"СЭ-Воскресенье" продолжает публиковать исторический цикл обозревателя Александра БЕЛЕНЬКОГО о боксерах эры "голых кулаков".

Есть такие люди, которые идеально соответствуют идеалам своего времени. В том числе и среди спортсменов. Если вспомнить СССР до периода полураспада, наступившего где-то в 70-е годы, то там практически в каждой сборной был свой идеальный советский спортсмен. Если создать его собирательный портрет, то выглядел он примерно так: высокий, стройный, русоволосый, голубоглазый, с выраженной арийской внешностью (это было обязательно, хотя прямо об этом никогда и не говорилось). При этом он не пил, не курил и с правдой в голосе одобрял все, что было положено, и с еще большей правдой осуждал все, что было положено осуждать. Пока был холост, он вел себя с женщинами, как будто не знал, что они не просто товарищи в юбках, а потом как-то сразу оказывался женат и с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Ну, и для полноты картины он должен был быть комсоргом сборной.

Англии начала XIX века до таких высоких идеалов было, конечно, очень далеко. Так, идеальный чемпион Англии по боксу был уже почти всем хорош, если он не то чтобы не пил, а хотя бы не валялся, не избивал подвернувшихся под его сильные руки граждан, был любезен с дамами и не слишком пренебрежителен с мужчинами. Особых требований к внешности не было, а вот к национальности были. Он должен был быть англичанином или на худой конец шотландцем или валлийцем. На самый худой – ирландцем, но только таким, который не вопил об этом на каждом шагу. Англичане сделали слишком много зла ирландцам, чтобы их любить. Чемпион Англии 1808 - 1822 годов Том Крибб всем этим не слишком высоким требованиям отвечал в полной мере, даже с запасом.

Однако для того, чтобы стать народным героем, всего этого было все-таки мало. Чтобы взобраться на такой высокий пьедестал, нужно было обязательно побить чужака. Джон Джексон провел всего три официальных боя, но в последнем из них он победил еврея Даниэля Мендосу, посмевшего стать чемпионом Англии, и его полюбили навсегда. И это при том, что Мендоса был, по сути, средневесом, и Джонсон на пути к победе использовал прием, считавшийся если и не запрещенным, то позорным: схватил противника за волосы одной рукой, пригнул его к земле и стал наносить удары другой.

Антисемитизм в то время был достаточно силен в Англии, но если бы Мендоса был не евреем, а, скажем, голландцем, к нему бы относились ничуть не лучше, а скорее, даже хуже. Евреи были если не своими, то местными, а вот иностранцы… Не случайно, начиная главу о Томе Криббе, историк бокса Пирс Иган пускается в пространные рассуждения о том, как важно, чтобы чемпионские лавры в боксе никогда не доставались иностранцу. В этом месте Иган еще раз ссылается на знаменитую историю о том, как некий венецианский гондольер, огромный и могучий, приехал в Англию и бросил вызов сильнейшему местному бойцу.

Историю эту Иган подробно рассказывает в начале своей "Боксианы". Насколько она достоверна – трудно сказать. Имя гондольера до нас не дошло. День, месяц и даже год поединка тоже, где-то около 1740-го. Имя бойца, который, "слетав" с ринга в "аудиторию", затем вернулся и забил лодочника, Боб Уитакер, тоже известно практически только в связи с этой историей, в которой он предстает настоящим героем и спасителем отечества от позора.

Однако когда мы говорим о Томе Криббе, для нас не так уж важно, существовал ли этот лодочник на самом деле или это чисто фольклорный персонаж. Важно, что эта история точно отражает отношение к иностранным бойцам и объясняет, хотя бы частично, почему Том Крибб был так популярен при жизни. А так популярен он был прежде всего потому, что отразил первое иноземное нашествие иностранных бойцов. Именно он победил двух американских негров, Билла Ричмонда и Тома Молино, каждый из которых имел очень неплохие шансы против любого английского бойца. А боксером, лишившим их этих шансов, был Том Крибб, завоевавший тем самым любовь и благодарность своих сограждан, которой, однако, на всю его жизнь не хватило.

Судя по всему, Том Крибб был умным человеком и работал над своим имиджем. Уже став народным героем, он подружился с Пирсом Иганом, но и тому было крайне мало известно о том, как будущий чемпион начинал свой жизненный путь.

Родился Том Крибб в деревне Хэнхам недалеко от Бристоля 8 июля 1781 года. Наверное, у него было самое обычное детство для тех мест, того времени и того круга, к которому он принадлежал. Ничего особенного в том, что ему пришлось в тринадцать лет отправиться из родной деревни на заработки, тоже не было. Сначала он работал в какой-то артели, которая занималась установкой колоколов, а потом стал грузчиком на речной пристани.

Что мог Крибб, уже ставший к тому времени гордостью Англии, рассказать Пирсу Игану о том скромном времени в своей жизни? Почти ничего. Не о том же, как брал мешки в одном месте и переставлял их в другое? Поэтому Крибб пошел по тому же пути, что один очень маленький мальчик, сын наших знакомых. Когда мы его встретили в первый раз, он долго не знал, как отрекомендоваться и тихо молчал, а потом посреди разговора вдруг выпалил: "А когда я в больнице лежал, мне уколы делали!" Малыш искал что-то героическое в своей биографии и нашел.

Крибб, к моменту встречи с Пирсом Иганом уже давно ставший национальной гордостью, понимал, что у героя и в прошлом должно быть что-то героическое, и тоже это отыскал. Он рассказал о двух инцидентах, когда едва не погиб.

Как-то раз, переходя с одной баржи на другую, Том оступился и упал между ними. После этого баржи стали сближаться и едва не раздавили его, и он с большим трудом оттуда вылез. Рассказов о том, как он расталкивал баржи, нет, но, видимо, что-то подобное подразумевалось без слов.

А вот вторая история имеет более титанический характер. Согласно ей, Крибб нес огромный ящик, в котором лежало 500 фунтов (227 кг) апельсинов. Он поскользнулся, упал, ящик упал ему на грудь, после чего он несколько дней харкал кровью. Возможно, я слишком циничен, но я с трудом представляю себе, какого размера должна была быть упаковка с 227 килограммами апельсинов, и как ее мог нести один человек. Но, может быть, я просто злобствую как человек, который 227 килограммов никогда даже от пола не оторвет, не то что отнесет их куда-то.

Вдоволь натаскавшись ящиков, Крибб отправился служить во флот. Так случилось, что как раз в этот короткий период Англия не воевала с Наполеоном, и ни о каких подвигах Крибба на море нам не известно. "Дембельнулся" он в 1803 году, когда ему исполнилось всего 22 года. Наверное, ему не очень хотелось возвращаться на пристань, чтобы "грузить апельсины бочками", и вскоре он решил заняться иным, более доходным и более славным делом.

(Продолжение следует)

Александр БЕЛЕНЬКИЙ