«Прихожу в зал — одни бритоголовые. Говорят: «Че, боксер?» Одного на задницу посадил, другого приземлил». Кармазин — о лихих 90-х
Роман Кармазин родился в 1973 году в Кузнецке (Пензенская область). Служил в армии в Казахстане, а в Петербург переехал в первой половине 1990-х. Там и началась его профессиональная боксерская карьера.
Бандитский Петербург
— Как вы оказались в Санкт-Петербурге? Вы рассказывали, что переехали туда, так как успели похулиганить в Казахстане, где остались после армии.
— Да, немного было такое. Времена другие были: либо ты в компашке, либо ты чмо. Конечно, я выбрал вариант, в котором я не чмо.
— Что творили?
— Ой, не хочу вспоминать даже. Дураками были молодыми. Я там тренировал группу здоровья, весь район ко мне ходил. Так получилось, что ко мне начали приходить и говорить: «Ром, вот там обидели нашего парня ни за что, давай разберемся». Хочешь не хочешь, приходилось занимать роль не то чтобы лидера, но помогать ребятам с нашего района. Мы шли, разбирались, дрались. Чего только не было. Слава богу, что вовремя уехал в Питер. Мне тренер говорил: «Уезжай, Роман. Ты перерос Казахстан, надо расти дальше».
Спасибо хочу сказать тренеру, Куанышу Сапиевичу Уахасову из Уральска. Он первый во мне увидел чемпиона. Я ему говорил: «Так я же даже не мастер спорта!» А он мне: «Уезжай, ты станешь большим чемпионом». Он меня, можно сказать, отправил. Был момент, меня звали в Саратов, давали квартиру, институт. Тренер сказал: «Нет, Саратов — болото, не прорвешься».
Появилась возможность уехать в Питер — уехал. Там я попал в такие круги, где... Прихожу в зал — одни бритоголовые. Все они были на одно лицо. В прошлом — мастера спорта по боксу, по борьбе, все — бойцы. Пришел, спрашивают: «Че, боксер? Ну, пойдем в парах постоим, посмотрим, что ты за боксер». Я одного на задницу посадил, второго приземлил, третий мальчишка — в прошлом мастер спорта. Они мне говорят: «Ни фига себе! Ты откуда? Давай с нами!»
Мне обещали 1000 долларов зарплату, однокомнатную квартиру в Питере можно было за 200 снять. Машину обещали новую. Я спросил: «А что я должен делать?» Это такое предложение вступить в банду было. Я от этого всего отказался. Старший мой, Дмитрий, сказал тогда: «Там такие миллионы!» А я ответил: «Не-не, я по боксу пойду». Я был в Казахстане и знаю, что это такое. Меня бы первого подставили и слили. Мне говорили: «Да таких, как ты, миллион, а прорываются единицы». Прошло полгода, встретил этого Диму, он в какой-то фуфайке на какой-то «Волге» ездил. В 90-е ведь были «Паджеро», «Мерседесы» 600-е. Сидит в этой «Волге», ныкается. Я спрашиваю: «Димон, че за дела?» А он мне: «Да я в бегах, того убили, этого убили, третий сидит. Видел тебя по «Евроспорту», какой ты молодец, ни фига себе! Круто, горжусь, что тебя знаю». У меня прозвище — Сделанный в аду, «Made in hell»... Я через такие вещи прошел — мама не горюй!
— Бывали случаи, что были близки к смерти?
— Очень много раз. Никаких ситуаций рассказывать не буду.
Когда я перерос Европу и со мной стали избегать боксировать, у меня не было ни спонсоров, никого. Я жил от боя к бою. Понял, что надо уезжать. Уехал в Америку, а меня там никто не ждал. Я сам разорвал контракт, нашел адвоката — Полякова Юрия Алексеевича, который мне помог. Я очень благодарен людям, которые мне помогли. Они и по сей день со мной, помогают.
— Вы давали интервью HBO перед боем с Кассимом Аумой в 2005-м, и вам тогда сказали, что он бывал на войне, что у него были ранения...
— Да, а я им ответил: «Вы знаете, что такое Россия 90-х?» Они такие: «А что это такое?» Со мной и журналистом тогда сидел глава HBO, просто слушал. И тут, на моих словах про 90-е, подключился этот глава. Я им говорю: «Вот ты идешь по улице — навстречу три человека. И ты не знаешь, пройдешь ты просто так или нет. Может, тебе дадут по башке сзади и снимут с тебя все, во что ты одет. Или заходишь в подъезд — а там темно всегда, никогда лампочек не было — и не знаешь, пройдешь ты нормально или нет». Они вдвоем мне: «Да ладно! И сейчас до сих пор так?» Я им ответил: «Слава богу, сейчас такого нет, но такое было. Это настоящая война, это страшно. Ходишь среди своих и можешь получить. А у него что было? Сидел в окопе, знал, что люди в окопе напротив — враги. Все очень просто».
После боя глава HBO пришел ко мне, сказал: «Я знал, что ты выиграешь!» Настолько проникся. Говорил: «Тебе сейчас будут предлагать контракты всякие, показы, иди и зарабатывай деньги! Боксеры зарабатывают не на боях, а на том, что крутится вокруг боев». Честно вам скажу — не было никаких предложений, потому что страна была в такой жопе на тот момент! Меня спрашивают: «Что тебе Россия-матушка дала?» — я отвечаю: «Хрустальную вазу». Эта ваза до сих пор у меня дома стоит.
— Что за ваза?
— Мне в моем городе подарили дорогую красивую вазу из какого-то хрусталя. Это нынешним чемпионам повезло, им квартиры дарят в их городах или в Москве.
— Вы рассказывали, что в Петербурге поначалу чуть ли не голодали.
— Да, были моменты. Сидели с товарищем на кухне, с Женькой, мы переехали вместе, вместе тренировались. Доставали мелочь из карманов — хватало съездить на тренировку нам двоим, на батон хлеба не хватало. Либо кто-то один ехал на тренировку, а другой шел и покупал хлеб. Мы ели этот хлеб с чаем сладким, забивали желудок, чтобы протянуть до вечера. А вечером у нас были макароны. Вот такой рацион был. Мы шли к своей цели. Хорошо, что Женька молодец, говорил: «Роман, езжай на тренировку, тебе нужнее». Другой бы предложил жребий бросить. Я благодарен ему, что он меня отпускал на тренировки.
Валуев
— Вы же тренировались в одном зале с Николаем Валуевым.
— Да, с Колей мы лет десять в одном зале пробыли. Он во многих залах был, но в наш тоже часто заходил.
— Его тогда в бандиты не звали? У него ведь фактурная внешность, при одном его виде можно все что хочешь отдать.
— За него говорить ничего не буду, это неправильно, пусть он сам о себе рассказывает. В те времена было сложно этого избежать.
— Как в те времена оценивались его перспективы в боксе?
— Он был очень медленным. Коля — молодец, стрельнул, добился. Я думал, что он слишком медленный. Да, большой, но... Чтобы сделать из него что-то, нужно было использовать другие рычаги. Из-за того, что он медленный, он бил одними руками. Из-за того, что руки огромные и тяжелые, людям было больно. Если бы он использовал корпус и бил с ноги, ни одна защита не выдержала бы. Он настолько огромный, что пробивал бы любую защиту. Да, это было бы намного медленнее, но этого было бы достаточно, чтобы сбивать людей с ног.
— В общем, удар у Валуева сильный.
— Он просто большой. Масса, помноженная на скорость, — твоя сила удара. Из-за того, что он просто большой, у него сам по себе должен был быть тяжелый удар. Но из-за того, что хотел ударить быстрее, он бил одними руками, а это, к сожалению, не так сильно.
— Валуева за всю его карьеру смог потрясти только Дэвид Хэй, а в нокдаунах он вообще никогда не был. На тренировках его роняли?
— Бывало, что Коля падал, и тяжело. Такой грохот стоял!
— Кто смог его уронить?
— Нет, не скажу, я даже фамилию не помню.
Автобиография
— В 2009 году вы сказали, что написали книгу.
— Да, но я не могу ее издать. Книга очень хорошая. Многие у меня ее читали. Одна девочка-бегунья, в сборной России выступает, сказала: «Мне так много эта книга дала!» В общем, книга может помочь не только боксерам или представителям единоборств, но и просто спортсменам, которые были на высоком уровне. Но не могу издать книгу, я даже бросил это занятие. Нужно найти хорошего редактора.
— У вас просто рукопись, получается?
— Да, в черновом формате. Самое интересное — люди, которые прочитали, просят: «Ром, не меняй ничего». Просят оставить сленг, все, что я сам написал.
— Сколько страниц получилось?
— Там немного. Ее надо разнообразить какими-то фотографиями или картинками. Пишу о Кличко — вставить фото Кличко, пишу о Тайсоне — вставить фото Тайсона. Было бы здорово так сделать.
— Насколько откровенной получилась книга?
— Очень откровенной. Поэтому людям нравится.
— Вы говорили, что у Валуева книга...
— Да, он не может писать правду, а мне скрывать нечего. Все открыто, как есть. Мне нечего бояться. Пусть люди знают правду, чтобы, прежде чем пойти в профессиональный спорт, понимали, в какую пучину они встрянут и с какими проблемами столкнутся.
Ранее мы опубликовали три других отрывка из большого интервью Кармазина «СЭ»:
— об американских тренерах;
— о жизни в США;
— о Джеймсе Тони.
