Единая лига ВТБ. Статьи

3 декабря 2022, 13:00

Алжан Жармухамедов, истории великого чемпиона: пистолет на таможне, три секунды в Мюнхене

Не стало одной из легенд отечественного баскетбола.

Умер чемпион Олимпийских игр в Мюнхене 1972 года, бывший баскетболист сборной СССР и ЦСКА Алжан Жармухамедов. Ему было 78 лет.

В начале 2013 года легендарный игрок стал героем рубрики «СЭ» «Разговор по пятницам». Предлагаем вспомнить то интервью.

Жармухамедов — уникальный. Годы прошли, а этот баскетболист не забыт. И не потому, что увековечил его в рассказе Василий Аксенов.

Вырос в глуши. Исковеркал на заводе пальцы правой — бросковой — руки. Жил себе с чудовищной близорукостью, до 19 лет не представляя, что такое баскетбольный мяч.

А стал олимпийским чемпионом в 1972-м. Лидером ЦСКА и сборной СССР.

Случай, когда на шереметьевской таможне в его сумке нашли оружие, баскетбольный мир вспоминает до сих пор.

Пистолет

— Как же к вам попал пистолет?!

— Весной 1973-го сборная проводила турне по Америке. В Нью-Йорке нам предложили оставить вещи в офисе баскетбольной федерации, и мы укатили дальше — Перу, Панама, Коста-Рика. Через три недели на обратном пути похватали сумки — и в аэропорт. Свою даже не открывал, сразу сдал в багаж. А в Шереметьеве поняли, что будет тотальная проверка.

— По каким признакам?

— Таможенников и пограничников было гораздо больше, чем в обычные дни. Перед досмотром в урне обнаружили три пакета, перетянутых желтоватым пластырем. В одном пистолет «Беретта», в другом — патроны к нему, в третьем — гипертонические браслеты, которые в Союзе продавались на ура. Я не вез ничего запрещенного. Увидел, что меня встречают жена с сыном, и чуть ли не первым направился к таможеннику. Расстегиваю молнию на сумке — а там пистолет.

— Тоже «Беретта»?

— «Смит и Вессон» 22-го калибра. Тогда я не разбирался, потом узнал. Боже, что началось! Меня завели в отдельную комнату, примчался комитетчик, допрашивали до утра. Вывалили из пакетов «Беретту» с патронами: «Ваши?» — «Нет!» Вот здесь я обратил внимание на желтоватый пластырь. Накануне, когда сидел у доктора, в номер заглянул один игрок, взял целый рулон. Хотя в поездки мы брали с собой белый пластырь.

— Как проходил допрос?

— Интересно. Расспрашивают о турне, соперниках и как бы между прочим: «Какой калибр?» Снова серия отвлекающих вопросов, и вдруг: «Откуда патроны?» Всё в таком духе. Постоянно на слове пытались поймать. В военной прокуратуре, куда потом таскали, было то же самое. Говорю: да я бы уже сто раз спалился, если б действительно что-то знал!

— Чувствовали, что вам не верят?

— Конечно. Уже на следующий день с меня сняли «заслуженного», вывели из сборной, запретили выступать за ЦСКА.

— Надолго?

— К моему счастью, ЦСКА проиграл первый матч чемпионата. Звонят: «Срочно вылетай в Тбилиси!» В одночасье дисквалификацию отменили.

— Вступился за вас, кажется, маршал Устинов?

— Нет, министр обороны Гречко. Он произнес знаменитую фразу: «У каждого офицера должен быть пистолет». Поручился за меня и председатель Спорткомитета Сергей Павлов. А человек из КГБ, который сопровождал баскетболистов, сказал: «От кого угодно ожидал, только не от Алжана. К нему никогда претензий не было». Уламывал меня указать на парня, который мог подбросить. Но я не был на сто процентов уверен, что виноват именно он. Поэтому не назвал.

— Сейчас уверены?

— Да.

— Про него никому не рассказывали?

— Никому и ничего. Даже жена не в курсе.

— Этот человек играл в ЦСКА?

— Меняем тему, ребятки. А то вы прямо как те следователи, которые меня допрашивали.

— Ваша версия — для чего подбрасывали?

— Я думаю — хотели дискредитировать. Возможно, что-то из Америки шло. В НБА нашим игрокам предлагали огромные суммы.

— Сколько?

— Мне, Едешко, Сергею Белову — по 250 тысяч долларов в год. Сашке Белову — 350. Для 1973 года — прилично!

Сборная СССР по баскетболу на Олимпиаде-1972 в Мюнхене. Фото Фотохроника ТАСС
Сборная СССР по баскетболу на Олимпиаде-1972 (Мюнхен, сентябрь). Стоят (слева направо): Алжан Жармухамедов, Геннадий Вольнов, Анатолий Поливода, Сергей Коваленко, Александр Белов, Иван Дворный, Александр Болошев. Сидят: Модестас Паулаускас, Михаил Коркия, Зураб Саканделидзе, Иван Едешко, Сергей Белов. Фото Фотохроника ТАСС
Фото Фотохроника ТАСС

— Книжку Владимира Гомельского «Папа. Великий тренер» читали?

— Нет.

— По его версии — пистолет вам якобы подарили на ранчо в Техасе. А вы кинули в сумку да забыли про него.

— Гомельский, выходит, лучше меня все знает. Визит на ранчо в Техасе был. Откормочный пункт. Приезжаем — степь до горизонта черная. Присмотрелись — да это коровы! Обслуживают хозяйство человек двадцать. И пистолетами они не разбрасывались. Не понимаю, откуда Володя это взял.

— А может, тот, подбросивший, решил, что вы — самый рассеянный? И так же незаметно пистолет изъял бы из вашей сумки в Москве?

— Не исключено. Хотя мне достаточно было расстегнуть молнию в Нью-Йорке. В сумке пистолет лежал сверху. Загадка, как удалось пронести его в самолет. Просвечивали же сумку, правильно? Или мне уже в Шереметьеве его засунули?

— Сергей Белов тоже описывал в книжке эту историю с таможней. По его словам, можно было привозить 20 килограммов, а багаж почти каждого из баскетболистов тянул едва ли не на двести.

— Так ведь Панама — свободная торговая зона. Все дешево. И ребята набрали, конечно, — Миша Коркия пер тяжеленные автомагнитолы, они отлично садились в нашу «Волгу». Но я вез меньше всех, поэтому спокойно отправился на контроль. Одна магнитола, джинсов штуки три...

— Никакой экзотики?

— Нет. Это Саша Белов маленькую обезьянку купил. На плечо посадил, прямо так прошел таможню. Сейчас и на кошку-то нужна тысяча справок, а тогда хоть слона тащи. Ленинградские ребята к обезьянам тяготели. У Володи Арзамаскова тоже была. Но климат другой, быстро поумирали. Кстати, те же ленинградские привезли пневматические пистолеты. На сборах в Сухуми лягушек стреляли. Идут вдоль канавы — чпок, чпок...

— Невыездным вы пробыли долго?

— Два года. Потом пустили в Болгарию — ничего не натворил. Опять начал ездить.

— После ЧП с пистолетом перестали возить из-за границы лишнее?

— Уже не рисковал. Что-то нашли бы — закопали.

— Как олимпийского чемпиона Мюнхена Ивана Дворного, который отсидел полтора года?

— Он и Арзамасков баловались фарцовкой. Оба были в разработке. Когда в Свердловске арестовали каких-то спекулянтов, те указали: поставляет нам все Дворный. И его из Америки уже ждали.

— Тюрьма Дворного изменила?

— Молодым позволял себе такие фокусы — приходил в ресторан, поджигал червонцы. Куролесил. А сегодня — степенный мужчина. Живет в Омске. Планирует возглавить местную федерацию баскетбола.

Три секунды

— Расспросами про мюнхенские три секунды вас наверняка утомили. Но все-таки...

— До сих пор помню: выбрасываю мяч, и раздается сирена. Меня заменили — я схватил на лавке костюм и накрыл лицо.

— Зачем?

— От обиды. Весь матч выигрывать — и упустить за три секунды! Я не видел, что было еще одно вбрасывание. С костюмом-то на башке. Внезапно слышу голос Кондрашина: «Ваня, Сашке пас!» Поднимаю голову, Едешко разбегается — и бросает мяч Белову. А хорошенько весь этот момент я разглядел через 35 лет, когда посмотрел видеозапись.

— Анатолий Поливода рассказывал — сборная СССР сидела полночи в раздевалке, ожидая, не назначат ли переигровку, а он тайком прокрался в зал и срезал на память счастливую сетку...

— Да ну, не верю. Когда он прокрался? Мы в раздевалке до трех ночи торчали. Затем на автобусе отвезли в деревню. Всё! С Поливодой, кстати, впервые столкнулся в 1967-м на Спартакиаде. Атлет! Как бежал! А несколько лет спустя превратился в инвалида. Что-то с головой. Вроде нормальный — и вдруг идет, не разбирая дороги. В стенку — бух! Гомельский над Толиком просто издевался. Не хочу говорить как.

— Ваша последняя встреча с Александром Беловым?

— 1978 год, готовимся к чемпионату мира. Появляется Белов. За три месяца до этого прекрасно выглядел. А тут — старик стариком! Мы еле узнали его!

— Приезжал попрощаться?

— Нет, тренироваться хотел. Доктор не пустил: «Саша, скорее в Ленинград — и на обследование». Белов уехал. А мы отправились в Манилу. Заглянули на товарищескую игру итальянцев, они и сказали, что Саша умер.

— Саканделидзе и Коркия ушли с интервалом в две недели...

— Кошмар! Сако когда играл — режимил. А дальше грузинские дела. Каждый считает долгом с тобой вина выпить. Какой организм выдержит? После похорон Сако звоню в Тбилиси Мише Коркия, слышу убитый голос: «Потеряли мы друга...» — «Ты сам-то как?» — «Да ничего». Вскоре в Олимпийском комитете говорят: «Коркия скончался». Отвечаю: вы перепутали, умер Сако. С Мишей я три дня назад общался. «И Коркия тоже...» Сердце.

Владимир Ткаченко, Владимир Мышкин, Иван Едешко, Андрей Лопатов, Алжан Жармухамедов. Фото Алексей Иванов, архив «СЭ»
Владимир Ткаченко, Владимир Мышкин, Иван Едешко, Андрей Лопатов и Алжан Жармухамедов. Фото Алексей Иванов, архив «СЭ»
Фото Алексей Иванов, архив «СЭ»

— Геннадий Шипулин недавно нам сообщил: «Каким бы ни был могучим спортсмен, ему под нагрузкой достаточно рюмку выпить, чтоб упасть». Так и есть?

— Да. Особенно если турнир длительный и напряженный. Откроешь маленькую банку пива, и все. Вырубает мгновенно. Будто из тебя воздух выпустили. Как-то в Сухуми смотрим телевизор. Заходит директор базы: «Заберите своих мамонтов. У входа лежат...» Таксист довез Ткаченко с Белостенным из ресторана, выгрузил на лавочке — и они заснули. А Ткаченко, между прочим, весил 145 килограммов!

— Донесли до номера?

— Донести бы не смогли. Но он ногами немного перебирал. Еще, помню, на чемпионате мира в Любляне водки привезли прилично, и пришли к нам вечером американцы. Знаменитого центрового Билла Уолтона напоили так, что пришлось отрывать от унитаза. Ему лет 18 было. Но я водку никогда не любил. От запаха воротило.

— Хоть служили в Западной группе войск. Где люди от тоски спивались.

— Там ужас был в этом плане. Наши люди находились в замкнутом пространстве. Из городка не выйдешь. Мне, чтоб проехать туда, где базировался СКА, надо было объезжать Берлин по дуге. В город заглядывать запрещено. Наши патрули повсюду — если поймают и не отмажешься, в 24 часа откомандируют в Москву. Поэтому народ в гарнизоне керосинил с тоски.

— Прозвище Туркестанский змий вам дал писатель Василий Аксенов?

— Его рассказ опубликовали в журнале «Юность». Мы играли в Тбилиси дополнительный матч за чемпионство с ленинградским «Спартаком». Аксенов специально туда приехал — и описывал, как мы себя вели накануне игры: «Важно прошел гибкий туркестанский змий Жармухамедов...» Ничего себе, думаю. А прозвище прилипло. Аксенов крутился возле «Спартака». Но знакомы мы не были.

— Вы упомянули матч в Тбилиси. Не тогда ЦСКА забросали с трибун?

— В другой раз. Играли с «Динамо». Рядом с нашим доктором приземлилась чугунная конфорка от плиты. А мне в лопатку угодили металлическим рублем с Лениным, рассекли до крови. Из раздевалки прошмыгнули черным ходом до автобуса. Едва тот тронулся — полетели камни.

— Чем грузины недовольны были?

— Обыграли их в очередной раз. А они же все ставки делали. Коркия подходил: «Проиграете нам два очка, каждый получит по «Волге». 20 тысяч!»

— Ого.

— Но по «Волге» дали бы только нашим лидерам. Три-четыре человека. Мы отказались. А грузины уже поставили деньги.

— Уверены, что никто из ваших не поддался искушению?

— Абсолютно. Когда долго играешь в команде, такое сразу бросается в глаза.

— Чего вам не хватило для большой тренерской карьеры?

— Характера. Я слишком мягкий. В 90-е ассистировал Белову в сборной, жили в Новогорске. Рядом гимнастки Ирины Винер. Результаты у них выдающиеся. Но смотреть на девчат больно — вечером прокрадутся в столовую, десять раз оглянутся, чтоб никто не засек, съедят ма-а-аленькую шоколадку. А я муштровать не могу. Мне игроков жалко.

Полностью интервью на этой странице.