"Лишние" люди

КУБОК МИРА. 5-й этап

Рупольдинг. Путевой дневник
Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

На юге Германии дождь. "Там чертовски сильно льет", - обеспокоенно сказала мне за завтраком хозяйка отеля, а полчаса спустя при выезде из Райт-им-Винкля я и сама удостоверилась в масштабе бедствия: ливневый фронт, уже вызвавший наводнения в части страны, добрался, наконец, до ее южной границы. В нескольких местах дорога оказалась перекрыта падающим с гор грязно-серым и очень широким потоком воды, а мелкие до вчерашнего дня речушки стали активно и прямо на глазах выбираться из берегов.

Мысли, естественно, о девочках-биатлонистках: достанется им сегодня по самое некуда. Коллеги-немцы, так же заинтересованно, как и мы, наблюдавшие вчера за дебютом-возвращением Дмитрия Ярошенко, интересовались Катей Юрьевой: мол, как она? Вроде информация прошла, что стартовать в Рупольдинге собиралась?

Жизнь спортсмена после дисквалификации впору сравнивать с биатлонной погодой: еще вчера она не вызывала никаких опасений, а сегодня "айн катастрофф", как говорят в таких случаях немцы. Наверняка Юрьева, точно так же, как и Дима Ярошенко, собираясь вернуться в спорт, все для себя распланировала: сначала добиться возвращения на этапы Кубка мира, затем пробиться в сборную, затем – мировой чемпионат в Ханты-Мансийске. Но чуть не сложилось со стрельбой, чуть – с бегом, и реальность вообще никуда не отобраться замаячила широким фронтом, как сегодняшний ливень.

И ведь такое, надо признать, случается с "возвращенцами" куда чаще, нежели фанфары.

Зачем они возвращаются, обрекая себя на продолжение мучений?

"В Оберхофе я заново привыкал к чужим взглядам", - сказал вчера Ярошенко. Спортсмен улыбался, произнося в диктофон эти слова, а в глазах плескалась боль.

Почему-то я вспомнила в этот момент Рамзау одиннадцатилетней давности. Чемпионат мира по лыжным гонкам, глаза Любы Егоровой, вернувшейся в спорт после двухлетнего перерыва и ее отчаянную просьбу: "Увезите меня отсюда, пожалуйста. Хоть ненадолго".

Тогда мы уехали в Шладминг, пару часов прошлялись по магазинам и кондитерским лавкам, и Люба даже начала смеяться. Но потом снова был Рамзау, где Егоровой не нашлось места в составе. На старт того чемпионата она так и не вышла.

"Вам не жаль ее?" - спросила я при оказии самую, как мне казалось, житейски умудренную, мягкую и человечную Нину Гаврылюк.

Поразилась, помню, насколько резко заледенел направленный на меня взгляд давно и хорошо знакомой спортсменки. "Давайте начистоту, не для прессы, - резко сказала Нина. - Мы выступаем в одной команде, но при этом все боремся за одну медаль. Поэтому никакой дружбы и никакого сочувствия между нами не может быть по определению".

Потом в разговоре Нина чуть оттаяла. И уже спокойным тоном добавила: "Чисто по-человечески я никому не пожелаю оказаться на месте Егоровой. Это такое страшное испытание..."

Вернувшиеся – они всегда "лишние". Такое состояние, которое спортсмен постоянно и довольно долго чувствует всем своим естеством – своеобразный крест наказанных. Тот же Ярошенко, когда мы встретились и разговорились в Оберхофе, заметил, что дисквалификация помимо всего прочего сильно меняет представление о человеческих отношениях. Вроде вчера еще все были одной командой, а сегодня вдруг замечаешь, что тебя не поздравил с днем рождения ни один человек из тех, с кем вместе ты много лет бегал по одной лыжне.

Но как бы ни была тяжела эта ноша, главное - понимать, что подобные вещи совершенно нормальное явление. Ничуть не более неприятное, чем пять человек на четыре места в эстафете. Вроде еще вчера все были на равных,  а сегодня для четверых ситуация завершается подиумом, а для пятого -  нервным срывом и депрессий. Ничего личного, как говорится. Просто спорт.

А возвращаются в эту жизнь, как ни крути, очень сильные люди. Которые предпочитают знать - даже когда не все у них получается, – что в попытке использовать свой, пусть даже призрачный шанс, сделали все, что могли.