, кто откуда. Это было здорово!

Как-то раз я присутствовал на региональном матче по американскому футболу. Играли команды второй или третьей лиги, что-то в этом роде. Во всяком случае, я никогда не слышал названий таких команд. Но на игру пришли 80 тысяч человек! Это говорит о том, насколько американцам нравится спорт. Когда в США заходишь в ресторан, там по телевизору обязательно показывают какой-нибудь матч или гонку или что-то еще. Нигде в Европе такого нет.

– Способен ли IndyCar стать продуктом на экспорт? Можете ли вы представить себе регулярный выезд IndyCar в Европу?

– В принципе я могу себе такое представить – гонки IndyCar уже проходили в Европе. Другое дело, что выступать там на регулярной основе вряд ли получится – из-за "Формулы-1". С другой стороны, IndyCar очень хочет развиваться и будет предпринимать для этого какие-то попытки. В следующем году, насколько я слышал, за пределами США пройдет уже не один этап, а три или четыре.

– Как относитесь к "Формуле-E"?

– Этот автомобиль медленнее на круге, чем даже машина "Формулы Renault 2.0", в которой ездят 15-летние юноши. К тому же "Формула-E" не издает никаких звуков, кроме клацанья коробки передач. Если бы я пришел на трибуну, мне бы хотелось, чтобы все, что мимо меня проезжает, громко звучало, дымило, вырывалось пламя и прочее. Я, может быть, не самый продвинутый человек в плане "зеленых технологий", но знаю, что один трансатлантический перелет самолета дает больше вредных выбросов, чем вся "Формула-1" за весь сезон.

– Вы еще думаете о том, чтобы когда-нибудь выступить в "Формуле-1"?

– Если появится такая возможность, и это будет хорошая команда с хорошим предложением, то, мы, конечно, его будем рассматривать. Я таких вариантов не исключаю. Тем более, суперлицензия у меня есть. Я был первым из россиян, кто ее получил. В 2009 году.

– А в IndyCar есть какая-то процедура лицензирования?

– Нет. Просто должна быть лицензия типа А – самой высшей категории до суперлицензии. Лицензию я должен получить в РАФ, потом она пересылается в IndyCar. Эта универсальная лицензия, точно такой же я пользовался и в Мировой серии "Рено", хотя там можно ездить и с категорией типа C.

– Насколько серьезна конкуренция IndyCar с NASCAR? Отличаются ли болельщики этих серий, или это примерно один и тот же контингент?

– Конкуренция, безусловно, есть. И на некоторые гонки NASCAR приходит даже больше зрителей, чем на IndyCar. Но такое происходит далеко не всегда. Что касается болельщиков, то мне кажется, что в IndyCar они более преданные, что ли. NASCAR – это такой продукт, где не надо ни во что вникать. А в IndyCar, как и в "Формуле-1" – это необходимо. Не скажу, что это хорошо или плохо. Ведь многим людям нужна "попса", простая для понимания. Им нравится – и это здорово. А IndyCar и "Формула-1" – это в какой-то степени гонки для технарей, хотя и там, конечно, есть зрелище, борьба. Но чтобы реально понимать, что происходит, нужно знать, например, что "Мерседес" едет быстрее, потому что он технически лучше. NASCAR, наверное, продукт для обывателя попроще.

– А если бы вам предложили выступить в NASCAR, согласились бы?

– Я бы с удовольствием попробовал себя и в NASCAR, и в ралли. Я вообще люблю разные категории. В Европе я уже поездил почти на всем, на чем было можно. Осталось попробовать все в Америке. Я всегда открыт к предложениям, но в данный момент сфокусирован на IndyCar, а все остальное – это больше для разнообразия и получения какого-то позитивного опыта.