Вы бы дали денег на наш биатлон?
Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ
Однажды мне довелось разговаривать со спортсменкой, решившей достаточно круто изменить свою жизнь. Она разорвала отношения с тренером, с которым работала много лет, перебралась в другую страну, где за достаточно непродолжительное время поднялась на уровень, казавшийся недостижимым в “прошлой” жизни. По поводу того решения она сказала: “Мою подготовку в России просто прекратили финансировать. Я осталась без копейки денег, стала, разумеется, искать спонсоров и даже нашла их. Но мне поставили ряд жестких условий, одним из которых был переход к другому специалисту. Спонсор прямо сказал, что не верит в моего прежнего наставника и бросать свои деньги на ветер не намерен.
Еще один схожий разговор случился у меня в период абсолютного российского спортивного безденежья лет двадцать назад: я искала спонсора спортсменке-лыжнице, пытавшейся вернуться в сборную после длительного перерыва в выступлениях.
Человек, к которому я обратилась за помощью, деньги дал, подчеркнув, что делает это исключительно по дружбе. И сказал, что вообще-то не считает правильным финансировать взрослых атлетов, выступающих в тех видах спорта, где проводится достаточно много коммерческих соревнований. Потому что если возрастной спортсмен не в состоянии зарабатывать на жизнь своими выступлениями, нет никакого смысла искусственно удерживать его на плаву.
Эти два разговора упорно лезли в голову все то время, что российская биатлонная сборная проваливала в Холменколлене гонку за гонкой.
УЩЕРБНАЯ СИСТЕМА
Критиковать спортсменов или тренерский штаб я совершенно не собираюсь – у нас в стране много специалистов, чтобы разобрать каждое выступление на молекулы и сделать соответствующие выводы. Говорить, как мне кажется, следует о другом: о том, что сама система работы на биатлонный результат в нашей стране катастрофически ущербна. Вот уже который год она требует колоссальных финансовых вложений, а результата не дает никакого.
Для начала в этой системе нет никакого поддающегося логическому объяснению порядка. Например, желание Антона Шипулина уйти на самоподготовку представляется мне абсолютно логичным. Олимпийский чемпион, завоевывавший медали в четырех мировых первенствах, думаю, прекрасно понимает, как скоротечна спортивная жизнь, и знает чего хочет. Я бы вообще отпустила на самоподготовку всех возрастных лидеров: сильные всегда найдут спонсоров в своих регионах, ну а те, кто не способен пробиться в команду, как бы жестоко это ни звучало, не стоят того, чтобы тратить на них деньги. И уж точно в этом случае мы бы избежали ситуации Ольги Подчуфаровой, для которой чемпионат мира – во многом стараниями тренерского штаба – завершился, толком не начавшись.
При этом меня сильно смущает тренерская фигура Андрея Крючкова, работающего уже второй сезон с Шипулиным и Алексеем Волковым. Дело не в квалификации – она у Крючкова весьма высока. А в том, что основной деятельностью наставника по прежнему остается аналитическая работа в центре спортивной подготовки, в связи с чем тренировать спортсменов наставнику порой приходится по интернету. И крайне сложно поверить (особенно сейчас, глядя на результаты норвежского чемпионата), что подготовить человека, способного биться за медали, способен специалист, работающий с подопечными в удаленном режиме. Особенно когда речь идет о российских спортсменах, с детства привыкших к тотальной заботе о себе.
Эту точку зрения, кстати, отчасти подтвердил Андрей Гербулов, оказывающий ряду российских спортсменов (в том числе и Шипулину) консультационную поддержку в том, что касается стрельбы. Комментируя удаленное сотрудничество с подопечными на заключительном этапе подготовки, тренер сказал: "В идеале, конечно же, надо находиться хотя бы в пределах видимости. В спорте решить важный вопрос по телефону нереально – необходим контакт. Без него сложно понимать, какие задачи для спортсмена выполнимы в конкретный момент".
ВМЕСТО ТРЕНЕРА НУЖЕН СВЯЩЕННИК?
Еще меня смущает фигура Рикко Гросса. Как упорно поговаривают злые языки, немецкий специалист был куплен на тюменские деньги персонально для Евгения Гараничева. Даже если это соответствует истине, лично я не имею ничего против. Ситуацию, когда спонсор (неважно кто в его роли выступает – регион, производитель спортивного инвентаря или пивной магнат) согласен нести такие расходы по отношению к атлету, в которого верит, можно только приветствовать. Просто когда официальная должность человека называется старший тренер сборной, его отсутствие в команде на заключительном отрезке подготовки (а Гросс, как известно, работал весь этот период персонально с Гараничевым на сборе в австрийском Обертиллиахе, готовя спортсмена к чемпионату Европы) вызывает как минимум недоумение. Со стороны и вовсе выглядит абсурдно. Но этот абсурд, тем не менее, исправно оплачивается государственными российскими деньгами, расходуемыми на команду.
С другой стороны, таким же совместителем, как Гросс и Крючков, является и президент СБР Александр Кравцов, искренне полагавший при заступлении на этот пост после Олимпийских игр в Сочи, что сумеет успешно сочетать работу в биатлоне и руководство национальным центром спортивной подготовки.
К сожалению, не сумел, что дает основания полагать, что и эта схема оказалась в контексте отечественного биатлона недостаточно эффективной. В точности по эпохальному высказыванию профессора Преображенского из булгаковского романа: “Невозможно в одно время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев”. А ведь я всего лишь перечислила пункты, которые лежат на поверхности.
Парадокс в том, что если бы результат Холменколлена оказался для россиян столь же успешным, как предчемпионатный этап Кубка мира в Антхольце, руководство СБР и сборной имело бы полное право вообще не реагировать на поднятые мной вопросы. Чемпионов, как известно не судят: если выигрывают - значит, все было правильно, даже если бы по стрельбищу дважды в день вместо тренировок ходил православный батюшка с кадилом.
Но мы проиграли. Сокрушительно. С треском и позором. Вы бы дали деньги на то, чтобы российские биатлонисты продолжали готовиться к Олимпийским играм так, как делали это до сегодняшнего дня? Я – нет.
