ВЕЛОТРЕК

39-летний француз Бенуа Виту – с октября 2012 года – старший тренер сборной России по спринту (велотрек). Он – победитель этапов Кубка мира.

До приезда в Россию много лет работал в сборной Франции. Среди его воспитанников такие известные спортсмены как двукратная чемпиона мира Клара Санчес, рекордсмен мира в гонке на 200 м с хода Кевин Серо, Мишель Бурген. Под руководством Виту весной нынешнего года Денис Дмитриев завоевал историческое для российского велотрека серебро ЧМ-2013 в Минске.

– Сейчас в России образовалось небольшое французское тренерское землячество: вы, Кристиан Бауэр, Жан-Ив Шетан, французский помощник есть у Эцио Гамбы.

– Точно. Кстати, Шетан, хотя мы не были тогда знакомы, звонил мне перед тем, как дать свое согласие, расспрашивал о России. Как я советовался с Кристианом Бауэром – еще после Пекина-2008, когда меня приглашали консультантом в Китай. Хотя в Москве из-за занятости и постоянных разъездов пересекаться нам сложно.

– Если бы сейчас кто-то попросил совета, что бы вы ответили?

– (После паузы) Если ты сильный и достаточно мотивирован – приезжай. Но если ты воспринимаешь это как каникулы – ни в коем случае.

– Что для вас было самым сложным в начале?

– Погода и климат. Слишком тут серо, особенно после Лазурного берега. Ну и сложности с коммуникацией, конечно – не так много людей здесь говорят по-английски. Поначалу приходилось постоянно использовать жену в качестве переводчика. Сейчас я уже немного понимаю по-русски, чтобы объяснить какие-то базовые вещи. Понимаю процентов 40-50 того, что говорят ребята. К тому же ваши сильнейшие гонщики говорят либо по-английски, либо по-французски. В этом смысле я счастливый тренер.

– Помните свои первые слова на русском?

– О, это очень веселая история! Я приехал в Москву на соревнования с французской командой. Юля, моя будущая жена, встречала нас в аэропорту. Я спросил ее: как сказать по-русски "я француз"? Она ответила, но мне это показалось нелогичным – ведь в английском и французском языках в этой фразе три слова, а в русском – всего два. Я стал настаивать. В конечном счета она велела говорить: привет, я милый французишка. Несколько дней так и делал. Реакция, естественно, была такой же, как у вас сейчас – люди смеялись. А я не мог понять, в чем дело, в акценте что-ли?

– То, что ваша супруга – россиянка, сыграло роль, когда вы соглашались на работу в России?

– Да. Но это была не единственная причина, конечно. Я мог бы отправиться, например, в Китай. Условия были примерно теми же. Но поскольку моя жена – русская, мой сын – наполовину русский, для меня приезд в Россию был более оправдан. А с Китаем меня вообще ничего не связывает.

– Говорят, что вы живете исключительно между треком в Крылатском и домом там же. С чем это связано?

– Во Франции я жил в 15 км от трека, и дорога занимала у меня максимум 15 минут. Здесь я быстро понял, что это невозможно. Да, квартира в этом месте может стоить больше, но я могу дойти до трека пешком или доехать на велосипеде. И абсолютно уверен, что буду вовремя.

– В российском тренерском цехе часто принимают иностранцев настороженно. Поскольку сомневаются, что они смогут дать что-то новое.

– Это меня как раз не шокирует. Французы тоже уверены, что они все знают. Если вы их спросите, то окажется, что большая часть вещей была придумана во Франции. В этом смысле мы очень на вас похожи (улыбается).

– В России велотрек находится в более комфортных финансовых условиях?

– По сравнению с Францией - очевидно. Там сейчас кризис, инвестиции в спорт очень ограничены. Мы достигли потолка. А у вас есть желание вернуть утраченные позиции и снова стать сильной спортивной нацией. Это дает возможность помечтать. Все тренеры хотели бы стать частью чего-то подобного.

– Какие еще страны помимо России могут предложить тренерам заманчивые условия для работы?

– Их не так много. Прежде всего Китай. Страны, у которых есть результаты, обычно инвестируют в то, чтобы сохранить своих специалистов. Например, в Великобритании после Лондона-2012 10 миллионов фунтов распределили между тренерами, принесшими медали – чтобы те не уезжали из страны.

– Многие здесь уверены: иностранцы приезжают в Россию в первую очередь из-за высоких зарплат. Но ведь это не может быть единственной причиной?

– Для тех, кто вот-вот уйдет на пенсию, возможно, так и есть. Но мне еще нет и 40. И если я хочу и дальше успешно развивать свою карьеру, получать хорошие предложения, то здесь должен работать в первую очередь на результат. Моя идея – помочь России снова стать великой нацией в спринте. И я буду очень горд, если смогу это сделать. Безусловно, меня интересует моя зарплата – так же, как и гонщиков, вас или любого человека. Но когда ты начинаешь работать только ради денег, можно попрощаться с олимпийскими медалями.

Знаю, что в данный момент наш шанс на олимпийскую медаль не так велик. Но он есть. И я не уйду, пока не испробую все, что можно, чтобы этого добиться. Каждый день, приходя на тренировку, я думаю об этой медали.

– У вас нет ощущения, что молодые российские спортсмены порой слишком зациклены на материальной составляющей?

– Как я понял, лучшие ваши гонщики хорошо обеспечены. Если эта проблема кого и касается, то российских тренеров. Иногда они, к сожалению, ставят собственные интересы выше спортивных. Не хочу обобщать, конечно. Просто я нахожу это неправильным. На мой взгляд, это тренер должен быть к услугам гонщиков, а не наоборот. Он не их раб, разумеется, но наставник должен всегда что-то давать спортсменам. Некоторые тренеры ограничивают развитие своих учеников, чтобы сохранить их у себя. Однако во всех странах, где есть результаты, лучшие гонщики тренируются вместе. Мне кажется, важно, чтобы здесь, в России, тренеры поняли: на самом деле это не ставит под угрозу их авторитет и компетенцию. Наоборот – это означает, что они смогли найти и подготовить талант для национальной команды. Нужно этим гордиться. И дать спортсмену возможность развиваться дальше от работы с лучшими. Я бы сказал, что нужно немного поменять менталитет людей, чтобы здесь, в России, пошло развитие. Например, в чем сила Великобритании? Там тренеры, которые смогли довести своих учеников до уровня сборной, гордятся этим, потому что они смогли что-то дать своей стране. А потом они отпускают спортсменов к тем, кто может дать больше. Здесь, в России, пока не все это понимают.

– Что еще вам хотелось бы сделать поменять?

– Мы каждый день что-то меняем. Я ведь не работаю с россиянами так же, как работал с французами. Конечно, база одна. Но есть нюансы. Считаю, в первую очередь нужно выстроить и развивать систему. Как в СССР, где все было направлено на благо спорта. У меня впечатление, что потом это было немножко потеряно.

– Вы видите здесь достаточно специалистов, готовых у вас учиться?

– Если откровенно, нет. Возможно, дело в том, что большинство тренеров здесь – люди в возрасте. И они не сильно горят желанием перенимать что-то у такого "молодого дурачка" как я. Но есть и другие примеры – например, мой ассистент Олег Логунов. Он очень заинтересован, уже многое знает и у него есть желание узнать еще больше. В любом случае, я считаю большой ошибкой не желать учиться у кого-то другого. По-настоящему хороший тренер должен быть открыт. Никто не может знать всего. Я сам, например, не скрываю, что сам учусь чему-то у здешних тренеров, наблюдая за тем, что они делают. И я совершенно не считаю себя выше их.

– Были какие-то неприятные случаи из практики общения с российскими специалистами?

– Хм. Ну, например, были тренеры, которые подходили ко мне с поздравлениями, называли "Маэстро!". А потом шли к другим и говорили обо мне совершенно противоположное. Да, со мной такое случалось (улыбается).

– Вы наверняка могли бы увезти сборную тренироваться за границу. Но вместо этого сами переехали в Москву. Почему?

– Честно говоря, у меня есть такие планы. Периодически я себя чувствую здесь очень хорошо. Но не постоянно. Даже здесь, на велотреке в Крылатском, порой возникает впечатление, что мы стесняем кого-то, что мы не у себя дома. Поэтому иногда хочется уехать туда, где все будет сделано только для нас. Здесь же нам иногда приходится адаптироваться, что не облегчает нам работу.

– Имеете в виду то, что на треке всегда довольно многолюдно?

– Да. Я почему-то уверен, что сборная России по хоккею не тренируется вместе с малышами какого-нибудь московского клуба. Для меня это несовместимо. Проблема в том, что в России всего два подходящих трека. А нужно много больше. Дети же тоже должны где-то учиться, они – будущее страны. Пока это нерешаемая проблема. И одна из причин, по которой однажды мы можем куда-нибудь уехать. Хотя моим желанием всегда было иметь базу для команды здесь, в России. Это очень важно – тренироваться в своей стране.

– Трек в Крылатском сам по себе вас полностью устраивает?

– Полотно здесь просто восхитительное. Очень редко, чтобы трек оставался столько лет в таком состоянии. Сама конструкция просто сказочная, бруски дерева толстые и прочные. Это вам не Икея! Проблема только в длине трека – она чуть больше, чем делают сейчас. Но это не критично.

– Гонщики говорят, что вы очень азартны и любите пари.

– Правда? Ну, спорт – это в любом случае пари. Да, я люблю рисковать. То, что я сейчас работаю на Россию, отлично это иллюстрирует. Поверьте, я мог бы отлично устроиться и у себя дома. Мне было очень хорошо во Франции, я не был там несчастен. Но мне хотелось нового вызова. Что касается пари, да, я их люблю. Проиграл так несколько походов в ресторан, люблю спорить на ящик шампанского. Хотя вообще азартные игры ненавижу.

– Ваша ученица Клара Санчес говорила о том, что вы всегда поддерживали ее не только в профессиональном плане. С вашей точки зрения, тренер должен спортсмену немножко быть нянькой?

– Я совсем не чувствую себя нянькой. Да, забочусь о них, но иначе. Во всяком случае, своего сына я бы такой няньке не доверил.

– Мне приходилось слышать, что российские спортсмены по сравнению с иностранными сверстниками более инфантильны. Это так?

– Я этого не почувствовал. С другой стороны, наше общение еще не на таком уровне, как было у меня с французами. С моими бывшими учениками мы действительно были практически как семья. Очень хорошо друг друга знали – одного взгляда было достаточно, чтобы все понять. Но чтобы к этому придти, нужно время.

Екатерина КУЛИНИЧЕВА