Подсели на "колесо". Веложертвы мельдония
В минувший уик-энд список российских спортсменов, пойманных на мельдонии, расширился еще на две фамилии. Запрещенная субстанция была обнаружена в допинг-пробах представителей национальной сборной по велогонкам на треке – чемпионки мира Анастасии Чулковой и бронзового призера европейского первенства Павла Якушевского.
НИЧЕГО НИКОМУ НЕ СКАЖУ
Истории обоих гонщиков написаны как будто под копирку. Пробы как Чулковой, так и Якушевского были взяты во время внесоревновательного допинг-контроля. Анализы показали наличие в организме россиян мельдония, пусть и в минимальных количествах. Оба велосипедиста получили уведомления РУСАДА о временном приостановлении их спортивной деятельности. И сейчас раздумывают, будут ли вскрывать допинг-пробу "В".
Информация об инциденте была неоднократно подтверждена – в том числе и непосредственными участниками событий. Однако реакции со стороны Федерации велосипедного спорта России за это время так и не последовало. Более того, представители ФВСР делают вид, что они вообще не в курсе случившегося.
Интересна следующая закономерность. Одна из лучших теннисисток мира Мария Шарапова проводит экстренную пресс-конференцию, чтобы мир узнал о положительной допинг-пробе именно из ее уст. Президент Союза конькобежцев России Алексей Кравцов созывает журналистов, чтобы рассказать о допинге Кулижникова и Елистратова, на третьи сутки после "утечки" этой информации. Руководство ФВСР даже спустя четыре дня ведет себя, словно в старой песенке: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю, ничего никому не скажу...
Вчера, например, обозреватель "СЭ" имел занимательный десятиминутный разговор с одним из высокопоставленных сотрудников ФВСР. За это время собеседник успел сначала опровергнуть сам факт допингового скандала в его ведомстве, а потом обмолвиться, что решение о вскрытии допинг-пробы "В" спортсменами еще не принято. Объяснял он свое сумбурное поведение очень просто: дескать, все делается во исполнение одного из главных принципов, декларируемых Всемирным антидопинговым агентством – презумпции невиновности.
ИЗВЕЩЕНИЕ ПОЛУЧИЛИ, БУДЕМ БОРОТЬСЯ
Закон действительно защищает атлета, вина которого еще не доказана. Но только до того момента, как имя подозреваемого становится известно широкой публике. А уж после того, как сам спортсмен и его личный тренер подтвердили факт сдачи положительной допинг-пробы, такая политика начинает напоминать поведение в экстремальной ситуации страуса. Общественность требует объяснить, что происходит в общественной же организации, финансируемой в том числе Минспорта. Но мы ей под видом заботы о спортсмене объяснять ничего не будем: голову в песок – и проблема снята.
Есть, правда, и еще одна версия происходящего. Уж больно не хочется отдельным функционерам быть замазанными в допинговых историях. Покрасоваться на фоне атлетов в случае их победы на крупных соревнованиях – это пожалуйста. А вот в ситуации, подобно нынешней, – увольте. В этой связи становится беспокойно за спортсменов, которые нынче попали в беду. Помогут ли им, не бросят ли барахтаться одних – чтобы, не дай бог, не запачкаться?
А вот позиция тренера Александра Кузнецова, воспитавшего не один десяток олимпийских чемпионов и чемпионов мира, внушает уважение. Прославленный питерский наставник, под руководством которого тренируется Павел Якушевский, вчера честно признался "СЭ": да, извещение о положительной допинг-пробе получили. Нет, вину свою не признаем, потому что последний раз злополучный милдронат подопечный принимал еще осенью. Да, будем бороться и сделаем все, чтобы отстоять свое честное имя. И Кузнецову – в отличие от неназываемого чиновника из ФВСР – хочется верить.
Павел ЯКУШЕВСКИЙ: "ПЕРВАЯ ДИСКВАЛИФИКАЦИЯ
НАУЧИЛА БЫТЬ ОЧЕНЬ ОСТОРОЖНЫМ"
Попавший под подозрение велогонщик рассказал "СЭ", как в его организме мог оказаться мельдоний.
– Как вы узнали, что в вашем организме обнаружено запрещенное вещество?
– Мне прислали официальное извещение из РУСАДА. Там все и было написано.
– О каком количестве мельдония идет речь?
– В бумаге указана цифра, исчисляющаяся в десятках нанограмм – насколько я понимаю, это какое-то микроскопическое количество. Первичная же концентрация мельдония, как мне сказали, может измеряться тысячами единиц.
– Когда была взята проба?
– Это был внесоревновательный допинг-контроль, который проходил 20 февраля. Я тогда находился на сборах с национальной командой в Минске.
– Как вы сам объясняете случившееся?
– Сначала я был в шоке. Никак не мог понять, откуда у меня взялся этот мельдоний. Я же его уже полгода как не употребляю, последний раз – в сентябре. Нам сказали: препарат будет запрещен. Запрещен и запрещен, ну и ладно. И вдруг – такое. Это был потрясение! Потом начал сопоставить факты, интересоваться концентрацией. Услышал, что не один я такой – есть масса аналогичных примеров в других видах спорта. И все спортсмены в один голос утверждают, что милдронат не употребляют с осени. Думаю, что и у них, и у меня были обнаружены остаточные явления.
– В нынешнем году вы уже проходили процедуру допинг-контроля?
– Да, в январе у меня брали пробу в Гонконге, на этапе Кубка мира. Судя по тому, что никаких сообщений не поступило, она была чистой. Правда, ту пробу именно на мельдоний могли и не проверять. Говорят, что этот тест относительно новый, и не все лаборатории могут его произвести. Возможно, что теперь ее придется проанализировать и на наличие мельдония. От полученных результатов может зависеть многое.
– Будете ли вы требовать вскрытия допинг-пробы "В"?
– Я думаю, советуюсь с юристами, какие шаги предпринять. Дело заключается еще и в том, что эта процедура требует определенных финансовых затрат. Надеюсь, что меня в этом плане поддержат...
– Вы ведь уже были один раз дисквалифицированы. Что за препарат нашли у вас в 2011 году?
– Я не очень бы хотел вспоминать ту историю. Скажу только, что попал в нее по собственной глупости. Был молодой, неопытный... Получил два года дисквалификации, этого срока оказалось более чем достаточно, чтобы научить: такими вещами не шутят. С тех пор я стал очень осторожным: из открытых бутылок не пью, где попало не ем. Нахожусь под постоянным мониторингом Всемирного антидопингового агентства, о всех своих передвижениях ставлю в известность его инспекторов. Боюсь любой случайности, любого намека, иногда это уже похоже на паранойю... Поверьте, только очень неразумный человек на моем месте мог бы сознательно пойти на употребление допинга.
– Понятно, что вы сейчас находитесь не в лучшем расположении духа. Есть вообще настроение продолжать тренировки?
– Как раз только тренировки меня сейчас и спасают. Позволяют отвлечься, отгоняют черные мысли. Я ведь живу спортом и своей жизни без него просто не представляю.
