Дмитрий Ярошенко: "Четыре года - это катастрофа"

ЕСТЬ ТЕМА
Допинг: без права на помилование // Вячеслав Фетисов: "Дисквалифицировать нужно пожизненно с первого раза" // Ольга Котлярова: "Увеличение срока наказания не сократит количество нарушений"
 

Чемпион мира по биатлону, отбывший наказание за нарушение антидопинговых правил, призывает к человечному отношению к уличенным в применении допинга спортсменам.

- Два или четыре года дисквалификации - это, безусловно, огромная разница. Конечно, если наказание пришлось на молодой возраст, то четыре года не так трагичны - можно продолжать тренироваться и верить. А если спортсмен уже не юн? - считает Ярошенко.

- В этом случае пропадает смысл в дальнейших занятий спортом?

- Да. Кроме того, во время дисквалификации никто тебе не будет платить зарплату. Представьте, если у вас нет средств на протяжении двух лет или на протяжении четырех - есть разница? А если у тебя семья, которую ты должен кормить? А ведь ты должен не только как-то существовать, но и активно готовиться как спортсмен. Даже один год пропуска активного спортивного режима приводит к потере формы еще  как минимум на год. Короче, четыре года - это катастрофа.

Психологи говорят, что потеря работы по уровню стресса сопоставима с потерей близкого человека. В случае дисквалификации человек оказывается заброшенным в совершенно другую жизнь и должен к ней очень быстро адаптироваться.

- Преступник, нанесший увечья другому человеку, может получить меньше четырех лет тюрьмы. Спортсмен, возможно, по ошибке применивший запрещенное вещество, фактически получает четыре года изоляции. С гуманитарной точки зрения эти поступки несопоставимы.

- Вы правы: когда активного спортсмена отстраняют от работы, это в какой-то степени сопоставимо с тюремным наказанием. Психологически, во всяком случае. Я считаю, что четырехлетняя дисквалификация - слишком жестоко. И два года - жестоко, но хотя бы терпимо. Один год спортсмен отходит от стресса, а на следующий начинает работать с удвоенной энергией для того, чтобы доказать - он был сильным не потому, что применял запрещенные препараты, а потому, что на самом деле был сильным.

- Так было у вас?

- Какой бы трагичной ни казалась моя ситуация, в ней есть определенный положительный момент. У меня появилась возможность остановиться и задуматься. Гонка ведь у спортсмена сумасшедшая. Ты даже не понимаешь и не осознаешь, как пролетает жизнь, а ты - только в спорте.

Да, у меня был стресс, но я не драматизировал ситуацию. Если зацикливаться на негативных вещах, можно сломаться. Первый год я отдыхал, даже на лыжах не катался. Как раз родился ребенок, я с ним проводил много времени. Правда, уже весной у меня состоялся разговор со старшим тренером команды Ханты-Мансийского округа Валерием Захаровым. Он протянул мне руку и сказал - давай готовиться.

Желание работать у меня было всегда, просто я вдохнул обычной жизни, а потом выдохнул ее из себя и почувствовал, насколько другим я стал и сколько сил у меня появилось. У меня было сумасшедшее желание реабилитироваться. В этом смысле получилось не все, но довольно многое - я стал трехкратным чемпионом мира по летнему биатлону, выигрывал много внутрироссийских соревнований.

- А если экстраполировать на себя возможные четыре года дисквалификации?

- Я бы больше не стал заниматься биатлоном. Кто бы кормил мою семью четыре года? Два года меня не сломили, но четыре...

- Ужесточение наказания повлияет на ситуацию с антидопингом?

- Не думаю, что эти четыре года что-то изменят. Как-то социологи задавали вопрос спортсменам: "Вы станете олимпийским чемпионом, съев вот эту таблетку, но она отберет у вас десять лет жизни. Вы согласны?" И знаете, что спортсмены в большинстве своем ответили? "Согласен". Понимаете, у людей меняется менталитет, они слишком много вкладывают в занятия спортом.

- А что  ответили бы вы?

- В 32 года я бы на такую сделку не пошел, а в 20 - кто знает... С возрастом становишься мудрее, начинаешь думать: как же я был когда-то наивен.

- Вы один из немногих спортсменов, кто признал применение допинга и стал работать в антидопинговой программе.

- Я не говорил, что применял допинг. Я сказал, что в моей крови обнаружено запрещенное вещество и что доктор давал гарантию того, что препарат незапрещенный. Но раз такая субстанция была у меня обнаружена и меня признали виновным, я хотел принять участие в антидопинговом образовании молодых спортсменов. Когда глубже коснулся этой темы, понял, что в этом отношении существует большая безграмотность. Есть масса нюансов, и молодые спортсмены даже не подозревают, что за это могут дисквалифицировать, что это называется запрещенными манипуляциями.

Что же до наказаний и дисквалификации, то показательным был случай при рассмотрении моего дела. Решение выносили не бывшие спортсмены, а функционеры - люди, которые, возможно, только в юности занимались спортом. И вот сидит такой чиновник, смотрит на тебя, улыбается и говорит: "А я прошу у уважаемых коллег для него четыре года дисквалификации". А ты в этот момент думаешь: у человека в данный момент рушится судьба, а функционер на этом самоутверждается.

Понимаю, что спортсмены не ангелы. Нельзя нас идеализировать, но и судить так жестоко, без суда и следствия, - тоже не вариант. Надо человечнее к людям относиться. Тем более если они раскаиваются.