«Я расту как биатлонный тренер. И пришел сюда не на один-два года». Большое интервью Каминского
Мужская сборная России неудачно выступила в спринте в Рупольдинге и потеряла все шансы на максимальные шесть квот на Олимпийские игры. Но это — локальная проблема. Со старшим тренером Юрием Каминским мы поговорили о глобальном.
— Повеселил меня Губерниев, — улыбался Каминский после разговора с телевизионщиками. — Эстафету вызывался бежать! Будем думать. Если серьезно, то сегодня позитива было немного. Трасса скоростная, и мы практически все отставание получали на самых легких участках.
— Как это можно объяснить?
— Наше слабое место. Повороты, равнина — с этим и лыжники наши плохо справляются, и, что естественно, биатлонисты. Пробел в подготовке в детско-юношеском спорте. Мы пытаемся исправить, но компенсировать все в национальной сборной уже довольно сложно.
— В итоге мы теперь точно остаемся без шестой олимпийской квоты.
— Будем пятью — что сделаешь? Правда, до сих пор не понимаю, какая будет система, если у кого-то обнаружат ковид. Вот запасных мы подготовим. Но это же не просто взял и полетел. Китайцам нужны два теста, один за 92 часа до прилета, второй — за 48. Могу ошибаться в цифрах, но суть в том, что привезти кого-то будет очень сложно. Допустим, один атлет заболел. Замену мы получим только через пять дней. Плюс новому человеку придется выступать с ходу, без акклиматизации. Вы же понимаете, что много толку от этого не будет. Другое дело, если бы запасных можно было держать в Пекине. Но китайцы не позволят.
Бабиков, Латыпов, Логинов
— Насколько непопаданием в пасьют срезал свои шансы поехать на Олимпиаду Антон Бабиков?
— Очень сильно. Шесть квот — еще да. А вот в пять — маловероятно.
— Как дела у Эдуарда Латыпова?
— С точки зрения здоровья — все хорошо. Что касается тренировок, то только раз в день. Комбинируем. Например, два часа на лыжах и потом час еще на велотренажере.
— Отсутствие стрельбы может выбить из колеи?
— Вчера была. Всего у нас запланировано четыре-пять тренировок со стрельбой. До 20-го Эдик в Оберхофе, оттуда — в Антхольц.
— Какой у вас сейчас контакт с Логиновым?
— Я номинальный его тренер. Есть другой специалист, который ведет его. Чего мне вмешиваться? Тем более все у них нормально. Навязываться смысла нет. Когда спрашивают совет — всегда готов его дать.
— Сколько раз у вас за эти два года спрашивали советов?
— Ха-ха, давайте не будем. Не надо. Скажу так: спрашивали.
Начинаю лезть в стрельбу
— Прежде мы с вами общались на лыжных соревнованиях. Насколько вы уже обжились в биатлоне?
— Чисто психологически тут все очень похоже на лыжный спринт, поэтому в этом смысле перестроился быстро. У меня все те же задачи: постараться подметить и учесть как можно больше мелочей. Потихоньку вот начинаю в стрельбу лезть.
— Ого.
— Ну как лезть? Участвую в обсуждениях стрелковых тренировок, что-то даже предлагаю. Иногда это принимается Максимовым, иногда отвергается. Нормальный творческий процесс.
Кстати, что касается сравнения с лыжами, то здесь все демократичнее.
— То есть?
— Я первое время сильно удивлялся: норвежский и шведский персонал нормально общается со всеми. В лыжах они ходят — головы к небу. Нас, пока не стали обыгрывать, просто не замечали.
В 2011 году заняли на «Тур де Ски» в спринте первые четыре места. 31 декабря. На следующий день я чуть не упал: главный тренер шведов поздравил меня с Новым годом. Реально был ошарашен. До этого в упор не замечал, а тут специально подошел. Но у них такой менталитет. Уважают только сильных.
— В российском биатлоне тренеров практически все время критикуют. Вас же чаще хвалят. Замечаете?
— Как поэт сказал? Хвалу и клевету приемлю равнодушно.
Феномен Клебо
— Вы видите себя в дальнейшем именно биатлонным тренером?
— Я зашел не на один-два года. Точно могу сказать, что расту как биатлонный тренер. Правда, как лыжный, может быть, деградирую (смеется). На самом деле, удалось провести большую работу касательно конькового хода. Потому что наличие винтовки предполагает другие подходы. В этом плане я прибавил. Мне кажется, даже лыжникам в постановке конькового хода могу теперь предложить кое-что новое и мог бы работать чуть лучше.
— Пришли к этому путем экспериментов? Или с линейкой высчитывали углы?
— Занимались биомеханикой, хорошую работу проделывают в аналитическом управлении ЦСП Минспорта — где Андрей Крючков. Они дали много полезной информации. И мы сами немало снимали, смотрели. От тех же норвежцев разрыв удалось сократить. Теперь больше беспокоит стрельба. Но это объяснимо. Нужно работать над нюансами.. Вот взять рубеж в Рупольдинге. Изучал вчера протоколы двухлетней давности: как и сегодня, было очень много промахов именно на «стойке». Есть тенденция. И мне очень интересно подобрать ключи к этому подходу.
— Вы выигрывали Олимпиаду и чемпионат мира как лыжный тренер. Насколько для вас принципиально повторить это в биатлоне?
— Если я работаю в сборной России, то такие задачи ставятся по определению. Сам же я спокойнее к этому отношусь, ведь у меня уже, как вы сказали, были эти результаты. Но мне важно и интересно привести туда спортсменов. Помочь совершить им подвиг. А я убежден, что золотая олимпийская медаль в любом виде спорта — это подвиг.
— Сколько лет вы даете себе, чтобы вскрыть ДНК биатлона?
— Да я не могу сказать, что даже в лыжах осознал все до конца. Вот взять Клебо. Его феномен — это очень интересно. Хотелось бы разгадать. Какое-то понимание есть, но я хотел бы знать, через какие упражнения он добился такой легкости хода. Он же за один поворот может уехать от кого угодно. Как?! Мы всегда уделяли этому внимание, и мои спортсмены проходили их неплохо, но Клебо делает что-то невероятное. На участках, которые многие считают второстепенные, он делает удивительные вещи. И тем самым лишний раз доказывает, что мелочей в спорте не бывает.
